Книги онлайн и без регистрации » Военные » Где кончается небо - Фернандо Мариас

Где кончается небо - Фернандо Мариас

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 32 33 34 35 36 37 38 39 40 ... 50
Перейти на страницу:

Внезапно руки застыли в воздухе. Я готов был поклясться, что они смотрят на меня, точно так же, как я на них. Левая рука положила шариковую ручку на стол, подождала немного и сказала:

— Привет, я Констанца.

Нет, я не вру, мне правда показалось, что рука заговорила. Иллюзия была такой полной, что я вздрогнул. Я поднял взгляд и посмотрел в глаза девушке. Она улыбалась. Увидела мое слегка ошарашенное лицо и повторила:

— Привет, я Констанца. Мы ведь с тобой договаривались? Ты видео мне должен был передать. И книгу.

И то и другое я держал в руках, поэтому она меня и узнала. Пакетик с подарком лежал у меня в кармане.

— Да, конечно, прости! Я просто не знал, ты это или не ты. Семи ведь еще нет, вот я и сомневался…

— Мне тут нужно было это все просмотреть, — сказала она, небрежно ткнув пальцем в свои бумаги. — Тарифы, расписание полетов и все такое. Просмотреть и, что называется, утвердить. Ну так что же ты мне хотел передать? И где Хоакин?

— Как ты сказала — расписание полетов?… Послушай, а где это ты работаешь? — небрежно спросил я, изо всех сил стараясь держаться естественно.

— У меня своя авиафирма. Вернее, будет фирма, с завтрашнего дня. «Авиетки Аточа». Я знаю, по мне не скажешь, но я на самом деле летчица. Ну так что, отдашь мне пакет или так и будешь стоять? И что там, кстати?

Что сказать ей? Недолго думая, я выбрал самый простой ответ:

— Не знаю.

— А Хоакин? Он-то почему не пришел?

— Не знаю, — соврал я. Но тут же передумал: — Вернее, знаю. Он там, на видеопленке.

Она приглядывалась ко мне растерянно и с опаской. В глазах у нее блеснула тревога. Она не могла знать, что произошло на аэродроме, но, видно, поняла: что-то случилось. Что-то очень важное.

— Послушай, — я решил не ходить вокруг да около, — а Хоакин Дечен — он тебе кто?

Констанца слегка нахмурилась. Похоже, почувствовала, что я не из праздного любопытства спрашиваю; может, что-то такое было у меня во взгляде, после того как мои глаза увидели смерть Дечена. Она помолчала немного и ответила:

— Мой компаньон. С завтрашнего дня.

— Ну а пока что?

— Друг.

Я поднял брови. Дружба между девушкой и стариком за восемьдесят? Ага, кому-то другому расскажи. Она, видно, и сама поняла, что это прозвучало неубедительно, и поспешила уточнить:

— Ну, скажем так, не обычный друг. Скорее, друг моей матери.

А ведь я только что прочитал, как он ее увидел впервые, твою маму, без малого семьдесят лет тому назад, в этом самом доме, из которого я только что вышел… Беспомощная крохотная девочка на руках у дона Мануэля — возможно, еще более беспомощного.

— А мама твоя с ним когда познакомилась? Когда уже взрослая была? — увидев удивленное лицо Констанцы, я поспешил добавить: — Или раньше? Ну, может, еще в детстве…

— Слушай, ты только не обижайся. А как насчет тебя? Сам-то ты кто такой, можно наконец узнать? — перебила меня Констанца. И подалась вперед, пристально глядя мне в лицо. — Так… Что-то случилось с Хоакином?

— Давай сначала ты ответь, хорошо? — это прозвучало глупо и неуместно, детские игры какие-то. — А потом уже я расскажу тебе все. Все что захочешь.

Ну и рассердилась же она — и была права, наверно. Встала, взяла книгу и кассету.

— Все, я пошла.

И действительно повернулась и пошла прочь. Левша, как и ее бабушка, и с таким же твердым характером.

— Послушай, ты имя на стене видела? — крикнул я ей вслед, когда она уже была у самой двери. — И дату?

Она застыла на месте. Никакой надписи, конечно, она не видела, это было ясно по ее лицу. Но, похоже, сообразила, что это дело касается ее напрямую.

— Констанца, седьмое ноября тысяча девятьсот тридцать шестого года. Ты видела когда-нибудь эту надпись на стене?

И тут она рассмеялась — не сдерживаясь, от души.

— Так ты все это придумал, чтобы меня закадрить?

Я даже не улыбнулся. До меня вдруг дошло. Я затеял слежку за Деченом, влез без спросу в чужую жизнь — в его жизнь, в жизнь третьей Констанцы. Так должен быть от меня хоть какой-нибудь толк? Значит, я сейчас должен быть рядом с ней, смягчить удар, не допустить, чтобы она узнала о смерти старика из видеозаписи. Нужно сказать ей, тянуть больше нельзя.

Я подошел к ней — она не отстранилась, не попятилась. Только как-то сжалась вся, втянула голову в плечи. Наверное, почувствовала, что на нее надвигается какое-то неминуемое несчастье.

— Твой друг Хоакин разбился на самолете пару часов назад. Мне очень жаль.

Она коротко, с силой, вдохнула и выдохнула два или три раза и, нащупав рукой ближайший стул, опустилась на краешек.

— Это… там? — сказала она.

Я не понял вопроса, тогда она молча показала на кассету.

— Да. Он нанял оператора, договорился, чтобы тот заснял фигуры высшего пилотажа. А потом самолет рухнул, и оператор, естественно, заснял и это. Такова официальная версия. Но у меня есть своя. Я думаю, он нанял оператора, чтобы тот снял и то и другое — и фигуры пилотажа, и самоубийство. Потому что я почти уверен: он не случайно разбился. И он хотел, чтобы ты это увидела, хоть и знал, что тебе будет очень больно. Не спрашивай меня почему. Я и сам не знаю. Но эта запись, эти кадры его самоубийства — это его завещание тебе. Его наследство.

— Ты здесь неподалеку живешь? У тебя есть видеомагнитофон? Я должна это увидеть. Прямо сейчас.

— У меня нет, но у него был. У него дома, здесь недалеко. Я там работаю, стены скоблю перед ремонтом. Поэтому я обо всем узнал.

Констанца покачала головой; казалось, у нее в голове не укладывается столько новой информации…

— У него дома? У кого?

— У Хоакина. В мансарде, тут неподалеку. Только не говори, что ты там никогда не была…

— Хоакин жил здесь, в центре?

— А ты что, не знала?

— Мне он сказал, что живет в поселке рядом с аэродромом.

— Да нет, у него тут поблизости отличная квартира. Была. Где на стене та самая надпись. Пойдем, там есть видеомагнитофон.

Я кивнул ей: пошли, мол, не упрямься. Она подумала пару секунд и встала.

Мы перешли улицу, вошли в вестибюль. Поднялись по лестнице. Констанца шла впереди, оглядываясь по сторонам, будто окна, выходящие во внутренний дворик, и лампочки на лестничных площадках, и деревянные панели на стенах могли рассказать ей что-то новое о Хоакине Дечене, которого она открывала для себя заново. А ведь этим стенам действительно было что рассказать. В доме много лет не было ремонта, так что юный Дечен, влюбленный предатель, вполне мог касаться паркетных половиц или лестничных перил.

1 ... 32 33 34 35 36 37 38 39 40 ... 50
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. В коментария нецензурная лексика и оскорбления ЗАПРЕЩЕНЫ! Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?