Фамильное привидение - Ирина Арбенина

— Понимаю… — Менеджер вздохнул. — Что делать… всем нам приходится ограничивать себя в своих желаниях.

— Поворачивайся!

— Как же вы… мне все надоели… И непременно почему-то в самый пик, когда в офисе запарка.

— Что вы имеете в виду?

— Да ничего! Видите ли, голубушка, ведь это уже второй захват за год! Я, кажется, лузер не только в том, что касается серфинга…

— Чего?!

— Да это я так… О своем… О девичьем! Как-нибудь попозже объясню. Время, как я понял, у нас с вами для этого будет…

— Вот в этом можете не сомневаться: если будете вести себя разумно, время будет!

— Любопытно все-таки, какой смысл такая женщина, как вы, может вкладывать в слово «разумно»? — осторожно позволил себе усмехнуться менеджер.

— Но-но! Разговорчики…

Так, упираясь дулом «сорок пятого» в менеджерские ребра, Генриетта сопроводила — двадцать восемь шагов, она высчитала их заранее! — до своей вишневой «девятки» с тонированными стеклами, стоявшей у самого выхода из «коридора».

Продолжая улыбаться — так полагалось: похитителю с похищаемым полагается разыгрывать непринужденно обыкновенную парочку, — она подтолкнула менеджера к своей машине.

— Даже не думай! — свирепо произнесла она. — При малейшей попытке сопротивления…

— Ой, оставьте… — кисло сморщился менеджер, — я все это тоже читал. Что вам нужно-то?

— Узнаешь… — зловеще пообещала Генриетта.

— Ну, ладно… — Менеджер пожал плечами. — Потом так потом.

По-прежнему продолжая старательно улыбаться, Генриетта усадила похищаемого менеджера в машину.

В общем, тот вел себя на удивление покладисто.

Генриетта протянула ему бутылку с минеральной водой.

Она заранее рассчитала, что по городу с человеком, закованным в наручники (или заклеенным скотчем, или связанным бельевой веревкой и прочее… и тому подобное), ей не проехать… На этот случай у нее был разработан вариант «спящий друг». Просто рядом на сиденье дремлет мужчина.

— Пейте! — приказала она.

— И не подумаю! — Покладистый менеджер строптиво и как-то несколько даже брезгливо покосился на этикетку.

— Не будете?

— Нет.

— Категорически?

— Категорически.

— Тогда я вас прикончу, — деловито — разыгрывать злодейку у нее уже не хватало выдержки — пообещала Генриетта.

— О’кей… — вздохнул менеджер. — Но пить всякую дрянь я не буду! Поймите, голубушка, я питаюсь только экологически чистыми овощами и фруктами и пью только проверенную родниковую воду, рекомендованную к употреблению Королевской академией медицины Бельгии.

— Да? — Генриетта удивленно уставилась на менеджера. — А наш институт пищеварения имени Гельмгольца, или Эрисмана, или кого-то там еще… вам не подходит?

— Нет.

— Почему? Они ведь что-то тоже все время проверяют и рекомендуют в рекламных роликах…

— Я знаю, извините, сколько стоят такие рекомендации.

— Интересно, как же я вас буду кормить? — Генриетта на секунду замолчала. — А я думала, вы там, в этом ресторане «Золотой век», люля-кебабы наворачиваете…

— Это не я их наворачиваю, — рассеянно заметил менеджер, — а мои гости. — И, взглянув на Генриетту, почти без иронии поинтересовался: — А вы, оказывается, все-таки думаете?

— Обижаете…

— К тому же вы скорее всего подмешали туда что-нибудь… — Мартемьянов отодвинул от себя минералку. — Нет и нет.

— А что делать? — вслух задумалась Генриетта.

— Ну, например… Свяжите мне руки, а я…

— А вы?

— А я пообещаю вам, что ни при каких обстоятельствах, как бы они ни сложились, не буду делать попытки сбежать или привлечь внимание милиции к своей персоне.

— Ну хорошо, — задумчиво согласилась Генриетта. Тем более что выбора у нее, в общем, не было. — Если что, так и знайте — я без предупреждения!

— Ну разумеется, разумеется, мадам… Нисколько не сомневаюсь.

Обстоятельства не замедлили сложиться почти сразу…

Гаишник остановил «девятку» Генриетты минут через десять после того, как они отъехали от «Наоко».

Генриетта встревоженно оглянулась на заднее сиденье.

Мартемьянов сидел с совершенно непроницаемым выражением лица… Понять, что у него на уме, было совершено Генриетте не по уму… На его руку, прикованную наручниками к дверце машины, был аккуратно наброшен плащ.

— Вы не в курсе, что тонированные стекла запрещены? — привязался к Генриетте гаишник.

— Да они у меня еще в девяносто первом тонированы! — привычно начала отпираться Генриетта. — Мне что — прикажете их растонировать?

Она увлеченно ввязалась в перепалку с алчным гаишником и — о ужас! — совсем забыла про Мартемьянова.

Наконец, выйдя из перепалки с заметным перевесом, гаишник отцепился… Генриетта вспомнила про свою добычу на заднем сиденье и испуганно оглянулась.

Мартемьянов сидел все так же спокойно, не делая ни малейших попыток сбежать или поднять шум.

Заметив ее удивленный взгляд, он слегка зевнул.

— А зачем? — только и произнес он.

— То есть?

— Видите ли, не надо обладать особой проницательностью, чтобы определить, к какому типу женщин вы относитесь.

— К какому?

— Не слишком редкому. Вы человек, которому сморозить какую-нибудь непоправимую глупость все равно что мороженое съесть. Легко! Вы сделаете эту глупость легко.

— Ну уж…

— Вы ведь неумны, экспансивны, к тому же находитесь, судя по всему, в состоянии какого-то отчаянного порыва… Если бы ваши действия сопровождались хоть какими-то логическими построениями, я бы все-таки попробовал сбежать… А так… Вам ведь сдуру начать стрелять из вашей пушки ничего не стоит! Начнете палить в белый свет как в копеечку… И, разумеется, попадете. Таким обычно везет. А я все-таки надеюсь пережить это приключение. Я хочу жить… видите ли!

— Ну спасибо… — Генриетта оскорбленно рванула с места. «Неумная, экспансивная»… Каков наглец! Ведет себя так, как будто это он ее взял в заложники, а не она его.

Светлова обычно не употребляла снотворного — ее и так последнее время тянуло в сон.

Но тут у нее вдруг впервые возникла такая потребность…

Впрочем, слова Генриетты о том, что у нее «есть план», в состоянии были и мертвого поднять из могилы, не то что нейтрализовать действие самого сильного снотворного.

Сон у Светловой как рукой сняло.