Серебряная ведьма - Сьюзен Кэррол

– Мадам Пиллар.

– Простите, но, может быть, в своих странствиях вы где-то слышали о… о…

Она испуганно посмотрели в пивную, где ее муж подавал вино корабельщикам: Гаспар Пиллар запретил произносить имя их дочери пол крышей его дома. Колетт перешла на шепот:

– Люси.

– Нет, мадам. Извините, не слышал.

Мири и горничная уже скрылись наверху. Симон хотел пойти за ними, но мадам Пиллар снова остановила его.

– Но если вы что-то узнаете… если найдете мою девочку…

Симон поправил тяжелые седельные вьюки на плече, сжав губы. Неужели эта несчастная женщина не понимала, что будет с ее девочкой, если он найдет Люси? Он будет вынужден привести ее в суд и повесить за колдовство и убийство ребенка.

– Никогда не знаешь, что хуже, – стонала женщина. – Не сплю по ночам, все думаю, что с ней стало. Если бы вы пообещали мне любезно сообщить… если узнаете…

Симон подумал, что лучше раскаленные иглы под ногти, чем сказать матери, какая судьба ждет ее единственного ребенка. Но, как только глаза Колетт наполнились слезами, он тихо произнес:

– Обещаю.

Она проглотила слезы, попыталась улыбнуться и ушла в пивную. Симон поднялся по лестнице, в очередной раз проклиная свою профессию, ведьм, подобных Люси Пиллар, и эту проклятую Серебряную розу, которая сделала его работу такой нужной. Наверху он не увидел Мири, но из первой двери справа вышла горничная.

– Сюда, месье, – сказала она, присев в реверансе и изо всех сил стараясь не смотреть на его глазную повязку.

Симон чуть не одернул ее за долгий пристальный взгляд, но сдержался. Он привык к тому, что люди разглядывали шрамы на его лице, и его раздражала не девушка, а возвращение в это проклятое место. Надо было остановиться на ночлег в каком-нибудь другом месте.

Проведя Симона в комнату, горничная поспешила удалиться. «Медная лошадь» не была оживленным местом, как прежде. Когда дверь закрылась, возникшая тишина показалась Симону оглушительной. Оставшись с Мири наедине, он громко бросил сумки на пол.

Кто-то – Мири или горничная – уже зажег свечи, и они разогнали сумеречные тени. Скорее всего, это сделала служанка, потому что Мири стояла посередине комнаты с видом женщины, которая пока не решила, останется ли она здесь. Ее лицо по-прежнему наполовину скрывали поля шляпы, и казалось, что она разглядывает комнату.

А смотреть особенно было не на что, только на пару к деревянных табуретов, небольшой круглый стол, рукомойник и… кровать с толстым пуховым матрасом, накрытым потертым стеганым одеялом. Кровать была не очень широкая, с двумя подушками, лежавшими рядышком.

Возмутившись по поводу его решения остановиться на ночлег, Мири почти не разговаривала с ним, как только переступила порог гостиницы. Но теперь она повернулась к нему, нахмурившись.

– Ты действительно считаешь, что мы должны провести ночь в одной комнате?

– Было бы глупо, если бы я заявил, что юноше требуются отдельные апартаменты, не так ли, Луи? – ядовито произнес Симон. – Разве что тебе захотелось королевского обращения лишь потому, что ты взяла королевское имя.

– Нет, не хочу, и я выбрала это имя не потому, что оно принадлежит какому-то королю. – Она еще ниже нахлобучила шляпу, произнеся более тихим голосом: – Моего отца звали Луи.

Симон сморщился, почувствовав себя грубияном. Эта ситуация была для него такой же неловкой, как для нее, по это не оправдание. Надо было вспомнить. В первое лето их встречи Мири много рассказывала про своего отца, она так гордилась тем, что она дочь отважного рыцаря Луи Шене. Когда они бродили по берегам уютной бухты, она часто с тоской и надеждой смотрела на прилив, словно ожидая в любой момент увидеть паруса, несущие ее отца домой.

– Прости, – пробормотал Симон, прислонившись к закрытой двери. – Но при заключении нашего небольшого соглашения никто из нас не подумал, что на какое то время нам придется быть вместе и днем и ночью.

– Мы… мы как-нибудь справимся.

Симону хотелось быть таким же уверенным. Минуту поколебавшись, Мири сняла шляпу и бросила ее на кровать. Когда она наклонилась, чтобы взять свой седельный вьюк, ткань брюк плотно обтянула ее бедра, и Симон отчаянно стал искать, чем бы отвлечься, чтобы не смотреть на этот соблазнительный овал.

Он подошел к окну и выглянул во двор, чтобы разглядеть колодец и конюшню, где стояли Самсон и Элли. Все казалось тихим и приличным, но ему придется не спать всю ночь, карауля с заряженным пистолетом и готовым…

Симон одернул себя, сердито выругавшись, поняв, как он смешон. Никто из агентов Серебряной розы не был замечен здесь с тех пор, как исчезла Люси Пиллар. Маловероятно, что они появятся здесь этой ночью. Ведьмы никогда не нападали на него, когда он останавливался в гостиницах, где были другие люди.

Он плохо соображал и знал почему. Мири. Одно только ее присутствие действовало на него гораздо сильнее, чем он ожидал. Он кожей ощущал, как она передвигается по комнате у него за спиной, слышал всплеск воды, когда она стала умываться.

Вздохнув, он почувствовал, что комната наполнена ее запахом, чем-то теплым, очаровательно женским. Слишком соблазнительный аромат. Он высунулся из окна, чтобы отдышаться. Легкий ветерок с реки слегка потрепал его бороду. В сумерках воздух стал прохладным, но недостаточно, как показалось Симону.

Надо было старательнее отговаривать Мири от путешествия с ним. Но упрямство женщины было ему отлично знакомо. Она добилась своего, когда пригрозила, что отправится за Серебряной розой одна.

Однако его волновало не только это. На него подействовала искренность, с которой она произнесла: «Я истинная Дочь Земли, и эта зловещая женщина не только угрожает жизни невинных младенцев, она оскверняет добро и гармонию, в которые я верю, каждый принцип которой мне дорог. Мой долг, так же как и твой, остановить ее. Как мне заставить тебя понять?»

Ей удалось это сделать. Симон никогда не видел истинной разницы между мудрыми женщинами и ведьмами. Любое общение с магией и древними учениями казалось ему опасным и запретным. Но Мири с такой страстью говорила об истинном пути Дочерей Земли, готова была рисковать собственной жизнью ради их защиты. Он мог не любить и не понимать этого, но, Господь свидетель, он уважал ее за это.

И она была права, когда сказала, что ему нужна ее помощь. В одиночку он не сможет победить Серебряную розу, а у Мири было больше способностей и связей среди мудрых женщин, чем он догадывался. Она была нужна ему, как бы долго ни пришлось охотиться за этой колдуньей.

Мири расплела и распустила волосы, и шелковые пряди каскадом лунного света рассыпались по ее плечам. Пока она копошилась под рубашкой, он смог рассмотреть полоску нежной белой кожи. Она пыталась развязать полоску ткани, которой забинтовала свою грудь. Наконец ей удалось это сделать, и, облегченно вздохнув, она вытащила полоску из-под рубашки. Этот вздох показался ему таким же соблазнительным, как ласка.