Дело туфельки магазинной воровки - Эрл Стенли Гарднер

— Пол у себя? Позовите его. Привет, Пол, это Перри Мейсон. Что узнали твои люди от управляющего в доме, где находятся контора и мастерская Трента?

— У меня есть подробное сообщение, Перри. По субботам Трент закрывал свою контору в полдень, но в этом доме масса контор, которые открыты весь день, поэтому лифт работает до шести тридцати. Потом останавливают все лифты, кроме одного, где дежурит сам управляющий. Он ведет журнал прихода и ухода, и люди, пользующиеся лифтом, ставят в журнале свою подпись.

Судя по журналу, Вирджиния Трент поднималась в контору в субботу около восьми вечера и пробыла там примерно до четверти десятого. Сара Брил поднималась утром в воскресенье в десять тридцать и ушла в двенадцать ноль пять. Трент не поднимался в мастерскую и не спускался. Это значит, что он вышел в субботу днем, выпил и вернулся в мастерскую до шести тридцати. В это время работали другие лифты, и никто не обратил на него внимания. Управляющий поднялся к Тренту в семь тридцать, чтобы убрать мастерскую. Уборка заняла полчаса. В это время там больше никого не было. Уходя, он заметил у лифта Вирджинию и оставил дверь открытой. Она была одна.

Есть и другие новости, Перри. Один из репортеров сказал мне, что патологоанатом точно установил время смерти. Сами репортеры разузнали, где и когда Трент завтракал. Они полагают, что Трента убили в субботу в четыре тридцать, во всяком случае, до пяти часов дня. Полиция эту версию не принимает, но таковы факты.

— Спасибо, — сказал Мейсон и вернулся в столовую.

— Перейдем к делу, сержант, — заявил он. — Если вы намерены предъявить мисс Трент обвинение в убийстве, ваш ход.

— Я не предъявляю ей никакого обвинения, — ответил сержант. — Я пытаюсь выяснить факты.

— Так вот, Джорджа Трента убили не позднее пяти часов дня в субботу. Револьвер был у мисс Трент днем, и у нее веское алиби.

Сержант наклонился к Мейсону.

— Мейсон, — тихо произнес он. — У нас были схватки по другим делам, пусть это не помешает нам трезво отнестись к нынешнему. Я не знаю, что еще там выплывет на свет. Но наверняка знаю одно: унести с собой этот револьвер Вирджиния Трент не могла. Она заблуждается, это ясно как день, но если она и дальше будет гнуть свое, мы, даже арестовав убийцу Трента, не сможет предъявить ему обвинение. Мне нужно одно: чтоб эта девушка сотрудничала с нами.

— Сотрудничайте! — Мейсон улыбнулся Вирджинии.

— Не понимаю, к чему вы клоните, — недоуменно ответила она.

— Когда сержант Голкомб допрашивал вас прошлым вечером, ему было известно не больше, чем сейчас, — объяснил ей Мейсон. — А если и было что известно, он это скрывал. Вашего дядю убили до семи тридцати.

— Но откуда такая уверенность, что его убили именно из этого револьвера, что был в столе? Господи, мало ли у кого есть револьвер тридцать восьмого калибра.

— Мало у кого, — поймал ее на слове сержант. — Отделение баллистики сделало микрофотографии пули, убившей вашего дядю, и пули из вашего револьвера. Они идентичны. Скажите, когда вы и лейтенант Оугилби вернулись домой?

— Думаю, часов в шесть мы уже были дома.

— Ваш друг остался на обед?

— Нет, не остался.

— Приведите-ка сюда японца, — распорядился Голкомб.

Один из агентов ушел на кухню и привел повара. Японец держался с невозмутимым спокойствием, его блестящие черные глаза были непроницаемы и, казалось, просто отражали недружелюбный пристальный взгляд сержанта.

— Как тебя зовут?

— Итсумо.

— А полное имя?

— Итсумо Шинахара, сэр.

— Давно ты служишь в этом доме?

— Пять месяцев и три дня с сегодняшним.

— Ты помнишь, как прошел субботний вечер?

— Очень хорошо, сэр.

— Когда ты подавал обед?

— В тридцать минут за шесть.

— Хочешь сказать — в шесть тридцать?

— Да, сэр. — Японец расплылся в улыбке.

— Кто обедал дома?

— Мисс Вирджиния и миссис Сара Брил. Мистер Джордж Трент не обедал.

— Ты знал, что он не придет?

— Нет, сэр.

— Ты ставил для него прибор?

— Да, сэр.

— Ты помнишь, когда мисс Трент пришла домой в субботу?

— Двадцать минут до обеда. Я глядел на часы, готовил мясо.

— Какое мясо?

— Бифштексы, сэр, если угодно.

— Как долго продолжался обед?

— Вы хотите сказать — сколько ушло времени?

— Да.

— В субботу я вечер свободен, — сказал японец. — Встреча с другом, изучаем фотоувеличение в школе фотографии. Класс — в восемь часов. Я тороплюсь очень быстро, кончаю с посудой тридцать минут за семь. Потом звоню другу и еду трамваем двадцать минут. Прихожу в класс, и скоро урок начинается.

— А когда ты ушел, миссис Сара Брил и мисс Трент остались дома?

— Мисс Вирджиния покинула до меня, думаю, пять минут. Миссис Сара Брил была дома, если угодно.

Сержант Голкомб обернулся к Вирджинии.

— Вы чистили револьвер после стрельбы?

— Конечно, чистила и смазывала у себя в комнате. Дядя показал мне, как это делается.

— Значит, чистили и смазывали. А перезаряжали?

— Да.

— И в контору отнесли не раньше восьми вечера?

— Да, почти в восемь.

Сержант Голкомб с досадой покачал головой.

— Послушайте, мисс Трент, вы заблуждаетесь насчет этого револьвера. Из него убили вашего дядю. Смерть наступила примерно в половине пятого дня в субботу. Стало быть, вы не могли унести с собой этот револьвер.

— Тем не менее я его взяла с собой.

— Погодите минутку. Вам кажется, что у вас был этот револьвер, но ведь вы не обращали на него особого внимания?

— Что вы хотите этим сказать?

— Вы же не проверяли его номер?

— Разумеется, нет. — Вирджиния усмехнулась.

— Вы просто вытащили револьвер из ящика и положили его в сумочку, не так ли?

Вирджиния молча кивнула.

— У вас может быть уверенность только в том, что револьвер был тридцать восьмого калибра.

— И той же марки, уж это я твердо помню.

— А есть в нем какая-то особая примета?

— Нет.

— Вирджиния задумалась. — Пожалуй, нет.

— Итак, в субботу в восемь часов вечера вы вернулись в мастерскую и положили в ящик стола тот револьвер, что был у вас в сумке.