Ты будешь моей - Виктория Победа

— Прекратите, я не Матвей, на бабские слезы не ведусь, — он говорил так грубо, так высокомерно, будто я и не человек вовсе, так, грязь под его начищенными до блеска туфлями.

И смотрел также, как на ничтожество. И имел на это полное право. Потому что прав был, потому что знал то, чего я не знала. Потому что его брат по моей вине оказался в этой идиотской ситуации. Потому что из-за меня ему теперь грозила опасность. — Я все понимаю, вы вся такая несчастная и тут появляется он — принц на белом коне. Эдакий рыцарь, решающий все ваши проблемы и мстящий обидчикам, а бонусом внушительный счет в банке…

— Да как вы смеете, — перебила, понимая, к чему он клонит. — Я ничего не знала.

— Не знали? — снова эта мерзкая усмешка. — Или не хотели знать? В общем-то это уже неважно, теперь у него ничего нет, ничего кроме дома и машины. Гол, как сокол. Ловить вам здесь больше нечего, поэтому я настойчиво прошу оставить моего брата в покое, пока все еще можно исправить. Найдите себе другую жертву. С вашей мордашкой, уверен, проблем не будет.

— Как вы можете…— голос дрожал, слезы текли по щекам, заливая тонкую футболку. Я была виновата, потому что позволила себе слабость. Не настояла. Не оттолкнула. Захотела немного счастья для себя, так эгоистично и до безобразия просто. И сейчас, сидя перед мужчиной, так похожим на моего Матвея, я понимала, как сильно напортачила. Скольким людям принесла ненужные переживания. — Я ведь люблю его, — вырвалось против воли.

— Слабо верится,  —  язвительно. — Моему брату будет лучше без вас, — он говорил от уверенно, так надменно. Каждое слово сквозило неприязнью. Ранило в самое сердце и в тоже время будило все самое плохое. Темное.

— А вам не кажется, что решать не вам? — злость, обида, страх, все смешалось воедино. И пусть я понимала, что Кирилл прав, понимала, что его беспокойство за брата оправданно, но в тоже время он слишком далеко зашел. Зашел на чужую территорию, туда, где находилось личное. — Мы разберемся без вас, а теперь убирайтесь.

Он молчал, сканировал меня взглядом, а потом бросил мне на колени что-то тяжелое. Только сейчас я обратила внимание на то, что все это время мужчина держал в руках папку.

— Откройте, — приказным тоном.

Трясущимися руками открыла папку, перед глазами все плыло. Не сразу удалось понять, что передо мной история моей болезни четырехлетней давности. Я щурилась, старалась вчитываться, но информация никак не хотела усваиваться. Какие-то отдельные строчки, медицинские термины, результаты бесконечных обследований, через которые мне пришлось пройти. Макс тогда привез меня в клинику еле живую и абсолютно невменяемую. Помню, что потеряла много крови, что потом долгое время находилась в отделении гинекологии. Помню многочисленные анализы, сменяющих друг друга врачей. Мне было все равно, тогда я хотела умереть.

Я не слушала и не слышала. Всем занимался Макс. После выписки он возил меня в назначенный срок на профилактические осмотры, он говорил с врачами, от меня была лишь оболочка, я только молча сносила манипуляции врачей.

Истории болезни, результаты анализов, назначения — все прошло мимо меня, я только послушно кивала, глотала таблетки и терпела инъекции. И сейчас я словно снова оказалась в том состоянии, перед глазами черными обрывками мелькали части текста.

Воспаление... Инфекция... Спайки...Возможное вторичное бесплодие…

— Любите, говорите, а об этом он знает? — и снова этот обвинительный тон. И не было смысла сейчас оправдываться, говорить, что ничего не знала. Глупость. А я ведь ничего не знала, словно в трансе два года жила, как кукла, марионетка, которой было все равно. И потом было все равно.

В себя я пришла, Максу жить пообещала, а здоровье меня интересовало. Просто в какой-то момент визиты в гинекологию прекратились. А самой мне было незачем их продолжать. Зачем? Я давно себя похоронила и была мертва. Душой. Пока Матвей не ворвался в мою жизнь.

Сжимая кулаки и стиснув зубы, я продолжала всматриваться в текст. Слезы капали на бумагу, расплываясь крупными пятнами. Вчитываться становилось все сложнее. Да и не нужно было. Мне вообще больше ничего не нужно было.

Для себя я все решила с приходом Кирилла. Только злость на всю эту несправедливость кипела в жилах. Чем и когда я успела настолько прогневать Бога? И за что так жестоко расплачиваюсь? Я лишь хотела жить и быть счастливой, а судьба снова ткнула меня лицом в грязь. Туда, где мне, видимо, самое место.

— Не ломайте ему жизнь, Лара, вы уже достаточно для этого сделали, — бросив сухо последние слова, Кирилл поднялся со стула, вернул его на место и покинул палату, оставив после себя только черную папку. А я не слишком соображая, что делаю, потянулась к телефону и молча сделав несколько фото, отправила их Максу. Сама не понимала зачем. Чего хотела? Чтобы успокоил. Сказал, что все это ложь? Подделка?

Прошло не больше двух минут прежде, чем зазвонил телефон. Быстро.

— Зачем…— простой вопрос и столько смысла. — Почему ты ничего не сказал?

— А что бы это изменило? — тихий, спокойный голос лучшего друга.

— Это изменило бы все…

Матвей

— Я предупреждал, что слушать он не станет, а говорить с нами тем более, — я был в ярости. Нам даже делать ничего не пришлось, Беркутов вернулся сам, без нашего вмешательства. Ровно на следующий день после визита Демьяна и грандиозного скандала с Ларой. Будто чувствовал мудак, что его выманить хотят. И, естественно, скрылся в своей неприступной крепости, что бесило и доводило до отчаяния. О том, что он вернулся мы узнали слишком поздно. Гребанный вертолет приземлился на территорию военного аэродрома. Это, блядь, какое-то плохое кино. А теперь попробуй достань. И этот факт меня раздражал жутко, потому что пришлось биться о стену. А брат меня словно не слышал, все стоял на своем, миром ему, сука, решить нужно было.

— Попробовать стоило, — пожал плечами, так спокойно и этот тон флегматичный. Достал уже своей невозмутимой миной.

— Попробовали, млин.

Как я и предполагал, слушать нас никто не собирался, а отдавать мне Молоховых и подавно. С Беркутом разговор был короткий. Одно условие. Его. Оставить Молоховых в покое. Мне дали понять, что времени на раздумья у меня не много и, если я не пойду на его условия, будет война. Я не пошел. Не о чем было думать.

Как и ожидалось, действовать он начал через семью. Легче всего давить через близких. Я бы и сам поступил также, будь я на его месте. Во всяком случае это логично. Кира я предупредил. Наученный прошлым опытом, я знал, с какой стороны зайдет Беркутов. Он не просто отмороженный бандит, каких сотни, нет, Беркут не дурак и с этим необходимо было считаться. Он не беспредельничал, не устраивал открытые разборки с перестрелками и прочей ересью, которой так часто грешили мелкие сошки. Нет, он давил красиво, через власть и представителей закона, лишь иногда переходя грань. Кир, конечно, был в бешенстве.