Кремль 2222. Планерная - Константин Кривчиков

Правда, вход туда выглядел уж слишком, извините за выражение, непрезентабельно. Какая тут, к удильщику, презентабельность, если речь идет о распахнутой пасти монстра?! Она уже почти дотянулась до Тима, когда Иван нажал на спуск карабина. Нажал всего один раз, потому что не умел толком стрелять и не знал, что при стрельбе из самозарядного карабина надо каждый раз отпускать спусковой крючок. Однако даже одного выстрела хватило для того, чтобы потолочник отпрянул назад.

Пуля попала в раззявленную пасть, что было неудивительно при такой величине мишени. Да и стрелял затаившийся в темном углу Иван с каких-то трех шагов. Тем не менее решающее значение сыграли не меткость и удачливость начинающего стрелка, а иной фактор.

Ловить раскрытым хлебальником пули занятие не самое приятное – даже для такого стрессоустойчивого и малочувствительного ублюдка, как потолочник. Пуля – это все же не бабочка и даже не муха-цокотуха, а стальная хреновина, летящая со скоростью семьсот метров в секунду. Но обычная пуля, пусть и выпущенная с очень близкого расстояния, не доставила бы монстру серьезных хлопот.

Ведь рот – не мозг и не сердце. А нервные окончания, вызывающие чувство боли, у потолочника практически отсутствуют. Ну, подумаешь, выбила пуля пару зубов и застряла где-то в нёбной кости. Не бежать же из-за таких пустяков к стоматологу за имплантами? Нёбо само зарастет, и зубы сами вырастут – регенерация называется.

Однако по стечению обстоятельств карабин, который схватил Иван, был заряжен бронебойно-зажигательными пулями. И такая пуля, выпущенная им, не просто разнесла монстру вдребезги аж три зуба и, войдя под наклоном, пробила верхнюю челюсть насквозь. Она эту челюсть еще и обожгла. А на ожог рецепторы потолочника реагируют. Не потому, что ему больно, а потому, что ожог предупреждает биологического робота об опасности – так ведь и спалиться можно, если угодишь в огонь.

Вот почему монстр резко отдернул голову, а следом захлопнул пасть. И даже отпрыгнул. Примитивный мозг дал такую команду, значит, надо выполнять. А тут еще и один глаз не работает. Попробуй с ходу разберись, с какого бока грозит опасность. Тот чудак, который с мечом, вроде и не опасен уже был. Но откуда-то же эта хрень в рот прилетела?! Откуда, спрашивается?

Пока потолочник крутил башкой и шевелил усами, активно исследуя обстановку на предмет угрозы, Тим лихорадочно искал меч. Тот отлетел куда-то, а вот куда именно, Тим, естественно, не заметил. Где уж тут заметить, когда тебе в лицо дышит такая страхолюдина…

На самом деле меч ударился о стену и упал за ящик с гранатами. Но как Тиму было об этом догадаться, да еще и в темном углу? А счет между тем по-прежнему шел на секунды и в любой миг грозил снова превратиться в обратный отчет.

Шаря руками во все стороны, Тим наткнулся на то, на что и должен был наткнуться в его положении, – на ящик с гранатами. И сделал то, что и должен был сделать, – рефлекторно схватил одну из гранат. А вот дальше…

Вполне можно допустить, что, находясь в отчаянном положении, Тим просто бы вырвал чеку. И геройски погиб бы, угробив заодно Ивана и, при удачном стечении обстоятельств, подпортив шкуру потолочнику. В общем, называя вещи своими именами, Тим мог пропасть ни за грош, пусть и с криком «банзай!». Такое иногда случается – человек совершает геройский поступок, но толку от этого мало.

Однако судьба продолжала хранить Тима. Потолочник, оценивая ситуацию, оказался в позиции буриданова осла, потому что обнаружил сразу две привлекательные цели – Тима и Ивана. Это вызвало в его не самом интеллектуальном мозжечке легкий сбой. Выражаясь совсем просто, монстра заклинило. Всего на две-три секунды. Но их хватило для того, чтобы события приняли новый и непредсказуемый оборот.

Выйдя из ступора, потолочник по каким-то ему одному известным мотивам решил атаковать Ивана. Но и тот зря времени не терял. Поняв, что давить на спусковой крючок смысла не имеет, так как карабин не стреляет, мохнач отпустил крючок. И тут же снова нажал его. Чисто инстинктивно нажал, реагируя на агрессивное движение монстра. А карабин возьми да и выстрели.

На этот раз пуля попала чудовищу в грудь. И хотя все его тело было покрыто защитной полимерной оболочкой, против бронебойно-зажигательной пули, выпущенной в упор, она не сдюжила. В результате монстр, получив сквозную дыру в туловище, вынужденно притормозил и часто задышал, как загнанный фенакодус. А все потому, что пуля задела трахею, отвечающую за циркуляцию специальной дыхательной плазмы.

Паралич длился не более пары секунд. Но Иван успел выстрелить снова и попал чудовищу в голову. Получилось очень удачно, ибо пуля на этот раз угодила в глаз – единственный, так как другой перестал функционировать ранее в результате попадания осколка.

Трудно сказать, хотел ли Иван поразить именно эту цель или стрелял наобум в громадную башку потолочника. Все-таки записывать мохнача в снайперы было бы, наверное, преждевременно. С другой стороны, попасть в здоровенное буркало, поблескивающее роговицами фасеток, куда проще, чем в глаз белки. Вот Ваня и попал. Самое главное, что засадил туда, куда надо. И монстр окончательно лишился зрения.

Однако признавать свое поражение чудовище не собиралось. Не в силу особой зловредности, а просто потому, что не умело отступать в принципе. Сейчас оно уже не видело врагов. Но продолжало их ощущать с помощью рецепторов, расположенных в усах-антеннах. Благодаря им потолочник запеленговал Ивана и нанес удар щупальцем, способным растягиваться, словно резина.

Монстр лупил наотмашь, что называется, по площадям, и достиг цели. Иван, увлекшись манипуляциями с карабином, пропустил момент атаки. И щупальце захлестнуло его, обвив петлей плечи, а затем потянуло на себя.

От быстрой смерти мохнача спасло то, что он успел зацепиться ногами за толстый кронштейн, выступающий из стены, – иначе монстр уже затащил бы его в свою пасть. Но смерть в образе этой пасти смрадно дышала в физиономию Ивана, и от гибели его отделяли мгновения. Спасти нео мог только Тим, если бы сумел принять такое же мгновенное решение. И Тим его почти что принял.

Как бы ни мало было у Тима времени на размышление за период, прошедший с момента взрыва, он успел кое-что сообразить. Он понял, что «лимонка», которой Макс пытался атаковать потолочника, взорвалась слишком рано – скорее всего, непосредственно в руке мохнача. Следовательно, от момента выдергивания чеки и до момента взрыва прошло очень мало времени – не более трех секунд. Следовательно, в конструкции гранаты присутствовал изъян. Либо хитрый хомо, инструктировавший мохначей, о чем-то специально умолчал.

И тут Тима озарило, как это иногда случается в минуты максимальной мобилизации всех ресурсов человека – и умственных, и физических. «Пластина-рычаг! – подумал Тим. – Все дело в рычаге! Не зря же его присобачили к запалу. Если чека не дает рычагу разжиматься, то получается, что именно прижатый рычаг не позволяет гранате взорваться раньше времени».

Решение казалось очень простым. Правда, его требовалось проверить на практике. И желательно на чужом примере. Но на появление «добровольцев», вроде безбашенного Макса, больше рассчитывать не приходилось. Значит, оставалось действовать самому. И немедленно.