Здесь, на Земле - Элис Хоффман

Сегодня она отвезет горшочек астр на могилу Джудит. Идеальный день для уединенной поездки: Холлис по делам в Бостоне, Гвен в школе. Только Ричард, хоть и находится за тридевять земель, удерживает ее. Минувшим вечером Марч наконец с ним поговорила, но он отказывался что-либо понимать.

— По-видимому, я неправильно тебя расслышал, здесь какие-то шумы в трубке, — все повторял и повторял он. — Ты что, остаешься?

— Только из-за школы, — пыталась объяснить она ему, — так лучше для Гвен: подальше от наркотиков, от дурных компаний. Всего лишь перемена обстановки, эксперимент, тест. Она, оказывается, позабыла, как здесь, за городом, ей было в детстве мирно и хорошо. Так и тянет к творчеству, а ведь это так важно для ее работы. Так что не мог бы ты ей выслать ящик с инструментами и пакетик с камешками, тот, что в верхнем ящичке ночного столика? Гвен тут бодра, здорова, радостна. Представляешь, она даже взяла под опеку старого коня, на котором (помнишь?) каталась Белинда.

— Таро? Она что, ходит на ферму?

Да, легко попасть впросак для непривыкших врать.

— Мм… Не совсем так.

— А как?

Марч словно видит: Ричард с телефоном стоит у открытого окна, запах лимонного дерева наполняет спальню. Об этом дереве их сада она особенно заботилась, забывая в засуху и про маки, и про толстянки, только ему жертвуя порцию воды.

— Ричард, — сказала Марч.

И долго-долго не было ответа.

— Ты ведь не сделаешь такое со всеми нами? — наконец проронил он.

Снимая куртку с вешалки, взяв перчатки и горшочек астр, она думает о звуке его голоса, таком далеком. Примчалась собака, оббежала и загородила дверь.

— Брысь.

Та не уходит, а, задрав голову, визжа и тявкая, смотрит вверх, на полку, где лежит поводок.

— Ладно, ладно. Но уговор: хорошо себя вести.

Терьер радостно бежит к машине.

— Не мни цветы, — предупреждает Марч, видя, как тот улегся у астр, — и не вздумай пробовать их на зуб.

По всей дороге к кладбищу — ни одной машины. Марч глушит мотор у кучи мокрой коричневой листвы, защелкивает на Систер поводок и берет горшочек.

— Не тяни, — говорит она собаке, которая, похоже, прекрасно знает, куда они идут.

Кладбище граничит с полем для гольфа. Отец любил шутить, что из-за этого не найти людей на вечно вакантную должность могильщика: всех их рано или поздно шарахает по башке мячиком, «мастерски» пущенным Биллом Джастисом. Судья до сих пор закоренелый гольфист, хотя и перестал после смерти отца ежедневно тренироваться, как раньше, — в безнадежной попытке улучшить свою воскресную с Генри Мюрреем игру.

А может, он только говорил, что пропадает на поле для гольфа, а сам был в это время с Джудит Дейл? Знал ли об этом отец? А если знал, то, значит закрывал глаза, несмотря на теплое отношение к Луизе Джастис? Как поразительно терпимы могут быть люди. Ричард, например, прекрасно осведомлен об отношений Марч к Холлису и все же, перед тем как вешать трубку, произнес: «Просто возвращайся. Все хорошо. Мы справимся».

Вот и могила Джудит. Систер не издает ни звука, но ее лапы пробирает дрожь.

— Хорошая де-е-евочка, — пытается напевно успокоить ее Марч, но собака уже дрожит всем телом.

К ботинкам Марч и белой шерсти Систер прибилась мокрая листва. Здесь очень тихо, нет даже гула самолетов над головой.

— Твои любимые, — произносит Марч, ставя горшочек астр на могилу, голый пока еще клочок земли.

Она садится рядом на траву, сбоку жмется Систер, чья дрожь проникает к Марч даже сквозь густую шерсть и плотную куртку. А после они медленно бредут назад к машине — пока собака не решает погнаться за парой алых листьев, последних, что слетели с раскидистого клена. Взойдя на холмик, Марч видит серое надгробие отца, рядом — могильную плиту молодой жены Алана.

В «тойоте» Систер улеглась на переднее сиденье. Марч осторожно выбирается о кладбища по узенькой дороге и, почти готовая свернуть на шоссе, вдруг замечает нечто несущееся впереди машины. Яркая вспышка красного — между кружащей в падении листвой и темным асфальтом. Марч жмет на тормоза.

Листва, безмолвие, и больше ничего. Привиделось? Но терьер, захлебываясь лаем, скребется по стеклу. И неспроста: там, у корней зеленой изгороди… одна из последних здешних лисиц. Прапраправнучка, должно быть, той, которой удалось пережить дикую охоту много лет тому назад. Лиса стремглав выскочила из-под кустов и понеслась багровой молнией в открытые поля на запад от кладбища, в три секунды исчезнув из виду.

А Марч осталась там, где была, с ногой на тормозе и стихающим эхом лая Систер. Маленькой девочкой, лет в семь-восемь, она терпеливо дежурила на крыльце до самой темноты, в надежде увидать вблизи хоть одну лису (тогда за городом их было полным-полно). Причем ей никак не удавалось прокараулить достаточно долго. Тогда-то и возник прекрасный план: надо поймать лису и пустить жить в деревянный ящик на кухне, один из тех, что для картошки и бататов. Сверху она положит теплое фланелевое одеяло — лисе для согрева, — будет кормить ее гренками с маслом, учить танцевать под музыку, кружась на задних лапках.

Иногда она даже разрешала бы лисе спать с ней в постели, мордочкой на подушке, пела бы ей на ночь колыбельную.

— Что за глупости! — воскликнула Джудит Дейл одной летней ночью, увидев Марч в такой поздний час не в постели (та стояла на изготовку на веранде с рыболовной сетью и овощным ящиком). — Так лису никогда не поймать.

Джудит подвела ее к ореху, под которым начертила на земле круг. Потом достала из кармана пару кубиков рафинада — того сорта, который всегда любила класть в свой чай и кофе, — и дала Марч раскрошить их, рассеяв затем сахар по кругу.

— Не густо, не густо, — советовала она и даже похлопала признательной Марч в ладоши, отметив качество проделанной работы.

— Черта с два, — прокомментировал брат, когда Марч сообщила ему, что утром поймает лису. И когда оказалось, что весь сахар исчез, Алан громко расхохотался. — Да кто угодно мог съесть его, дурочка. Еноты, бродячие псы, мыши. Есть множество правдоподобных объяснений, многоуважаемая Марчелина, и ни одно из них, заметь, и отдаленно не такое глупое, как твое.

Но позднее, в тот же день, миссис Дейл подвела ее к кругу и показала на четкие следы проворных лапок рыжей плутовки. Тогда-то и было принято отличное решение: если не получается поселить лису на кухне, пусть она живет у Марч в лесу. И еще долго-долго — даже после того, как появился Холлис, — Марч оставляла под орехом сладкие приманки: кусочки сахара, печенья, пшеничных кексов, украдкой взятых из кладовки.

— Эго ты для своего дружка? — спросил он как-то, видя, как она выкладывает вдоль круга дольки яблока.

— Нет, — отрезала Марч и повернулась к нему спиной.

«Ты — мой дружок», — подумала она в тот миг. И думает так до сих пор.