В перерывах суеты - Михаил Барщевский

Вообще-то Сорокин уже успокоился и был рад, что покупателей нет. Все-таки дачу он любил не только из-за голубей. Поэтому, когда в конце апреля позвонил Сеня и позвал в субботу приехать к ним, отметить открытие сезона, Сорокин ответил, что приедет, но не к ним, а к себе, что у него своя есть крыша над головой. Но соседей, разумеется, навестит.

Когда Сорокин появился на террасе дома соседей, те искренне обрадовались и затеяли сразу веселый базар о последних новостях, как деревенских, так и «общефедерального» значения. Роза сыпала анекдотами, накопившимися за зиму, и разговора о прошлогоднем событии не возникало. Уже прилично выпив, Сорокин неожиданно заявил без всякой связи с тем, о чем шел разговор:

— А еще говорят, что евреи нация торговая. Что ж вы дачу-то мою продать не смогли?

— Так цена высока, а рынок сами видите какой. После семнадцатого августа, — полувсерьез, полушутя отозвалась раскрасневшаяся Роза.

— А вот и не сходится, — расхохотался Соколов. — Цену я вообще вам никакую не заказывал. Нехорошо обманывать генерал-прокурора.

— Правильно, — тут же отреагировала хозяйка, — как вы хотели ее продать, так я и продавала. Важно, что в итоге клиент доволен, — подытожила она.

Посидели, повыпивали еще с час. Вдруг Сорокин повернулся к Сене и предложил:

— Пошли, постреляем?

— Да вы чего, с пьяных глаз стрелять, — возмутилась Роза.

— Ничего, не привыкать, — отозвался Сорокин.

— Да я, ты ж знаешь, только спьяну все хорошо и делаю, — расхохотался Сеня. — Вот, например, на тебе женился.

Сорокин с Сеней ушли на прокурорский участок, где два охранника быстро развесили пустые банки и бутылки на той стороне забора, за которой начиналось поле и народу, соответственно, быть не могло.

Сорокин из семи патронов четыре положил в цель. Сеня из семи — пять. А вот с охранниками случился конфуз. Оба выбили по три мишени. Хотя, может, это был и не конфуз вовсе, а простой расчет — стрелять лучше начальника не стоит.

Когда второй охранник отстрелялся, Сорокин зло бросил:

— Стрелять надо уметь. И жопу лизать тоже уметь надо.

Больше этих двух братьев-небратьев, проходивших за Сорокиным как минимум четыре года, в Березниках никто не видел. В следующие выходные с ним уже были два других молодых человека, с такими же фигурами, незапоминающимися лицами, и опять один — блондин, второй — брюнет.

На майские Сорокин привез на дачу пять кур и петуха. Голубятню переделал в насест, а Розе сразу объявил, что ехидства не потерпит, что все ее шуточки типа «голуби подросли и стали курами» он наперед знает. Роза, которая на больную тему до этого шутить не собиралась, тут поняла, что рана зарубцевалась, и вопреки предупреждению Сорокина с куриного вопроса не слезала. И услуги свои по продаже на рынке яиц для поправки прокурорского бюджета предлагала, и петуха, поскольку Сеня все время делами занят, а генерал-прокурор тоже все трудится и трудится, для личных нужд одолжить просила. Уточнив при этом, что «вам, прокурорским, теперь вообще на женщин смотреть не положено. После того как ваш Генеральный оскандалился». Сорокин все отшучивался, что продавать он ей больше ничего не поручит, а то даст на реализацию яйца, а она ему спустя месяц цыплят вернет, и что петух у него для кур, а не для крупного рогатого скота. На «скот» Роза не обижалась, а что касается рогатого, то весело поглядывала на Сеню и говорила, что генерал-прокурор ему льстит, что Сеня на работе такого наглядится, что потом на женщин без отвращения смотреть не может.

В середине мая Президент отправил в отставку очередное правительство и новым Премьером стал Министр внутренних дел. Соответственно, пошли разговоры о том, кто будет новым министром, и фамилия Сорокина произносилась в этой связи достаточно часто. С одной стороны, он сам бывший милиционер, с другой — курировал МВД по линии прокуратуры и спецификой владел. К тому же было известно, что с опальным Генеральным отношения у него оставались всегда прохладные. Сорокин сидел на работе с утра до вечера не столько из-за обилия работы, сколько в ожидании звонка из Администрации Президента и вызова для кадровой беседы. Даже в субботу с воскресеньем на даче в тот раз он не появился.

А в середине недели случилось ужасное. На сей раз уже не одичавшие собаки, а соседская овчарка подавила прокурорских кур. Соседка Мария не работала, жила на даче круглый год. Ее муж, Николай Виленович, банкир средней руки, на даче появлялся редко, а когда был, то так боялся Сорокина, что лишний раз старался не показываться тому на глаза. Короче говоря, с соседями слева прокурор практически не общался. «Здрасьте — до свиданья» через забор, и все. И вот надо же такому случиться, что именно их овчарка перегрызла поводок, которым ее привязывали вместо цепи, дабы она той цепью не гремела, и пошла гулять по участку Сорокина. Когда Мария обнаружила пропажу собаки и стала ее звать, недоброе предчувствие уже проникло в нее глубоко, вызывая какую-то непонятную тошноту и озноб. Но когда из щели в соседском заборе высунулась довольная, но виноватая, с прижатыми ушами морда пса, Мария поняла: «Конец!» Заглянув с табуретки через забор и увидев разметанные по всему прокурорскому двору перья и птичьи трупики, Мария охнула и побежала к Сене с Розой: то ли за защитой, то ли за советом. Тех, как назло, не было, — в середине недели они приезжали только в самую жару, когда не молодой уже Сеня в городе задыхался, и Роза, отпросившись у своего судьи, с которым проработала лет десять и потому позволяла делать все, что сама сочтет нужным, ехала с ним на дачу. Одного мужа она отпустить не могла уж никак.

Слава богу, у Марии был Розин рабочий телефон, и она им с радостью воспользовалась. Вопреки ее ожиданиям, уж ей-то было никак не до смеху, Роза, услышав рассказ соседки, рассмеялась и сказала: «Звони Николаю, пусть купит новых кур и привезет. Да, и про петуха не забудь. Генерал-прокурор в курах не разбирается, подмены не заметит. Это — не голуби».

Мария обрадовалась столь простой возможности избежать неприятностей. Восприняла совет Розы как руководство к действию и перезвонила Николаю. У того шло заседание правления банка, но секретарша Леночка не стала перечить жене начальника, тем более что у Леночки были причины чувствовать себя перед ней всегда виноватой, и соединила с шефом. Николай начал разговор крайне раздраженно, он себя перед женой виноватым не считал, но когда узнал, в чем дело, разволновался и испугался больше, чем если бы Мария его застукала с Леночкой в самый неподходящий момент. Тем более, что Мария предупредила, будто с Розиных слов узнала о планах Сорокина сегодня к вечеру приехать на дачу. Ей казалось, что если мужу не придать ускорения, то он не воспримет ситуацию всерьез, действовать быстро не станет или, того хуже, решит, что ничего страшного не произошло и они за собаку перед соседом не отвечают. Николай обещал приехать сегодня же. Ему как-то сразу расхотелось работать, перспектива провести очередной вечер с длинноногой секретаршей и вовсе перестала интересовать. Он распустил начавшееся уже заседание, сел в машину, поехал на Птичий рынок и оттуда, купив пять кур и петуха, рванул на дачу.