Двор чудес - Кестер Грант

– Беру образцы, – отвечает он.

– Фёйи изучает медицину. Он будет исследовать эту кровь в поисках отклонений от нормы, – объясняет Сен-Жюст бесцветным голосом.

– Каких еще отклонений?

– Которые вызваны питьевой водой. Они заражены болезнью, передающейся именно через воду, – отвечает Фёйи, аккуратно заворачивая шприц в тряпку и лоскут кожи.

– Смерть в воде, – встревает Грантер, тот пьянчужка, что был вместе с Сен-Жюстом в ночь, когда они прогнали Хищников. Он прислонился к стене соседнего здания и взирает на все происходящее с несвойственной ему серьезностью. – Я уже говорил тебе это, когда трупы начали заполнять улицы, – добавляет он, – а ты сказал тогда, что я пьян, Сен-Жюст. Ну что ж, теперь ты сам все видишь. Единственное, для чего я пью спиртное, – чтобы не заразиться.

Он подмигивает мне и делает глоток из своей неизменной фляжки.

– Грантер, еще даже не полдень. Неужели ты хоть одно утро не способен оставаться трезвым? – огрызается Сен-Жюст.

– Мне не нравятся покойники, – икнув, отвечает Грантер.

– Я совершенно уверен, что вода заражена, – предупреждает Фёйи. – Сейчас мы стараемся выделить в воде заразу и понять ее происхождение, чтобы заняться изготовлением лекарства. Достаточно посмотреть, где количество смертей выше всего, чтобы понять: концентрация отравляющих веществ больше всего в самых бедных районах города.

– А вот в трубах у знати течет чистая вода, – сурово добавляет Сен-Жюст.

У меня сводит живот. Вспоминаю слова Волка о чумных докторах, горы трупов у Фонтан-дю-Дьябль, бедняков и слуг, выстроившихся в очередь у колодца.

Смотрю на Этти, которую незнакомец схватил до того, как она успела сделать глоток из фляжки. Но сколько людей все-таки напились этой воды? И сколько из них умерло?

Сен-Жюст наклоняется над телом маленького ребенка. Ласково берет веснушчатую посиневшую руку и кладет мальчику на грудь, закрывает ему глаза. Потом поворачивается к нам.

– Вот в каком мире мы живем, друзья мои, – говорит он сурово. – Долго ли еще мы будем сидеть сложа руки и терпеть все это? Много ли еще граждан должны пасть в этой неравной схватке?

Его руки сами сжимаются в кулаки, а друзья одобрительно кивают на его слова. Как будто чувствуя, что я осталась равнодушна к его речам, он обращает на меня сверкающие глаза.

– Когда я в последний раз видел тебя, ты сдала меня жандармам.

– Я тоже рада видеть тебя, Сен-Жюст.

Нахмурившись, он строго смотрит на меня, потом хватает за руку и, взяв под локоть, ведет вниз по улице. Этти издалека бросает на меня вопросительные взгляды, в которых читается «Ты в опасности или у вас романтическая беседа?» По блеску ее глаз мне кажется, что она склоняется ко второму варианту. Я вздыхаю. Этти неисправима.

– Погоди-погоди, Сен-Жюст, – говорю я, – нам ни к чему такая близость, и калечить меня тоже не стоит.

Он не обращает внимания на мои колкости и крепко сжимает мои руки.

– А после ареста меня допрашивали много часов! И отпустили только через три дня.

Я вздрагиваю. Не ожидала, что они продержат его так долго.

– Ты говорила, что в долгу у меня, но при первой нашей встрече украла мой пистолет, а при второй отправила под арест.

Высвобождаю одну руку из его хватки и лезу в складки юбки. Скрепя сердце, достаю его пистолет; это моя любимая вещица, украшенная изящными золотыми завитками.

– Простишь меня? – спрашиваю я, протягивая ему пистолет.

Он прожигает меня яростным взглядом и забирает оружие.

– Я говорю сейчас с тобой только по одной причине: я признаю, что ты достаточно предприимчивая и ловкая юная девица.

Я хмурюсь, потому что не привыкла к подобным комплиментам.

– Знаешь, о чем я думал все три бесконечных дня, когда был заперт в Шатле? Помимо того, что меня могут в любой момент казнить просто за мое имя.

Он притягивает меня к себе, так что его глаза оказываются прямо на уровне моих. Он облизывает губы, отчего я смущаюсь и изо всех сил стараюсь сосредоточиться на том, что он говорит. Чувствую, как где-то позади меня Этти чуть не пищит от восторга.

– Я думал о том, что кто-то вроде тебя может пригодиться нам в «Société des Droits de l’Homme[17]».

Я изумленно моргаю.

– У тебя есть необходимые связи с людьми… м-м-м… которые могут снабжать нас оружием и информацией. И у тебя есть опыт в том, как обходить требования закона. Ты и твоя гильдия – наши природные союзники, вы ненавидите знать не меньше нашего. Ты можешь собрать тех, кто захочет сражаться с нами плечом к плечу. Нам нужны ловкие и изобретательные люди, если мы хотим добиться успеха. Что скажешь? Присоединишься к нашему крестовому походу? Ты нужна делу.

– Я нужна делу?

– Ты нужна мне, – говорит он ласково, как любовник. Потом улыбается дикой, устрашающей улыбкой. – Ты не понимаешь, Черная Кошка? Вместе мы сможем изменить мир.

Тысячи мыслей роятся в моей голове, и одна из них – удивление, что мое сердце так стучит. Другая – что я очень многим обязана этому молодому человеку. Я была бы уже мертва, если бы он не спас меня от людей Тигра. Ответ напрашивается сам собой.

Будто прочитав мои мысли, он меня отпускает.

– Если ты присоединишься к нам, Черная Кошка, я прощу тебе свое заключение в Шатле.

Меня очень беспокоит мысль, что будет, если я свяжу себя с одним из Тех-кто-ходит-днем. Но присоединившись к его делу, я смогу, наконец, отдать ему долг, который со временем только увеличивается. В общем-то, у меня нет выбора.

Я вздыхаю.

– Хорошо, Сен-Жюст, я к вам присоединюсь, но ты тоже должен кое-что для меня сделать. Я знаю, ты общаешься с Орсо. Ты должен сказать ему о смерти в воде. Уже десять человек из его чад умерли. А так он сможет спасти остальных и предупредить другие гильдии.

Сен-Жюст внимательно смотрит на меня.

– Да, это нужно сделать. Но почему ты сама не можешь передать ему это послание?

Потому что в мире не заслуживающих доверия преступников я не знаю, к кому можно обратиться с таким посланием, потому что ты такой знатный, черт тебя дери, и потому что я знаю – тебе можно доверять.

Но я не собираюсь говорить ему все это.

– Нам нужно проникнуть в Тюильри, мне и моей подруге. – Я неопределенно машу рукой в сторону Этти, и она машет мне в ответ с большим воодушевлением.

– В Тюильри? Зачем?

Я снова вздыхаю и пытаюсь преподнести ему правду так, чтобы она ему понравилась.

– Собираюсь кое-что украсть у короля, – говорю я ему.