Эволюция на пальцах. Для детей и родителей, которые хотят объяснять детям - Александр Никонов

Сначала расплодившийся народ расширяется экстенсивно, то есть просто вширь, и вскоре заполняет весь ареал.

Земледельцы забираются в предгорья, распахивают неудобья. Земельные наделы из-за кучи выросших детей начинают дробить, их нарезают и раздают по наследству, но этих клочков земли уже не хватает для прокормления семей.

Цены на еду из-за её недостатка растут. А стоимость рабочей силы из-за лишнего населения падает. Люди готовы работать за кусок хлеба, продаваться в рабство, лишь бы их кормили.

Спасает переход на новые технологии (если он случается). Например, можно начать рыть канавы для осушения заболоченных речных пойм и каналы, подводя воду от реки для орошения засушливых земель. Это называется мелиорация и ирригация, то есть искусственное улучшение земель с целью повышения урожайности. Это опять поднимает ёмкость ареала, поскольку получаются дополнительные посевные площади. Но рытье грандиозной сети траншей и каналов в десятки и сотни километров общей длины — это дело общей организации. Один земледелец с клочком засушливой пахоты не пророет многокилометровый канал. А тем, кто имеют плодородную землю у реки, зачем бы тратить своё время, свой труд и свою землю, чтобы прорыть через неё канал от реки в помощь тем, чья земля хуже? Для этого нужна общая организация.

Так появляется государство — организатор и контролер всеобщих работ для всеобщего блага. Кто-то копает, а кто-то заставляет копать, стоя рядом с плёткой. Кто-то учитывает и потом распределяет урожай. Но чтобы учитывать продукт, долговой процент и налоги, нужна письменность. Появляется первая правящая элита, первая, так сказать, интеллигенция — писцы, то есть грамотные люди, игравшие в древнейших земледельческих государствах огромную роль. Всё это называется разделением труда (на разные профессии) и служит признаком высокой цивилизации. У животных и у первобытных людей разделения труда нет (если не считать полового разделения труда, когда самка сидит в пещере и охраняет потомство в ожидании, когда прибудет самец с охоты и накормит). У охотников и собирателей каждый умеет охотиться, может сделать каменный топор и вылепить из глины посудину. У ранних аграриев времен неолитической революции каждый крестьянин может не только сеять и убирать урожай, но и сделать для этого утварь. Но по мере развития цивилизации возникают профессии. Горшечник делает только горшки и не боится умереть от голода, потому что понимает: избыток продуктов, производимых людьми, уже таков, а цивилизация настолько устойчива, что бояться ему нечего — крестьяне с радостью поменяют свою еду на его горшки, чтобы не тратить время на изготовление посуды. При этом обмен горшков на еду произойдет через единый универсальный эквивалент — деньги. Это уже экономика, и об этом будет отдельная книга.

Так вот, у каждого человека в аграрном государстве, раскинувшемся в пойме великой реки, своя роль в общественной организации — кто-то с мечом, а кто-то с лопатой; кто-то из глины лепит горшки, а кто-то ведёт учёт, записывая острой палочкой на мягкой глине сведения об урожае и высчитывая налоги. Потом глину обожгут огнём и получится у одного горшок, а у второго — документ, который уже не подделаешь.

Мне пока что всё нравится!..

Получив новую технологию общественной жизни — государство, которое намного сложнее, чем племя, и новые технологии земледелия — ирригацию, человечество ещё больше повысило ёмкость ареалов обитания и свою численность. А ведь чем больше народу, тем больше среди них встречается изобретателей разных новинок. На тысячу человек, допустим, рождается один гений. А на десять тысяч — десять гениев. На миллион — тысяча гениев! Понятно, что тысяча полезных изобретений ускоряет прогресс в тысячу раз быстрее, чем одно. Этот механизм и оказался сам по себе грандиозным ускорителем прогресса. Изобретения позволяли повысить ёмкость экологической ниши, что приводило к росту населения и росту количества изобретателей. Чем больше народу — тем быстрее прогресс. Чем быстрее прогресс, тем больше народу может жить на планете. Чем больше народу — тем больше гениев и быстрее прогресс. Процесс шел с нарастающим ускорением. В науке такие процессы называют процессами с положительной обратной связью, то есть «чем больше, тем больше».

Прогресс таким образом носил взрывной характер, он ускорял сам себя. Но всё это происходило не ровно, не без эксцессов, то есть не без неприятностей, поскольку на начальных этапах развития прогресс за ростом населения не очень успевал. Неграмотное население размножалось, как саранча, и с людьми в их ареалах обитания раз за разом случались те же неприятные вещи, что и с микробами в уже знакомой нам чашке.

Если число людей подбиралось к предельной ёмкости ареала, но новых прорывных технологий, увеличивающих глубину ареала, не появлялось — а чаще всего в истории именно так и было! — начинался форменный кошмар. Система автоматически балансировалась, а в человеческом измерении это выглядело просто страшно. Так как территория уже не могла прокормить такое количество народу, число человеко-единиц начинало неумолимо загонять под планку предельной ёмкости. Это происходило по-разному.

Например, путём вымирания: голод и болезни. Из-за недоедания падает иммунитет (способность организма сопротивляться болезням), а из-за скученности и неизбежной грязи как раз наступает раздолье разным болезням, ведь для микробов человеческое сообщество — это питательная среда, экологическая ниша, в которой они могут размножаться. Чем хуже нам, тем лучше паразитам! Людей начинают морить болезни. Те самые знаменитые эпидемии чумы, которые выкашивали Европу и Азию, убивая десятки миллионов людей, — это как раз следствие перенаселённости и оскудевшего рациона.

Второй способ сократить численность, известный с древнейших времен, — наиболее молодой, активной части населения просто уйти оттуда, где стало тесно и голодно. Так делается и в животном мире, когда молодняк отправляется осваивать новые ареалы. В человеческой истории подобное случалось постоянно. Я ранее уже рассказывал, как кроманьонцы осваивали Евразию, заселённую к тому времени неандертальцами.

Вот еще один из возможных сотен примеров. Высокоразвитое древнее государство Финикия, славное своими прекрасными кораблями и мореходными знаниями, располагалось на востоке Средиземного моря. Когда размножившегося народу становилось чересчур много, финикийцы грузились на корабли и уплывали осваивать новые земли — так был построен на африканском берегу великий город Карфаген.

Конечно, высока вероятность, что новые земли уже кем-то заселены. Но ведь сила солому ломит! Когда земледельцы осваивали планету, они практически не замечали более отсталых охотников, легко вытесняя их, поскольку тех было меньше.

Абсолютно та же история произошла с освоением европейцами Северной Америки. Из переполненной людьми Европы население выдавливалось, словно паста из тюбика. И уплывало на кораблях колонизировать территории Африки, Америки, Австралии, новой Зеландии. Там жили совсем уж дикари на уровне каменного века, технологии которых не могли прокормить много народу (несущая способность ареалов была низка). И потому многочисленные европейцы с их развитыми технологиями войны и труда легко и непринужденно вытеснили редкое местное население с почти пустующих (по европейским меркам) земель. И стали их использовать более эффективно, то есть позволяя прокормиться на них большему количеству народа.