Игра втемную - Илья Саган

высыпал перед нами горсть серебряных монет. Одним движением я подвинул их к обалдевшему Гаазу, потом вежливо поблагодарил торговца. Тот, вздернув подбородок, вернулся в свой угол.

— Гермес… Что это⁈ — выдохнул хилер.

— Твои деньги, — я, наконец, позволил себе от души рассмеяться. — Думаешь, я просто так отходил? Поспорил с этим толстосумом на десятку серебра, что стражник сейчас почистит твои сапоги.

Несколько секунд Гааз неверящим взглядом таращился на меня, а потом тоже расхохотался. Искренне, до слез.

— Ну ты… Ну ты и плу-ут!

— Как-то надо соответствовать профе.

Немного успокоившись, он подвинул мне две монеты.

— Ты говорил, что я могу отдать тебе долг, когда появится возможность. Так вот, она появилась.

Я забрал их без возражений. И перед тем, как расстаться, кинул Гаазу запрос на дружбу. Он тут же принял его и сказал:

— Если что будет нужно — зови.

Глава 13

Вечером я направился в «Темную личность» попозже, решив, что до прихода Лотреса мне там делать нечего. И не ошибся: недалеко от таверны я заметил идущего впереди Рыжего. Не доходя до нее метров тридцать, он вынул из мешка фиал, по цвету похожий на зелье здоровья, огляделся и опрокинул себе в рот. Кинул пустой пузырек у соседнего забора и с силой наступил на него. Тихо звякнули осколки.

Меня парень не заметил, поскольку я по привычке пребывал в инвизе. Лотрес вытер подошву о траву и, насвистывая, двинул к таверне. А я, выждав, подобрался к разбитой бутылочке.

Часть ее была буквально покрошена в кашу, но нашлись два относительно крупных осколка, в одном из которых поблескивала капля зелья. Я поднял его и осторожно понес по улице.

Куда бы пойти? Знакомых алхимиков у меня нет… И тут я вспомнил о Кафке. Наглость, конечно, но старик он вроде неплохой. Будем надеяться, войдет в положение.

Атлетика +1. Текущее значение: 29

Дом его я помнил и сразу направился туда. Подошел, стукнул висевшим на косяке молоточком. Дверь открылась, и на пороге появилась служанка, пожилая женщина с пучком седых волос и теплым пуховым платком на пояснице.

Я открыл было рот, чтобы начать объясняться, долго и нудно, но она сразу пригласила меня войти.

— Вы к господину чародею? Прошу.

Из небольшой прихожей на второй этаж вела лестница, покрытая красным бархатным половиком. Мы поднялись по ней, и женщина постучала в массивную дубовую дверь.

— Господин чародей, к вам посетитель.

— Зови! — ответил высокий голос.

Я шагнул внутрь, задев украшавшую дверной проем бархатную занавеску. Похоже, старик вообще неравнодушен к бархату.

В небольшой комнате с двумя окнами за письменным столом утопал в мягком кресле Кафка — по-прежнему без бороды. Напротив него стояло широкое и по виду такое же, как у него, уютное кресло для гостей. У стен в шкафах и на полках — свитки, зелья, реторты и прочая магическая дребедень. В углу находился еще один стол, круглый, со следами химических опытов на поверхности.

— Ну-с, молодой человек, что вас ко мне привело? Хотите приворожить красавицу-недотрогу, живущую по соседству? — начал старик, но присмотревшись, нахмурился, губы его перекосились, и он взвизгнул: — Ты⁈

— Да, — не стал отпираться я.

— Наглец! Что тебе еще нужно⁈

— У вас на вывеске написано про магические услуги. И там нет упоминания о том, что мне вы их не окажете.

Он долго смотрел на меня и наконец пробурчал:

— Ладно, проходи. Чего тебе?

Я подошел ближе и протянул ему осколок с остатками зелья.

— Хотелось бы понять, что это за варево.

Кафка поджал губы и кинул на меня хитрый взгляд.

— Возьму с тебя двойную плату.

Усевшись в кресло, я послушно кивнул.

— Хорошо.

Старик сразу же стал суетиться. Подхватил с полки какую-то стеклянную штуку из двух сосудов, соединенных наверху, вынул из шкафа реторту, и все это поставил на круглый стол в углу. Потом перетащил туда же плошку, наполненную сушеными синими цветами, ступу с пестиком, пробирки с разноцветными жидкостями, миски с порошками.

Когда на столе не осталось свободного места, Кафка повернулся ко мне и, держа в руках осколок, осторожно коснулся остатков зелья пальцем. Потом облизнул его, поднял взгляд к потолку и сообщил:

— Зелье здоровья.

— Класс, — отозвался я и кивнул на заставленный приборами стол: — А зачем тогда все это?

Глаза засранца лукаво блеснули.

— Так дороже выйдет.

— Ну, знаешь, — возмутился я, поднимаясь.

— Сядь! — велел он, и его лицо мгновенно стало серьезным. — На самом деле зелье не чистое, есть какая-то примесь. Подожди.

Через пару минут на столе все ожило. Забулькали жидкости в реторте и в стеклянной штуке, которую Кафка между делом назвал перегонным кубом. Зашипели брошенные туда же цветки и порошки, пестик застучал о ступку в умелых руках чародея. В полученные смеси он добавлял все новые и новые ингредиенты, осматривал, сравнивал и даже нюхал. При этом лицо его становилось все более хмурым.

Полчаса спустя он вернулся за письменный стол и устало сел напротив меня.

— Не понимаю, — выдохнул старик.

— Подожди, как? — запротестовал я. — Ты же сказал, что…

— Да, верно, за основу взято зелье здоровья, самое обыкновенное. Но в него добавлены травы, которых я не знаю. А мне, поверь, известны все растения наших земель.

— Ваших?

Он откинулся на спинку кресла, обитую, естественно, бархатом, и кивнул.

— Да. Элгионов, олнейгов, мениольцев, нейтральных. Единственное место, где может расти эта трава — Пустоши.

Я опустил голову и задумался. Лотрес регулярно наведывается туда, посещая водопад с омолаживающей водой. Похоже, он набрал там особенных трав и сам сделал зелье. Что оно дает ему? Возможность видеть сквозь карты? Что-то типа этого. В любом случае, с помощью непонятного эликсира он выигрывает — в этом нет сомнений. Иначе не было смысла в той секретности, которую соблюдал рыжий обманщик.

— Спасибо. У меня еще пара вопросов. Ты знаешь человека по имени Лучезарный?

Кафка нахмурился, вспоминая. Потом покачал головой.

— Нет.

— А что тебе известно о миридах?

— То же, что и всем, — пожал плечами чародей. — Их создала богиня, супруга Теодара, чтобы они спасли нас от тинароллов.

Я удивленно посмотрел на него: это же мне говорили Арсений и Рональд, но обыватели считали иначе.

— Где их найти? Тебе известно, где их земля?

— Не уверен, что у них она есть, — ответил Кафка с легкой печалью в голосе. — Они хорошие люди, но, как бы объяснить… неприкаянные. Думаю, у них нет родины, Мирида не позаботилась об этом. Поначалу они кочевали по городам, пытаясь объединить нас для борьбы с тинароллами. Но теперь, когда в появлении последних обвиняют самих миридов, бедолаги вынуждены прятаться в лесах. Больше я ничего сказать не могу.

— Ну хоть что-нибудь, старик. Хоть какую-то зацепку.

Чародей развел руками.

— Извини. Все, что знал, я рассказал, — и совсем другим тоном добавил: — С тебя десять серебряных.

Расплатившись, я направился к двери.

— Гермес!

— Да?

— Не связывайся с теми, кто дал тебе это зелье. Добром не кончится. И с травой тоже. Я как-то попробовал, и… Лучше тебе об этом не знать, — махнул он рукой.

— Если бывший королевский чародей имеет в виду историю Мрачного брода, то наслышан, наслышан, — улыбнулся я.

— Ты и это вынюхал? Проныра! — Сначала кустистые брови Кафки от удивления взметнулись вверх, затем его лицо исказилось, покрывшись еще более глубокими морщинами, он вскочил с кресла и принялся выталкивать меня за дверь: — Я свои деньги честно отработал. Все. Уходи. Прочь, тебе говорю!

Не успел я пройти сотни шагов, как меня окликнул пацан лет десяти, грязный, в обносках.

— Господин Гермес!

Я вопросительно посмотрел на него.

— Вот, возьмите, — он сунул мне в руку свернутый в трубочку пергамент и мгновенно смылся.

Развернув послание, я прочел:

Привет, дружище!

Лотрес готов сыграть с твоим приятелем завтра в семь часов вечера. Скажи ему, чтобы не опаздывал.

Увидимся,

А.