Берег Красного Гора. Книга первая. Тени Марса - Алексей Корепанов

Самой же главной находкой оказались настенные рисунки, выбитые в каменной толще. Пять рисунков, даже не рисунков, а схематично изображенных при помощи нескольких прямых и изогнутых линий объектов. Плюс круглые углубления. Первая схема изображала, как поначалу предположили исследователи, ритуальную маску с углублениями глаз и рта и еще одним углублением внутри правого глаза. Остальные четыре схемы, как довольно быстро определили ученые, показывали ту же маску с разных сторон. Причем схемы располагались на стене не в вертикальной плоскости, а в горизонтальной, как если бы маска лежала на полу или на столе. И на каждой из этих четырех схем тоже присутствовало по одному круглому углублению — словно маска, послужившая натурой, была пробита стрелами, копьями или каким-то другим колющим оружием; о пулях, разумеется, речь идти не могла.

В тексте не сообщалось, кто и когда сделал трехмерное компьютерное изображение этих пяти выбитых на стене схем, сведя их в одну; не сообщалось также, кто первым догадался о том, что сведенное воедино изображение удивительно похоже на один из загадочных объектов марсианской равнины Сидонии. Собственно, ни о каком Марсианском Сфинксе в тексте не упоминалось. Одной строчкой сообщалось о том, что информация об этих новых находках нигде не обнародована, — и на этом первый закодированный файл заканчивался.

Эдвард Маклайн мог только предполагать, какие рычаги влияния были использованы, чтобы скрыть эту сенсационнейшую информацию...

Некоторое время он сидел, разглядывая на экране изображение объекта, который в данный момент находился буквально у него под ногами, на дне марсианской атмосферы. Красные точки располагались на разной высоте от основания Сфинкса и могли обозначать все что угодно. Например, места кровавых Жертвоприношений... или общественные туалеты...

Командир «Арго» не стал ломать над этим голову. Он просто открыл второй файл — и вновь обнаружил план какого-то поселения (правда, уже не сопровождавшийся фотографиями) и все то же трехмерное изображение Марсианского Лика. С теми же пятью красными точками, расположенными примерно в тех же местах. Опять ниже шел текст, и опять заголовок ничего не говорил Эдварду Маклайну. Хотя у него сразу же появилось предположение насчет того, зачем ему предлагают читать материал с названием «Хара-Хото». И, как и в предыдущем случае, у него возник ли ассоциации, теперь уже с японским уклоном: «Харакири»...

Приступив к чтению текста, Эдвард Маклайн обнаружил, что не совсем промахнулся с ассоциациями Хара-Хото, что в переводе значило «Черный Город» был древним мертвым городом-крепостью, затерянным в песках южной части пустыни Гоби, в низовьях реки Эцзин-Гол — не так уж далеко от Японии, по представлениям Маклайна; во всяком случае, где-то там, в Азии. Об Азии командир «Арго» знал не очень много, тем более — о Монголии, которая долгое время была сателлитом рухнувшего в одночасье Советского Союза. Ее вполне можно было считать краем света.

Продолжая прилежно изучать текст, Эдвард Маклайн выяснил, что Хара-Хото впервые был упомянут в письменных источниках начала одиннадцатого века, а в 1226 году его разрушили воины знаменитого Чингисхана.

Исследования мертвого города проводились русским ученым Петром Козловым, совершившим туда три экспедиции в первые десятилетия двадцатого века. Перед археологами предстала высокая крепостная стена, образующая по периметру квадрат. С западной стороны возвышались два субургана — мавзолея один из которых был почти полностью разрушен. Стены, кроме западной, до самого верха занесло песком.

Потом, когда слой песка был удален, открылась планировка улиц с развалинами лавок, мастерских, постоялых дворов, складов, жилых помещений; богатые дома и храмы были крыты черепицей, а вокруг города располагались пашни, система каналов, усадьбы. Были найдены и остатки большого дома правителя Хара-Хото — Хара-цзянь-цзюня (Эдвард Маклайн не был уверен, что сможет воспроизвести это имечко вслух, не вывихнув при этом язык).

Раскопки принесли русскому ученому богатый урожай находок — книги, письмена, металлические и бумажные деньги, женские украшения, предметы домашнего обихода. Оказалось, что Хара-Хото был когда-то столицей государства тангутов — народа «сися», исповедовавшего буддизм.

Во время второй экспедиции исследователи уделили особое внимание субургану, расположенному за территорией крепости. Этот субурган, получивший впоследствии имя «Знаменитый», подарил экспедиции целую библиотеку книг — около двух тысяч томов, — множество свитков, рукописей, образцы буддийской иконописи. Был найден даже тангутско-китайский словарь, с помощью которого удалось расшифровать письменность тангутов.

На пьедестале «Знаменитого», прямо в центре, был укреплен вертикальный шест, вокруг которого, лицом к лицу, стояли глиняные статуи в рост человека. Перед ними лежали большие рукописные листы письма «сися», сотнями наложенные один на другой. Все это хорошо сохранилось в сухом климате пустыни.

В мавзолее, по всей видимости, было похоронено Духовное лицо, его скелет находился в сидячем положении. Неплохо сохранившийся череп принадлежал, скорее всего, женщине в возрасте пятидесяти лет.

Во время третьей экспедиции русского ученого были обнаружены прекрасные фрески с изображениями Фантастических птиц и обломки глиняных статуэток.

Писатель из НАСА щедро делился все новыми и новыми сведениями о древнем азиатском городе. Эдвард Маклайн узнал, в дополнение к предыдущей информации, что среди письменных документов, найденных в Хара-Хото, были, в частности, книга гаданий и отрыок из поучений Чингисхана, а на бумажных деньгах сохранилась надпись: «Подделывателям будут отрублены головы...»

Далее в файле излагалось народное предание о последних днях Хара-Хото, записанное Петром Козловым.

«Последний владетель города Хара-Хото — батырь Хара-цзянь-цзюнь, опираясь на непобедимое войско, намеревался отнять китайский престол у императора, вследствие чего китайское правительство вынуждено было выслать против него значительный отряд. Проиграв ряд сражений, батырь укрылся в последнем его убежище, городе Хара-Хото, который противники обложили кругом.

Не имея возможности взять город приступом, императорские войска решили лишить осажденных воды, для чего реку Эцзин-Гол отвели от города, запрудив прежнее русло мешками с песком. Осажденные начали рыть колодец, во даже на 300 метрах воды не оказалось. Тогда батырь решил дать противнику последнее генеральное сражение, но на случай неудачи заранее использовал выкопанный колодец, скрыв в нем все свои богатства, которых, по преданию, было не менее 80 арб и телег, по 20— 30 пудов в каждой — это одного серебра, не считая других ценностей, потом умертвил двух своих дочерей, а потом сына и дочь, дабы неприятель не надругался над ними. Сделав все это, батырь приказал пробить брешь в северной стене вблизи того места, где скрыл свои богатства. Во главе войска он устремился на неприятеля.

В этой решительной схватке погибли и Хара-цзянь-цзюнь, и его до того времени считавшееся непобедимым войско. Взятый город императорские войска по обыкновению разорили дотла, но скрытых богатств не нашли. Говорят, что сокровища лежат там до сих пор, несмотря на то что китайцы соседних городов и местные монголы не раз пытались овладеть ими. Неудачи свои в этом предприятии они всецело приписывают заговору, устроенному самим Хара-цзянь-цзюнем. В действительность сильного заговора туземцы верят в особенности после того, как в последний раз искатели клада вместо богатств отрыли двух больших змей, ярко блестящих красной и зеленой чешуями...»