#подчинюсь - Яна Егорова

Заброшенный ангар на территории старого колхоза

– Пристегни его к радиатору.

– Ага, погодь, щас сделаю!

Здоровенный детина, в черной дешевой одежде прямо по земле поволок двенадцатилетнего пацана к стене, туда, где темнела огромная металлическая штуковина.

Какой-то час назад, юный Сигурд ехал домой вместе со своим охранником Петром. Все было как всегда. Обычный день, обычная среда. Охранник работал на их семью, сколько младший Завьялов себя помнил. С самого детства возил наследника знаменитого депутата на кружки, элитные занятия, всюду, куда никогда не успевала его мать. А она никогда никуда не успевала. День как день. Они уже сворачивали с главной дороги на второстепенную, ведущую в поселок, где стоял их не дом, а настоящий дворец, как из ниоткуда, на той же дороге появился синий грузовик, ГАЗ 53, Газончик, как его называли в то время. Громадная дура синего цвета и весом более трех тысяч тонн влетела в их черный мерседес. Не успело все замереть на пустынной подмосковной дороге, как тут же появились люди в черном. Двумя выстрелами они отправили Петра на тот свет, а Сигурда в несколько рук выволокли на улицу. Пара ударов и мальчишка очнулся уже в заброшенном ангаре, приходил в себя в тот момент, когда его за одну руку волокли по полу.

– Улыбочку, – неприятно сымитировал подобие ухмылки один из похитителей и щелкнул полароидом перед самым носом парня. – Отлично, сейчас твоему папашке отправим, денежки получим и кончим тебя. Так что, живи пока. Наслаждайся. Пара часов у тебя еще есть.

Его бросили в углу, на ледяном полу производственного помещения. Это был конец сентября. Выдался необыкновенно холодный и дождливый год. Его приковали наручниками к радиатору, а в рот, сразу после фотографии, тот же мужик, затолкал ему в рот грязную тряпку.

– Сиди тихо. Орать бессмысленно, все равно скоро сдохнешь, гадёныш депутатский. Твой папка ответит за свои делишки. Не сомневайся.

Сказав это, мужик выпрямился и крикнул одному из своих подельников:

– Антоха, собирайся, поедем Завьялову фотографию отправим. Заодно поговорим по душам, за стоимость его сыночка.

Почти сразу двое из четверых нападавших уехали, остались другие двое. Насколько смог определить Сигурд – оставшиеся были более слабыми. Их серьезно не воспринимали, так только, как боевую силу без мозгов, которую обязательно надо направлять. Мужики, долго не думая, соорудили из подручных материалов – здесь же в завалах никому ненужного старья найденных бочек и досок, стол и два сиденья, и устроились метрах в пятнадцати от молодого Завьялова.

Сказать им что-то было невозможно, вырываться – бессмысленно. Пока он мог лишь слушать и думать, как выбраться на волю.

– Вот, – хрюкнул один из них, тот, что бы толще, – поимеем Авдея Палыча и отправимся на заслуженный отдых.

– Ага, – ответил второй, стянув с себя шапку, под которой обнаружилась лысая голова. – Авдея Палыча. Говн…к решил, что ему все можно! Муху у народа отжал, нас работы лишил, весь район отымел!

Муху? Сигурд мгновенно догадался, о чем шла речь. Недавняя отцовская сделка. Благодаря хитроумным махинациям и правильным связям, ему удалось завладеть Мытищинским хлебным заводом, как его называли местные жители – Мухой. Естественно, отцу не было выгодно вкладываться в предприятие. Он быстро уволил всех и позволил литовским партнерам «приватизировать» все оборудование. Разумеется, в районе начались волнения. Многие одновременно оказались без работы, на которую ходили целыми поколениями. Похоже, эти двое из тех, кто попал под горячую руку отца. А это означает, нечего и думать о том, чтобы как-то уговорить их отпустить пленника.

– Труха обещал, что мы потом его завалим. Пусть только денежки наши отдаст.

– Обещал… – второй достал из сумки бутылку с водкой и, окрутив крышку, сделал несколько внушительных глотков прямо из горлышка. – Я б пошел. У меня тетка окочурилась, пока я срок мотал на службе. Ей эта работа позарез была нужна. Похоронил я ее на днях. Так что, пойду.

– И я. И сынка его мочканем, нечего таким по земле ходить, вырастет еще один ублюдок, весь в папочку. Деньги только получим.

Сигурд одним ухом слушал то, о чем говорили похитители, а сам глазами искал возможность вырваться. Он, в отличие от них, прекрасно знал своего отца. Никогда он не пожертвует деньгами ради кого-то из членов своей семьи. Они просто этого еще не знают. Жену себе завел. Именно завел. Как домашнее животное. Ребенка сделал – потому что в политику засобирался. Для внешней красоты потребовалось. Водитель, воспитатели были лучшими не из-за любви к наследнику, а для того, чтобы наследник общался с детьми нужных ему людей, а у него потом был повод разговаривать с самыми недоступными, налаживать контакты на почве общих проблем с подрастающими наследниками.

Смерть. Неминуемая смерть в любом случае. И через несколько часов Сигурд получил подтверждение своим самым страшным опасениям. С одной только разницей, что он не учел – преступники решили дать его отцу второй шанс.

– Ну, че там? Папочка упакован? – спросил тот, что лысый.

– Хрен там. Заявил нам, что его сыночек не стоит целого завода. За такие деньги, он себе еще десять таких настрогает.

– Брешет, муди…а! – вскочил второй с насиженного за эти часы места. – Давай… Давай его сынку что-нибудь отрежем и отправим папочке?

– Отрежем, говоришь… – громила, который фотографировал Сигурда, повернулся к пленнику и задумчиво посмотрел на того.

В результате – это была кислота. Они долго совещались, что… как бы поинтересней. Так, чтобы и папочке, и пацану больнее было. Один из них нашел в ангаре целую полку с химикатами. Плеснули в меру – чтобы не сдох сразу. И пока кожа дымилась – фотографировали. А потом, как только получили желаемое – бросили на полу, никак не попытавшись остановить процесс жжения. Как бросил главный из них:

– Быстрее сдохнет – нам же меньше проблем.

– Эй, Труха, воняет он сильно. Может, я его хоть тряпкой какой накрою? Неохота нюхать.

– Накрой, – безразлично бросил Труха и снова уехал.

Сигурд слышал все, что происходило краем сознания, тем краем, который еще не парализовало от боли. Парень очень быстро попрощался с жизнью и, стиснув в зубах толстенный кляп с такой силой, что ему удалось его прокусить насквозь, накрытый грязной тряпкой, полусидел на полу и ждал своей смерти. На удивление для всех участников, судьба в тот раз распорядилась иначе. Еще часа через пол – двери в ангар были снесены, и в заброшенное помещение ворвался ОМОН. Казалось бы – он был спасен. Но…

Лысый, тот лысый успел до него добраться. Фанатик решил не убегать, а доделать дело до конца и еще до того, как его повязали, успел воткнуть нож в живот и без того искалеченного парня…

Сигурд не злился на него. Даже где-то был благодарен. По идее, эта рана должна была закончить адскую боль, в которой он никак не мог утонуть после щедрой порции кислоты.