(Не)твой Сладкий Папочка - Ева Мелоди

Понимаю, что контроль Олега дает трещину, в его глазах полыхает примитивный голод. Все тело начинает дрожать в ответ на яростное мужское желание, которое читаю на его лице. Жар усиливается, разносится по телу, растапливая внутренности, превращая их в жидкость.

Моя рука прижата к его груди, чувствую под ладонью гулкое биение сердца. Закрыв глаза, окончательно теряя рассудок, целиком отдаюсь ощущениям.

Рука Олега скользит под вырез майки. Подаюсь чуть вперед, подтверждая, что позволяю делать с собой все, что он хочет. Он касается моей обнаженной груди. Одновременно притягивая меня к себе и вновь нападая на губы. Пальцы скользят по моим плечам вниз, сдвигая лямки футболки. Дрожу, когда принимается ласкать обнаженную кожу. Напряженные, острые соски упираются ему в ладонь, моля о ласке, твердея от прикосновения шершавых пальцев. Не прерывая поцелуя, дергаю полы его рубашки, желая ощутить обнаженное тело, почувствовать его нарастающий жар. Пуговицы отлетают с треском. Судорожно вздох, стон, когда ощущаю ладонями горячую кожу. Под моими робкими касаниями мышцы напрягаются, перекатываясь буграми. Восхитительно. Как же он великолепен. Внизу живота нарастает тянущая боль.

От поцелуев болят губы, соски все тверже и острее от прикосновений кружащих по ним пальцев. Изгибаюсь, раскачиваюсь, изнемогаю от наслаждения. Все о чем могу думать — что хочу большего. Чувствовать губы Олега на обнаженной коже. Лежа ощутить вес его тела…

Когда отпускает мои губы, постанывая шепчу его имя, умоляя продолжать, не останавливаться.

— Блядь, девочка, — выдыхает Архипов.

И так много муки в этих словах, что кровь буквально закипает, колотится в висках. Теряю остатки самообладания.

Столько фантазий… так много борьбы с собой… и вот в ближайшие мгновения мои грезы могут превратиться в реальность.

Рука Олега касается края шорт, резкий рывок вниз, и они падают к моим ногам. Пальцы залезают за кружевную полоску трусов, и я вздрагиваю от его прикосновения. Пальцы скользят дальше.

— Мокрая. Какая ты мокрая, Яна.

В его голосе мука, а я так смущена, что делаю шаг назад. Но он не позволяет. Не дает отстраниться.

— Что?.. — задыхаюсь, не договорив фразу, потому что рука Архипова нагло и резко срывает с меня тонкий шелк. Глаза распахиваются от шока, но в следующее мгновение мне уже наплевать… Он не дает ни секунды понять что происходит. Слегка раздвинув мои ноги, прижимает пальцы к моему лону. Тело потрясенно выгибается ему навстречу. От прикосновения к самому потаенному месту с макушки до пят пронзает током. Ничего подобного я не испытывала никогда. Дышу рвано, урывками, стонами, всхлипами. Пульс зашкаливает. Он… боже… нет. Не так. Такой первый раз… на веранде, как животные, где приспичило. Унизительно… Но невозможно остановиться. И уж тем более остановить Олега.

Его пальцы гладят, прижимают, скользят, сначала медленно, потом все сильнее лаская, мучая разгоряченную, напрягшуюся плоть. Ощущения убийственные, в какой‑то момент кажется, что больше не выдержу, сердце разорвется. Кусаю губы, мычу, чтобы не заорать. Обеими руками вцепляюсь в плечи Архипова, висну на нем, загоняю ногти глубже…

И он глубже. Пальцы во мне… сначала один, потом два. Двигаются внутри, грубо и напористо. Выбивая воздух из горла.

И представить не могла, что тело может ТАК чувствовать. Такая гамма эмоций, как нескончаемая радуга. Между болью и кайфом. Накрывающим с головой, заставляющим захлебываться криком. Олег моментально реагирует, зажимает мне рот, не давая своему имени сорваться. Выгибаюсь дугой в его руках. Под крепко зажмуренными веками вспыхивает ослепительный свет, пламя прошивает насквозь. Ахаю, тело перестает повиноваться, сотрясаясь в экстазе. А он все не останавливается, двигает рукой внутри меня, заставляя испытать до конца, до предела.

И только потом убирает руку, останавливался, и просто обнимает крепко, пока не перестаю дрожать. Я мокрая насквозь, будто только вылезла из бассейна. Волосы липнут к шее, Олег отводит их назад.

— Так охеренно прекрасна, — произносит хрипло.

Наклонившись, впивается губами в шею, легонько прикусывая в том месте, где однажды уже оставил след…

Значит, помнит. Ставит свою метку. Там же.

От этой мысли охватывает трепет.

Олег снова целует меня в губы. Отвечаю, хотя все еще не очнулась от сладкой истомы.

Тело будто невесомое, внутри — удивительное тепло. На глаза наворачиваются слезы, начинаю моргать часто. Потому что снова неизвестность. Что дальше? Робкая надежда… стыд, вряд ли сама решусь первой спросить… Сказать. Что хочу спать в его постели. В его объятиях. Только об этом сейчас могу думать…

Олег

Если бы мне кто-то год назад сказал, что подружка дочери может стать испытанием для моих нервов — я бы расхохотался ему в лицо. Но сейчас мне ни хера не до смеха. С момента возвращения на ранчо, где ждал приятный сюрприз в виде дочери… и совершенно неуместный в виде Яны Васильковой.

Был уверен, что после сцены с сыном никогда больше эту девочку не увижу. Некрасиво вышло, еще долго чувство вины перед Янкой мучило. Может поэтому и влез в ее судьбу, восстановил ее в Доме Моды Воронцовой, хотя по мне — нечего ей там делать. Но это был ее хлеб, деньги, как я понял, нелишние. Так что нажал на нужные кнопки. И все. Больше за судьбой Яны не следил. Хотя забыть, конечно, не выходило.

И не то чтобы винил ее в чертовой ссоре с сыном — до сих пор наши отношения с Павлом очень натянутые… Просто зачем блядь. Ведь понятно, что ничего хорошего из нашего взаимного притяжения не выйдет. Одни проблемы. Пашка долго злился, еще и матери рассказал. Не хватало еще и Дарью в это впутать. Да и не во что. Просто похоть. Перебесимся.

Не знаю, что насчет Яны, а мне ее визит дается нелегко.

Как мудак ворочаюсь каждую ночь в постели, думая о том, что ее сладкое юное тело совсем рядом. И бесполезно медитировать. И Раю трахать бесполезно — одержимость девчонкой не проходит.

Эти ее короткие сарафанчики, полупрозрачные лифчики, или вовсе их полное отсутствие. Я почти созрел на разговор по душам с Яной. Попросить одеваться скромнее. Блядь, сука, она точно решила устроить испытание для моих нервов. Коротенький сарафанчик в клетку, кажется, всего чуть нагнуться и можно полушария ягодиц разглядеть. Которые мне хочется стиснуть до боли. А потом отшлепать эту сладкую упругую задницу. А потом…

Дальше мои мысли обычно становятся порочнее самого разнузданного порно.

Понятно, что долго так продолжаться не может. Или я нагну-таки раком подругу дочери, после чего буду долго и нудно расхлебывать это. Но мне уже почти наплевать на последствия.

Держусь на ошметках силы воли. И на упрямстве. Потому что предполагаю — девчонка этого и добивается, кайф ловит от моих мучений, нарочно провоцирует. Иначе бы не напяливала такие платья. Да и вообще давно свалила подобру-поздорову.