Горячие деньги - Дик Фрэнсис

— Ян.

Послышалось шуршание бумаги.

— Назовите, пожалуйста, дату вашего рождения — чтобы удостоверить свою личность.

Я удивился, но назвал. Тогда голос в трубке спросил:

— Вы хотите что-нибудь сообщить?

— Мне бы хотелось знать, как продвигается расследование.

— Мы не вправе обсуждать это.

— Но…

— Но я могу сказать вам, сэр, что расследование по делу о якобы имевшем место покушении вскоре будет закрыто.

— Что значит «якобы имевшем место»?!

— Это действительно так, сэр. Не было обнаружено ни единого доказательства того, что на месте происшествия был кто-то посторонний.

— Не могу в это поверить.

С легким оттенком раздражения, но еще и с первым проблеском какой-то симпатии он сказал:

— Должен вам сказать, что там не было никаких следов того, что господина Малкольма Пемброка тащили со двора в гараж, что, по его словам, должно было произойти. Никаких следов — ни на газоне, ни на дорожке. Никаких царапин на каблуках господина Малкольма. Никаких отпечатков пальцев, кроме его собственных, ни на ручках машины, ни на ключе зажигания, вообще везде только его отпечатки. У него не было обнаружено никаких признаков отравления угарным газом. Это он объяснил тем, что не сразу позвонил в полицию. Мы еще раз тщательно обследовали место происшествия на следующее утро, когда господина Пемброка уже не было дома, и не нашли совершенно никаких признаков пребывания там преступника. Могу вас заверить, что дело мы все же не закроем, но пока у нас нет никаких оснований подозревать какое-нибудь другое лицо.

— Его чуть не убили, — ровно произнес я.

— Конечно, сэр, но, прошу прощения, я рассказал вам, как обстоят дела. Мне понятно ваше недоверие, сэр. Вам наверняка сейчас нелегко, — голос звучал теперь почти по-человечески, он пытался меня успокоить.

— Спасибо большое, что рассказали мне все это, — сказал наконец я.

— Рад был помочь. До свидания, сэр.

— До свидания, — медленно произнес я, но он уже бросил трубку.

— Что там еще такое?! — потребовал Малкольм, глядя мне в лицо.

Я повторил все, что услышал от старшего инспектора.

— Невероятно!!! — взорвался Малкольм.

— Нет.

— То есть?

— Хорошо продумано.

— Через какую дверь ты выпускал собак? — спросил я.

— Через кухонную, как всегда.

— Кухонная дверь в пяти шагах от задней двери гаража, если идти вдоль крытого перехода.

— Конечно, — раздраженно подтвердил Малкольм.

— Ты рассказывал мне, что вышел с собаками на лужайку. Надеюсь, полиции ты сказал то же самое?

— Да, конечно, я им так и сказал.

— Но ты на самом деле не помнишь, как шел к лужайке. Ты помнишь, что собирался это сделать, разве не так ты мне говорил?

Он нахмурился.

— Должно быть, так и есть.

— А что, если ты вовсе и не дошел до лужайки, если тебя стукнули по голове сразу на выходе из кухни? И что, если тебя вовсе и не волокли в гараж по земле, а несли?

Он открыл рот.

— Но я…

— Весишь ты не слишком много, — сказал я. — Я запросто могу подняться с тобой по пожарной лестнице.

При росте пять футов семь дюймов он весил около шестидесяти четырех килограммов. Малкольм был плотным, но не толстым.

— А отпечатки пальцев? — спросил Норман Вест.

— На пожарной лестнице можно переложить человека, которого несешь, на левое плечо, чтобы голова его свешивалась тебе на спину. Потом левой рукой обхватить его под коленями, в правую руку взять его правую руку, чтобы тело не соскальзывало, так будет довольно удобно, правда?

Они оба кивнули.

— А когда у тебя в руке зажата чья-то ладонь, запросто можно приложить ее к любой поверхности, например, к ручкам машины… — продолжал рассуждать я. — Если вначале открывать двери в перчатках, то таким образом можно было потом оставить везде отпечатки своей жертвы.

— Ты мог бы стать наемным убийцей, — сказал Малкольм. — Здорово у тебя получается.

— Таким образом, Малкольм теперь у нас полулежит на заднем сиденье автомобиля. Дальше остается только завести мотор и оставить дверцы открытыми, чтобы «чудесный аромат» легче проникал в салон.

— Дверцы?

— Дверцу водителя и, может быть, одну из задних дверей.

— Да, точно!

— И что мы получили? Самоубийство.

— А когда я пришел в себя, — мрачно сказал Малкольм, — я и сам оставил везде вокруг свои отпечатки. На ключе зажигания… везде.

— Ну, на это убийца, конечно, не рассчитывал.

— А для полиции это только подтвердило их версию. Несколько минут мы обдумывали мои предположения.

— Если все так и произошло, — сказал Вест, — а, по всей видимости, это действительно так, то убийца должен был знать, что вы будете выходить через кухонную дверь примерно в это время.

Малкольм уныло ответил:

— Когда я дома, я всегда в это время выхожу гулять с собаками. Выпускаю их на улицу, завожу обратно, кормлю их, наливаю себе стаканчик. Это давно установившийся распорядок.

— А… э-э… кто-нибудь из вашей семьи знал, когда вы выходите с собаками?

— Я делал это всю жизнь, и всегда в это время, — ответил Малкольм.

После небольшой паузы я сказал:

— Хотел бы я знать все это до того, как нас чуть не сбила та машина в Ньюмаркете. Мы тогда обязательно оповестили бы полицию.

— Я по горло сыт полицией! — снова разбушевался Малкольм. — С тех пор как убили Мойру, я провел десятки часов в обществе этих подозрительных ублюдков! Они мне до смерти надоели. Как только я их вижу, сразу выхожу из себя.

— Они не виноваты, сэр. В большинстве случаев именно мужья убивают своих жен, — сказал Норман Вест. — А у вас, честно говоря, налицо очень основательные мотивы для убийства.

— Кошмар! — сказал Малкольм. — До меня не доходит, как люди могут убивать тех, кого они любили!

— К несчастью, это довольно распространенное явление. — Вест немного помолчал. — Хотите ли вы, сэр, чтобы я продолжал расследование относительно вашей семьи, учитывая, как мало я смог сделать?

— Да, продолжайте, — тяжело сказал Малкольм. — Я попрошу Джойси, чтобы она наказала им всем отвечать на ваши вопросы. Она, похоже, способна убедить их делать все, чего она хочет.

«Скорее, убедить их делать то, чего они все хотят», — подумал я.