Наблюдая за корейцами. Страна утренней свежести - Олег Кирьянов

Корейцы прекрасно знают о своих достижениях и не упустят случая похвастаться очередной новинкой или «уникальной корейской разработкой». Кстати, теперь несколько слов следует сказать и о «чисто корейских разработках».

Если внимательно читать корейскую прессу, то практически каждую неделю можно будет наткнуться на сообщение об «очередном успехе корейских инженеров, которые изобрели…». Далее следует подробное описание либо полупроводника, либо энергосберегающей технологии, либо способа клонирования животных – в общем, сферы, где проявляют себя корейские таланты, неисчислимы.

Долгое время подвергать сомнению правдивость всех этих заявлений мне и в голову не приходило. Однако потом у меня появилось достаточно большое количество знакомых среди российских инженеров, работавших в тех самых «кузницах» корейских передовых технологий – в различных подразделениях корпораций «Самсунг», «LG» и ряде других фирм, как больших, так и не очень. В разговорах за «рюмкой чаю» как-то мы вышли на тему корейских разработок, которые я похвалил. Наш инженер, рассмеявшись, сказал следующее: «Копировать и воровать – они мастера, а что-то свое, новое создать – до этого пока далеко».

К словам человека, который несколько лет проработал в одном из ведущих подразделений «Самсунг Электроникс», занимающихся именно инновационными разработками, я отнесся серьезно, так как он – в отличие от меня – специалист в данной сфере. Он пояснил, что корейцы по своей сути прилежные исполнители, но по части созидательности и креативности отнюдь не в первых рядах, так как сама система общественных и внутрикорпоративных отношений не поощряет критику чужого мнения, особенно начальника, а также развитие самостоятельности.

«Чисто корейские передовые технологии создаются по формуле, которая по-английски звучит следующим образом: steal, copy/paste, merge and then QA (примерный перевод на русский язык: украл, скопировал, вставил, собрал и потом доводишь до ума)», – сказал российский специалист. Да, доводить чью-то базовую идею до ума корейцы умеют, создавать красивую, эффектную упаковку и грамотно «раскручивать» товар они мастера, но что-то исключительно свое изобрести они пока не могут. Таков был вердикт нашего специалиста.

Поначалу я отнесся к таким словам как к преувеличению человека, которого, возможно, чем-то обидели на работе. Тем более что в скором времени он возвращался на родину. Однако потом я вел аналогичные беседы со многими нашими инженерами, которых нельзя было заподозрить во враждебности к корейцам. У тех россиян было все в порядке: зарплата, условия труда, начальство, коллектив… Тем не менее вердикт был таким же. Один категорически заявил, что за восемь лет своей работы в двух крупнейших корейских электронных концернах он не встретил ни одной разработки, которая могла бы быть названа чисто корейской. «В основе таких «исключительно корейских новинок» всегда лежит чья-то чужая идея – американская, японская, российская… любая, но не корейская. А вот превратить фундаментально новый принцип в пригодный для общественного пользования товар – тут корейцы большие мастера», – признал он.

Нередко доводилось мне слышать и то, что, создав какую-то действительно инновационную вещь, иностранный инженер попросту рискует быть уволенным. Так как слишком велик соблазн у работодателей присвоить изобретение себе, заявив о «новом отечественном научном прорыве».

Как относиться к таким высказываниям, судить не мне. Я филолог, но среди российских экспертов, которые проработали долгое время в Корее, скептическое отношение к «истинно корейским разработкам» очень сильно распространено. И далеко не все из критиков плохо думают о стране и ее жителях в целом.

Мой друг физик-теоретик, работающий в одной международной организации, однажды приехал в Корею в составе международной делегации, чтобы координировать работу с местным НИИ, которое выразило желание принять участие в крупном дорогостоящем проекте. Вердикт приятеля был схожий: «Как инноваторы, теоретики корейцы очень слабы, но прикладная сфера здесь развита весьма неплохо».

То есть опять то же самое: создавать что-то совершенно новое, с нуля пока не могут, но совершенствовать уже имеющееся – их конек.

Из своего «технического» опыта скажу, что однажды мне довелось пообщаться с коллегой-корееведом, который устроился работать в представительство одной очень известной корейской корпорации в Москве. Среди прочих обязанностей он должен был ездить по провинциальным НИИ России, встречаться со специалистами и искать для корейцев перспективные разработки. Однажды он рассказал об одной технологии, которая была создана российскими инженерами и могла быть широко использована для производства более качественных видеопроигрывателей. В России тогда промышленность дышала на ладан, перспектив внедрения технологии не было, потому ее продали корейцам. Через год вышел видеоплеер как раз той корейской корпорации, громко рекламировалось «улучшенное качество воспроизведения, благодаря ….» – и была названа та самая разработка российского НИИ. Правда, на этот раз она уже позиционировалась как «чисто корейское изобретение», об участии россиян – ни слова.

Как журналисту, мне довелось столкнуться и с другими примерами «творческого подхода» к освещению роли зарубежных специалистов в разработке корейских ноу-хау. Речь идет о южнокорейской космической программе, в рамках которой в конце августа 2009 года впервые с корейского космодрома стартовала ракета-носитель со спутником. Эту программу корейцы создавали практически с нуля, и без посторонней помощи им было не обойтись. Однако некоторые страны просто отказались помогать корейцам (среди них, кстати, были Япония и США), а некоторые заломили непомерную цену за свои услуги. В итоге согласились только россияне в лице НИИ имени Хруничева.

В результате на юге Корейского полуострова при непосредственном участии и под руководством российских инженеров была создана вся инфраструктура – космодром, системы управления и проч. Кульминацией стал первый запуск ракеты-носителя со спутником. Однако в южнокорейских СМИ все это время говорилось о «выходе Южной Кореи в космос», «превращении Кореи в полноценную космическую державу», «успехе корейских специалистов», «рывке корейской науке» и т. п. О России вспоминали лишь в тех случаях, когда проект сталкивался с проблемами. Тогда внезапно всплывал «российский фактор», на который валились все шишки. К чести самих корейских инженеров и представителей правительства, которые участвовали в проекте, надо сказать, что они-то, трудившиеся бок о бок с россиянами, никогда не забывали сказать слова благодарности и признать: «Сами бы мы это сделали в лучшем случае лет через тридцать». Газеты же не уставали кричать о запуске, который будет произведен «с использованием только корейских технологий». В итоге большинство корейцев так и думали, что их страна исключительно самостоятельно выходит в космос, а если кто и помогает, то, наверное, США.

Когда же дошло до самого запуска, то про Россию были вынуждены вспомнить, так как первую ступень ракеты-носителя сделали полностью в нашей стране и затем привезли на корейский космодром. Вторую ступень и сам спутник делали в Корее. В итоге запуск произошел, первая (российская) ступень отработала штатно, а при отделении второй и спутника возникли проблемы. В итоге спутник не вышел в заданную точку орбиты и упал на Землю. Вот тут, как можно догадаться, идею о «чисто корейских технологиях» сразу же похоронили и стали кивать на россиян, хотя вторую ступень и спутник, как было сказано, делали корейцы.