Свобода выбора - Анатолий Дубровный

Мерно стучали колёса императорского поезда, всё дальше и дальше уходившего от города Кинева. Поезд шел к одной из столиц Империи, а именно в Северную, где сейчас находился двор Императора. Поезд был довольно большой – четырнадцать вагонов: три вагона, где располагалась императорская семья – спальни, столовая, три салона и бильярдная. Четыре вагона обслуживающего персонала – один жилой, два, где была кухня и другие службы, четвёртый – вагон ресторан. Два вагона для сопровождающих Императора и императрицу лиц (адъютанты, фрейлины и т. д.). Два вагона охраны, один в голове поезда, другой в конце (в охране были только офицеры и унтер-офицеры, рядовых не было). И ещё три, идущие сразу за императорскими, так называемые гостевые вагоны, там находились сопровождающие Императора министры, генералы, губернатор провинции, по которой шёл поезд, там же обитал граф Родерикс, министр двора. Сестёр Диа, как особ приглашённых Императрицей, разместили в одном из гостевых вагонов, в последнем, выделив при этом всего одно купе, узкое и маленькое, полки там располагались одна над другой. Атиша почему-то сразу очень испугалась, и Тоше пришлось долго успокаивать сестру, они даже спали на одной полке, на верхней. Тоше верхняя полка понравилась больше чем нижняя, и сёстры каждый вечер туда забирались, худеньким девушкам там не было тесно. Проводник, или как его здесь называли – купейный лакей, очень удивился, когда пришёл будить этих пассажирок императорского поезда (завтрак девушки проспали), обнаружив нижнюю полку пустой, а когда посмотрел на верхнюю, то увидел две пары зелёных глаз, внимательно его разглядывающих. Естественно, слухи о странном поведении девушек, приглашённых императрицей, пошли гулять как среди слуг, так и охраны.

Последний вагон императорского поезда занимала охрана – офицеры, унтер-офицеры, так как младшие по званию были в первом вагоне, сразу за паровозом, в вагоне, которому больше всего доставалось дыма от локомотива. Последний вагон охраны, хоть его и занимали офицеры, не был, как и первый, разделён на купе, а своим открытым пространством напоминал казарму. Такая планировка позволяла поместить большее количество людей, увеличивая численность охраны почти в полтора раза. Господ офицеров, привыкших к казарменному быту, такое положение не очень смущало, тем более что охрана Императора – это очень престижно, да и платят поболее, чем просто в гвардии, не говоря уже о простых армейцах.

Поручик Замойский, закончив бриться, подкрутил усы. Наблюдавший за этим его товарищ спросил:

– Глеб, а ты чего это на ночь глядя прихорашиваешься? Вроде ж не твоя очередь в караул идти?

– Да вот, хочу нанести визит двум молодым особам, судя по слухам – им очень одиноко, – Замойский закончил крутить усы и, глянув в зеркало, остался доволен своим видом. Посмотрев на заинтересовавшегося товарища, пояснил: – Прехорошенькие девочки, судя по слухам, бывшие циркачки. А нравы там, знаешь, какие? Спят девочки в одной постели, в смысле, на одной полке, на верхней.

– В одной постели, это ещё можно понять – любовь, пусть и между особами одного пола, но почему на верхней полке? – вмешался в разговор ещё один офицер, пощипывающий гитару. Замойский пояснил:

– Так я же говорю – циркачки! Может, они по-другому и не умеют? Любовь на верхней полке – этакое возвышенное чувство!

– Нет, я предпочитаю нижнюю, – усмехнулся первый спрашивающий и добавил: – Острота чувств от этого не меньше, но возможность упасть как-то снижает возвышенность такой утехи, хоть она и происходит на высоте.

– Приземлённый ты человек, и чувства у тебя приземлённые, не могут воспарить выше нижней полки, – шутливо упрекнул Замойский собеседника и повернулся к офицеру с гитарой: – Ну, а ты, Арсен? Как насчёт того, чтоб испытать возвышенную любовь?

Офицер с гитарой взял особо громкий аккорд и поинтересовался:

– Глеб, думаешь, выгорит? Вот так они сразу и согласятся?

– А почему бы и нет? – ответил вопросом Замойский и, доставая бутылку мадам Флико, пояснил, почему уверен в успехе: – Вот! К этому закажем ужин в ресторане, потом ты на гитаре сыграешь, что ещё нужно для создания подходящих условий?

– Романтический ужин под стук вагонных колёс, – хмыкнул первый офицер и ехидно добавил: – Очень располагает к любовным утехам на верхней полке!

Но Замойский его уже не слушал, он уговаривал Арсена Футоркина:

– Слушай меня, две одинокие девушки томятся в самом хвосте гостевой части поезда и, судя по тому, что к ним не подкатился никто из генералов, они никого не интересуют! Им скучно! Грустно! Но вдруг случается чудо, на них обращают внимание два блестящих кавалера, офицеры гвардии! Не просто гвардии, а из охраны самого Императора!

– Может, генералы из гостевой части поезда не интересуются не потому, что считают их… – прервал Замойского третий собеседник, но замешкался, подбирая нужное слово, чем сразу воспользовался поручик, уговаривая своего товарища с гитарой:

– Ну же, Футоркин, давай решайся! Их две и нас двое! Вот мы чудненько и проведём время! Отдохнёшь после смены, ты же из караула! Тебе и бриться не надо, только мундир застегнуть!

– Хорошо, – согласился Футоркин, но высказал свои сомнения: – Начало хорошее – почти романтический ужин, шампанское, гитара… А потом? Как ты себе это представляешь? В одном купе, ты с девушкой на одной полке, а я на другой? Так? Тогда я на нижней! Согласен? Тогда идём!

– Э-э-э-э… Там разберёмся, – уклонился от прямого ответа Замойский и увлёк товарища в переход в соседний вагон.

Атиша сидела у окна и грустила, чем дальше поезд уходил на север, тем печальнее она была, а вот Атошу пробегающий за окном пейзаж нисколько не интересовал, она читала книжку – толстый справочник по обслуживанию двигателей аэропланов. Атиша оторвалась от окна и спросила:

– Тоша, а зачем ты это изучаешь? Ведь ты и так в этом отлично разбираешься!

– Должна же я знать, как называется то, в чём я прекрасно разбираюсь. Со времени окончания мною нельского технологического колледжа, пошло довольно много времени, наука и техника шагнули далеко вперёд. Вот, например, тринклера, я не говорю о той барже, на которой я в Кинев приплыла, там старый стоял, устаревшая конструкция. А вот новые – у них зажигание от магнето…

– Тоша, – Атиша прервала увлечённо начавшую рассказывать сестру, укоризненно покачав головой. Та села рядом, сёстры обнялись, Тоша виновато произнесла:

– Извини, всё я забываю, что тебе это неинтересно.

Атиша вздохнула и достала книгу не менее толстую, чем у сестры, та, увидев название, удивлённо спросила:

– Атиша, а тебе-то зачем? Ты и так лечить умеешь намного лучше, чем местные дипломированные доктора.

– Должна же я знать, как называется то, что я умею лечить? Названия органов и болезней. Но тебе это не интересно.

– Но почему же, – возразила Тоша, показывая на страничку в книги Атиши, где были изображены – скелет и строение мышц, – это всё я могу сломать или вывернуть, теперь буду знать как оно называется.