Испытание на прочность - Александр Ярославцев

Выдвинув вперед артиллерию, Ковалевский подверг лагерь противника жестокому обстрелу, после чего, не давая врагу ни минуты форы, бросил в атаку сначала кавалеристов, а затем и пехоту. Не ожидавшие нападения турки практически не оказали никакого сопротивления и позорно бежали с поля боя. Русские захватили лагерь, обоз, а также множество пленных, в числе которых оказался и сам Али-паша.

Одновременно с этим казаки Бакланова наголову разгромили и рассеяли вышедший из крепости отряд Мухаким-аги. Эти турки также не оказывали большого сопротивления, предпочитая сдаваться в плен или дезертировать вместо того, чтобы сражаться.

К концу июля положение с продовольствием в Карсе стало особенно напряженным. Солдатские пайки были урезаны вдвое, что сразу увеличило число дезертиров в гарнизоне. Для борьбы с этим явлением генерал Уильямс применял самое радикальное средство – расстрелы. Они следовали один за другим на базарной площади, и это на время сняло остроту вопроса, но все понимали, что воцарившееся спокойствие недолговечно.

В начале августа у защитников Карса вновь забрезжила надежда на благополучный исход осады. Стало известно, что 4 августа в Батуми высадилась турецкая армия под командованием Омер-паши. Число его войска, правда, не достигало обещанных султаном ста тысяч воинов, а скромно равнялось всего лишь тридцати двум тысячам человек при сорока орудиях, но все равно это была реальная возможность снять осаду крепости. Находившиеся в Карсе турки с радостью ждали, когда прославленный воитель султана подойдет к крепости и заставит «русских собак» отойти от стен закавказской твердыни. Так думал гарнизон крепости, но дни проходили неспешной чередой, а долгожданная помощь все не появлялась.

В ответ на прибытие на Кавказ Омер-паши русская блокада Карса становилась все плотнее и плотнее. Все фуражирские вылазки турок оканчивались полной неудачей, а русские разведчики действовали все смелее и отважнее. Пластуны Бакланова чуть ли не среди белого дня нападали на турецкие караулы, наглядно демонстрируя осажденным, что Муравьев не собирается отступать от Карса.

Чудом через вражеские кордоны пробрался новый гонец от Омер-паши, который принес нерадостные известия. Из-за недостаточности сил паша не собирался нападать на русских, а решил применить против них военную хитрость. Намереваясь принудить Муравьева снять осаду, Омер-паша решил напасть на Мингрелию, где количество регулярных войск было не столь велико.

Не желая подвергать душевное состояние гарнизона новому испытанию на прочность, Вассыф-паша и Уильямс решили скрыть полученное известие от всех, сказав солдатам только о некоторой задержке прихода войск Омер-паши.

Скоро генералу Муравьеву стали известны намерения противника. Был перехвачен еще один гонец с фирманом от Омер-паши, в котором были указаны точные сроки выступления турецкой армии, и перед царским наместником встала сложная дилемма: либо продолжить осаду, либо двигаться на помощь князю Багратиону, стоящему в Мингрелии.

Оказавшись перед столь трудным выбором, Николай Николаевич очень сильно волновался, опасаясь принять неверное решение. После долгих раздумий и колебаний, желая разрешить все проблемы разом, Муравьев решил штурмовать Карс.

Когда генерал на военном совете объявил о своих намерениях, то ярым противником его планов оказался не кто иной, как Бакланов, почти два месяца назад настаивавший на немедленном штурме крепости.

– Сейчас не время штурмовать вражеские укрепления, ваше высокопревосходительство! – горячо убеждал наместника Яков Петрович. – Турки находятся в полной боевой готовности и только ждут нашей атаки. Укрепления их вооружены дополнительными пушками, которые по приказу генерала Уильямса были доставлены на позиции из крепости три дня назад.

– Откуда у вас эти сведения? – удивился Муравьев.

– Вот уже две ночи подряд вместе с пластунами я подбираюсь к вражеским позициям и провожу наблюдение. Поверьте моему слову, из вашей затеи не выйдет ничего путного. Вот, смотрите, – Бакланов уверенно ткнул пальцем в схему турецких укреплений, разостланную на столе генерала. – Нашей кавалерии и пехоте предстоит пройти три версты под огнем пятидесяти шести вражеских орудий. В результате этого девять из десяти солдат будут ранены или убиты, и если к шорахским позициям подойдет полторы роты, это ничего не решит.

– Судя по нашим картам, расстояние до турецких позиций чуть больше версты, и это вполне под силу нашим солдатам, – не сдавался Муравьев.

– Ваше высокопревосходительство, я был за немедленный штурм в июне и категорически против его проведения в августе. Вы не прислушались к моему голосу тогда, так услышьте его сейчас, и вы не пожалеете, клянусь своими сединами!

При упоминании об июне самолюбие Николая Николаевича получило болезненный укол, и его лицо покрылось ярким румянцем. Гордыня взыграла в его душе после слов казачьего генерала, но, не желая опускаться до откровенной перебранки, уязвленный наместник обиженно спросил:

– Так что же вы предлагаете, любезный Яков Петрович? Просто так сидеть в осаде, полностью отдавая инициативу противнику?

– Зачем же отдавать? – удивился Бакланов – Омер-паша хочет оттянуть нас от Карса, начав наступление на Мингрелию? Очень хорошо. А что если мы сами применим этот же прием против самого Омер-паши?

– То есть? – насторожился Муравьев.

– В противовес вражескому наступлению на Мингрелию, не снимая осады, сами нападем на Эрзурум. Противник явно не ждет нас. Проходы через хребет Деве-Бойну свободны, и серьезного сопротивления в самом Эрзуруме не предвидится. Я за это головой ручаюсь.

– Оставьте вашу голову при себе, она вам еще пригодится, – холодно молвил наместник, осаждая энергичного собеседника. – Даже если мы возьмем Эрзурум, то удержать мы его не сможем.

– Да, по большому счету, нам это и не нужно, – поддержал Бакланова Ковалевский. – Главное – уничтожить все запасы продовольствия анатолийцев, что станет последней каплей в чаше терпения солдат Вассыф-паши и уж точно заставит Омер-пашу изменить свои планы.

Ковалевский встал и, одернув мундир, обратился к Муравьеву:

– Разрешите мне принять участие в этом набеге, ваше высокопревосходительство! Будьте спокойны, все сделаю в лучшем виде и даже лучше.

– Не знаю. Право, не знаю, что и сказать, господин генерал, – растерянно произнес наместник, явно оторопевший от неожиданных слов Ковалевского.

– Дайте нам две недели, и мы докажем свои слова делом, – попросил Муравьева Бакланов. – Омер-паша за это время не успеет натворить больших дел, а мы отвлечем его, это точно.

– Не уверен в верности ваших расчетов, генерал. Не уверен, – скептически сказал Николай Николаевич, озабоченно поджав тонкие губы.

– А где уверенность, что наш штурм Карса увенчается успехом? – не сдавался Ковалевский, уже зараженный идеей Бакланова. – Если он окончится неудачей, наше положение под Карсом станет куда хуже, чем нынешнее. А в случае нашей неудачи под Эрзурумом это никак не повлияет на осаду крепости и вопреки всему принесет пользу. Посудите сами: даже отбив наше нападение, Ибрагим-паша обязательно потребует себе подкрепление, а его негде будет взять, кроме как из войска Омер-паши. Так что при любом раскладе мы оказываемся в выигрыше.