Кишиневское направление - Виталий Гладкий

– Вот фашистская морда! – Татарчук даже задохнулся от ненависти. – За кого он нас принимает?!

– Слабину ищет, – уверенно сказал Кучмин. – Вот только на кой ляд мы ему нужны?

– Полковник сказал, что настоящая война только начинается, – хмуро молвил Маркелов, которого угнетало чувство вины за полный провал задания. – По крайней мере я понял его именно так. А значит, наши услуги могут пригодиться немцам.

– Надеется на чудо-оружие… – Татарчук скептически хмыкнул. – Слыхали мы эти байки, как же… Немцы долдонят о нем с лета сорок третьего года. Все запугивают. А этот полкан с виду умный, судя по твоим словам, командир, а на самом деле дурак дураком. Поможет фрицам это оружие как мертвому припарки. Все равно от Берлина камня на камне не оставим. Сильно наш народ обозлился…

– Что у него на уме, трудно сказать… – Старший лейтенант среди своих немного расслабился и готов был расплакаться от бессилья. – Не знаю я, как поступить, ничего не знаю… Все так худо, что дальше некуда.

Как он мог так бездарно лопухнуться?! Северилов на него надеялся, а он привел разведчиков в плен… Стыдобища-то какая!

– Ты, командир, шибко не переживай. – Старшина первым понял состояние Маркелова. – Уж как наши большие начальники с этой войной пролетели, так это ни в сказке рассказать, ни пером описать. Что ж тогда с нас спрашивать за этот промах? Мы делали, что могли. Да больно уж противник ушлый попался. Похоже, этот спектакль немцы готовили не один день. И на месте нашей разведгруппы вполне могла быть другая.

– Утешил… – буркнул Маркелов. – Спасибо… Ну ладно я по молодости и неопытности дал маху, но куда вы все смотрели?

– Командир… – Во взгляде Татарчука было столько укоризны, что старший лейтенант стал пунцовым от стыда и опустил голову.

– Понял, – сказал он после небольшой паузы. – Виноват, братцы. Это я просто раскис. Исправлюсь. Я не собираюсь перекладывать на вас свою вину. Я командир, мне и отвечать за все.

– Ну, так уж и за все… – Старшина дружески обнял Маркелова за плечи. – В общем, ты прав. У меня были подозрения, но все шло так чертовски складно да ладно… Думал, хоть раз в жизни повезло, такая шикарная информация у нас в кармане. А то вечно мы с боем прогрызаем себе дорогу и не всегда приносим то, что нужно.

– Не знаю, как ты, Иван, – сказал Кучмин, – а я купился на эту подставу. Все было как обычно. Мало ли во время предыдущих поисков нам встречалось ложных позиций. Ничего особенного. Я и поверил.

– А я як уси, – заявил Пригода. – Шо ж тэпэр зробыш. Бачылы очи, шо купувалы, то йижтэ, хоть повылазьтэ.

– На том и договорились, – резюмировал Татарчук. – Петро как всегда предельно конкретен. Прения закрываются. Остался последний вопрос, самый главный: что дальше делать будем?

– Думаю, дорога теперь у нас одна, – сказал старший лейтенант. – Из этого каменного мешка нас не выпустят. А идти на службу к немцам… Противно даже думать об этом. Этот сукин сын, полковник Дитрих, меряет нас своей меркой. Вечером он ждет от меня ответ. Думаю, что после нашего «рандеву» меня поставят к стенке. Поэтому и хотелось вас всех увидеть. Может, в последний раз…

– Э-э, нет, командир! – Татарчук упрямо тряхнул головой. – Рано хоронишь и себя, и нас. Подумаем.

– Тут и думать нечего… – Кучмин оглянулся на Георге, который прислушивался к их разговору. – Эй, парень! Подойди сюда.

– Не понимаю, – растерянно развел руками Георге.

– Что он говорит? – поинтересовался Татарчук.

– Я разбираюсь в румынском так же, как и ты, – ответил ему Кучмин. – Может, он знает немецкий язык?

– Поговори с ним, – поколебавшись, сказал Маркелов, решив, что терять уже все равно нечего.

– Парень, ты кто такой и за что сюда попал? – спросил Кучмин по-немецки.

– О-о! Как хорошо! – обрадовался Георге. – Господин знает немецкий!

– Какой я тебе господин! – возмутился Степан. – Господа нас в эту камеру посадили. Давай, выкладывай, что ты за птица.

Пока Георге сбивчиво рассказывал о своих злоключениях, Маркелов, глядя на его открытое, довольно симпатичное лицо, пытался уловить в голосе хотя бы одну фальшивую нотку, но тщетно – судя по всему, капрал говорил правду.

– Нужно попытаться, командир… – горячо зашептал Татарчук. – Последний шанс. Кто-нибудь из нас обязан добраться до своих, даже если для этого потребуется жизнь остальных…

Георге понял – русские что-то задумали. Неужели они попытаются бежать? Немыслимо! Охрана, пулемет на вышке, возле ворот пост… Нет, нужно этих сумасшедших русских предупредить! Они идут на верную смерть!

– Послушайте! – подскочил он к Кучмину. – У вас ничего не выйдет!

Георге скороговоркой выпалил свои соображения.

– Тихо! – зажал ему рот Степан. – Это тебя не касается. Сиди и молчи. А будешь вякать… Ну, ты, в общем, понял.

Георге забился в угол, наблюдая за приготовлениями русских; его даже зазнобило от волнения. Степан сильно застучал в дверь.

– Откройте! Сюда! Быстрее! – кричал он по-немецки.

– Кто кричит?! Что случилось? – заглянул в окошко все тот же толстомордый охранник.

– Умирает! Доктора! – вопил Степан, показывая на Пригоду, который лежал на полу, закатив глаза и дергаясь, как эпилептик.

Охранник уже хотел было послать этих русских к чертям собачьим, но вовремя вспомнил строгий наказ капитана Хольтица, как следует вести себя с ними, и пошел звонить в тюремный лазарет.

Доктора на месте не оказалось. Тогда охранник, прихватив с собой еще двух солдат на подмогу, направился в камеру, чтобы забрать оттуда «умирающего» и отправить в госпиталь – подальше от греха, пусть с ним там разбираются те, кому положено, а ему лишние неприятности по службе ни к чему.

Солдаты, подхватив хрипевшего Пригоду под руки, с большим трудом поволокли его тяжелое тело из камеры. Охранник подстраховывал их, держа остальных узников на прицеле автомата.

Закрыв дверь на засов, охранник нашел ключи на связке – и вдруг услышал сзади приглушенные стоны и звук падения тел. Он резко обернулся, попытался вскинуть автомат, но тяжелый удар швырнул его на стену, а следующий пригвоздил к полу.

– В камеру их, живо! – скомандовал Маркелов при виде трех неподвижных тел. – Переодеваемся!

Георге с восхищением смотрел на Пригоду, который сторожил у приоткрытой двери с автоматом в руках. Вот это силища!

– Быстрее, быстрее! – нервно поторапливал Маркелов. – Свяжите их покрепче, – показал в сторону все еще не пришедших в себя немцев. – Все готовы? Уходим!

– А я?! – вдруг опомнился Георге Виеру. – А меня?! Возьмите, товарищи… – перешел он на немецкий язык. – Я их ненавижу! – запальчиво выкрикнул Георге. – Возьмите…

– Пусть идет, – коротко бросил Маркелов. – Некогда препираться. Похоже, парень хороший. Думаю, он может нам пригодиться.