Книги онлайн и без регистрации » Научная фантастика » Аэлита - Алексей Николаевич Толстой

Аэлита - Алексей Николаевич Толстой

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41
Перейти на страницу:

— Стой.

— Что?

— Дна нет.

Они стали, прислушиваясь. В лицо им тянул слабый, сухой ветерок. Издалека, словно из глубины доносились какие-то вздохи, — вдыхание и выдыхание. Неясной тревогой они чувствовали, что перед ними — пустая глубина. Гусев пошарил под ногами камень и бросил его в темноту. Спустя много секунд донёсся слабый звук падения.

— Провал.

— А что это дышит?

— Не знаю.

Они повернули и встретили стену. Шарили направо, налево, — ладони скользили по обсыпающимся трещинам, по выступам сводов. Край невидимой пропасти был совсем близко от стены, — то справа, то слева, то опять справа. Они поняли, что закружились и не найти прохода, по которому вышли на этот узкий карниз.

Они прислонились рядом, плечо к плечу, к шершавой стене. Стояли, слушая усыпительные вздохи из глубины.

— Конец, Алексей Иванович?

— Да, Мстислав Сергеевич, видимо — конец.

После молчания Лось спросил странным голосом, негромко:

— Сейчас — ничего не видите?

— Нет.

— Налево, далеко.

— Нет, нет.

Лось прошептал что-то про себя, переступил с ноги на ногу.

— Всё потому, что упёрлись лбом в смерть, — сказал он, — ни уйти от неё, ни понять её, ни преодолеть.

— Вы про кого это?

— Про них. Да и про нас.

Гусев тоже переступил, вздохнул.

— Вон она, слышите, дышит.

— Кто, — смерть?

— Чёрт её знает кто. Конечно — смерть. — Гусев заговорил словно в раздумьи. — Я об ней много думал, Мстислав Сергеевич. Лежишь в поле с винтовкой, дождик, темно, почти что, как здесь. О чём ни думай — всё к смерти вернёшься. И видишь себя, — валяешься ты оскаленный, окоченелый, как обозная лошадь с боку дороги. Не знаю я, что будет после смерти, — этого не знаю. Это — особенное. Но мне здесь, покуда я живой, нужно знать: падаль я лошадиная, или я человек? Или это всё равно? Или это не всё равно? Когда буду умирать — глаза закачу, зубы стисну, судорогой сломает, — кончился… в эту минуту — весь свет, всё, что я моими глазами видел — перевернётся или не перевернётся? Вот что страшно, — валяюсь я мёртвый, оскаленный, — это я-то, ведь я себя с трёх лет помню, и меня — нет, а всё на свете продолжает итти своим порядком? Это непонятно. Неправильно. Должно всё перевернуться, если я умер. С 914 людей убиваем и мы привыкли, — что такое человек? Приложился в него из винтовки, вот тебе и человек. Нет, Мстислав Сергеевич, это не так просто. За семь лет свет разве не перевернулся? Как шубу — кверху мехом — его вывернули. Это мы когда-нибудь заметим. Так-то. Я знаю — в смертный час мой, — небо затрещит, разорвётся. Убить меня — свет пополам разодрать. Нет, я не падаль. Я ночью, раз, на возу лежал, раненый, кверху носом, — поглядываю на звёзды. Тоска, тошно. Вошь, думаю, да я, — не всё ли равно. Вше пить-есть хочется, и мне. Вше умирать трудно, и мне. Один конец. В это время гляжу — звёзды высыпали, как просо, — осень была, август. Как задрожит у меня селезёнка. Показалось мне, Мстислав Сергеевич, будто все звёзды — это всё — я. Всё — внутри меня. Не тот я — не вошь. Нет. Как зальюсь я слезами. Что это такое? Да, смерть — дело важное. Надо по-новому жизнь переделать. Человек — не вошь. Расколоть мой череп — ужасное дело, великое покушение. А то — ядовитые газы выдумали. Жить я хочу, Мстислав Сергеевич. Не могу я в этой темноте проклятой… Что мы стоим, в самом деле?..

— Она здесь, — сказал Лось тем же странным голосом.

В это время, издалека, по бесчисленным тоннелям пошёл грохот. Задрожал карниз под ногами, дрогнула стена. Посыпались в тьму камни. Волны грохота прокатились и, уходя, затихли. Это был седьмой взрыв. Тускуб держал своё слово. По отдалённости взрыва можно было определить, что Соацера осталась далеко на западе.

Некоторое время шуршали падающие камешки. Стало тихо, ещё тише. Гусев первый заметил, что прекратились вздохи в глубине. Теперь оттуда шли странные звуки, — шорох, шипение, казалось — там закипала какая-то мягкая жидкость. Гусев теперь точно обезумел, — раскинул руки по стене и побежал, вскрикивая, ругаясь, отшвыривая камни.

— Карниз кругом идёт. Слышите? Должен быть выход. Чёрт, голову расшиб! — Некоторое время он двигался молча, затем проговорил взволнованно, откуда-то — впереди Лося, продолжавшего неподвижно стоять у стены: — Мстислав Сергеевич… ручка… включатель.

Раздался визжащий, ржавый скрип. Ослепительный желтоватый свет вспыхнул под низким, кирпичным куполом. Рёбра плоских его сводов упирались в узкое кольцо карниза, висящего над круглой, метров десять в поперечнике, шахтой.

Гусев всё ещё держался за рукоятку электрического включателя. По ту сторону шахты, под аркой купола, привалился к стене Лось. Он ладонью закрыл глаза от режущего света. Затем, Гусев увидел, как Лось отнял руку и взглянул вниз, в шахту. Он низко нагнулся, вглядываясь. Рука его затрепетала, точно пальцы что-то стали встряхивать. Он поднял голову, белые его волосы стояли сиянием, глаза расширились, как от смертельного ужаса.

Гусев крикнул ему, — что? — и только тогда взглянул вглубь кирпичной шахты. Там колебалась, перекатывалась коричнево-бурая шкура. От неё шло это шипение, шуршание, усиливающийся, зловещий шорох. Шкура поднималась, вспучивалась. Вся она была покрыта обращёнными к свету глазами, мохнатыми лапами…

— Смерть! — закричал Лось.

Это было огромное скопление пауков. Они видимо, плодились в тёплой глубине шахты, поднимаясь и опускаясь всею массой. Теперь, потревоженные упавшими с купола кирпичами, — сердились и вспучивались, поднимались на поверхность. Вот, один из них на задранных углами лапах побежал по карнизу.

Вход на карниз был неподалёку от Лося. Гусев закричал: — Беги! — и сильным прыжком перелетел через шахту, царапнув черепом по купольному своду, — упал на корточки около Лося, схватил его за руку и потащил в проход, в тоннель. Побежали, что было силы.

Редко один от другого горели под сводами тоннеля пыльные фонари. Густая пыль лежала на полу, в щелях стен, на порогах узких дверей, ведущих в иные переходы. Гусев и Лось долго шли по этому коридору. Он окончился залой, с плоскими сводами, с низкими колоннами. Посреди стояла полуразрушенная статуя женщины с жирным и свирепым лицом. В глубине чернели отверстия жилищ. Здесь тоже лежала пыль, — на статуе царицы Магр, на ступенях, на обломках утвари.

Лось остановился, глаза его были остекляневшие, расширенные:

— Их там миллионы, — сказал он, оглянувшись, — они ждут, их час придёт, они овладеют жизнью, населят Марс…

Гусев увлёк его в наиболее широкий, выходящий из залы, тоннель. Фонари горели редко и тускло. Шли долго. Миновали крутой мост, переброшенный через широкую щель, — на дне её лежали мёртвые суставы гигантских машин. Далее — опять потянулись пыльные, серые стены. Уныние легло на душу. Подкашивались ноги от усталости. Лось несколько раз повторил тихим голосом:

1 ... 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. В коментария нецензурная лексика и оскорбления ЗАПРЕЩЕНЫ! Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?