Разорванное время - Алексей Калугин

– Как он? – положив руку дравору на плечо, тихо спросил Вейзель.

Дернув головой, Чжои дал понять, чтобы ему сейчас не мешали.

Через пару минут он глубоко вздохнул, медленно выпустил воздух сквозь сложенные трубочкой губы и, опустив руки, положил их на колени.

– Он потерял много крови, – сказал дравор. – Все, что ему необходимо, – это отдых, покой и хорошее питание.

Киванов только головой покачал.

Кийск приоткрыл глаза и, посмотрев на спутников, попытался усмехнуться.

– Глупости, – едва ворочая одеревенелым языком, с трудом выговорил он. – Помогите мне снять повязку.

Чжои осторожно, стараясь не беспокоить рану, снял с руки Кийска сочащиеся кровью тряпки. Прилипшая к ране полоса кожи и обширный участок вокруг обожженного разреза сделались темного серо-синего цвета.

– Достоинство лазера в том, что когда он проделывает в тебе дырку, то одновременно и дезинфицирует рану, – назидательным тоном произнес Кийск.

После манипуляций Чжои боль немного затихла, хотя и не отступила полностью. Но в гораздо большей степени, чем боль, которую можно заставить себя забыть, Кийска беспокоила и даже пугала ужасающая слабость, сковывающая тело, словно толстая ледяная корка.

Оперевшись на локоть, Кийск откинулся в сторону, вытянул ногу и, расстегнув спрятанный под комбинезоном ремень, снял с него большие кожаные ножны с заправленным в них ножом. Раздвинув широкий двойной шов на ножнах, Кийск вытряхнул из него на ладонь маленький пластиковый тюбик с хирургическим клеем. Зубами он сорвал с него стерильный колпачок и, зажав двумя пальцами, стал выдавливать белый вязкий клей в разрез на плече. Чжои сводил вместе расходящиеся края раны. Клей застывал на глазах, стягивая рану и фиксируя поврежденные участки тканей в требуемом положении. Когда вся рана была обработана, Чжои наложил поверх нее новую повязку, на которую пошла верхняя часть комбинезона Киванова.

Кийск хотел было отбросить пустой тюбик в сторону, но, вспомнив, что в Лабиринте вести себя следует осмотрительно, спрятал его в карман.

Свободной рукой он проверил, хорошо ли держится повязка.

Оперевшись рукой о пол, Кийск медленно и тяжело поднялся на ноги, попробовал сделать шаг, но, пошатнувшись, едва не упал. Чжои подхватил его под локоть и заставил снова сесть.

– На этот раз мне пришлось отключать болевые сигналы непосредственно у вас в мозге, – озабоченно сказал Чжои. – Во время бодрствования такая анестезия длится недолго.

– Ну, не ложиться же мне сейчас спать, – поморщился Кийск. – Главное, что мы успели руку заклеить. Теперь скоро все само срастется – синтетика!

– В некоторых местах под слоем синтетики у вас сохранились эпителиальные клетки, – сказал Чжои. – Их можно заставить активно делиться, так чтобы полностью восстановить естественные кожные покровы. Но боюсь, что одному мне с этой задачей не справиться. Вот если бы мне помог Люили…

– Спасибо тебе, конечно, Чжои, но сейчас не самое подходящее время для того, чтобы думать, как бы сменить кожу.

– Нет-нет, не сейчас, а когда мы вернемся.

– Ладно, тогда и поговорим.

Киванов, наклонившись, прыснул в кулак.

– Что еще? – недовольно нахмурился Кийск.

– Все в порядке, Иво, – помахал ладонью Борис. – Я просто представил себе, как ты, словно удав, вылезаешь из собственной шкуры.

Киванов, не удержавшись, снова хохотнул.

– Невероятно смешно, – кисло скривился Кийск.

Киванов сразу же сделался серьезным.

– Снова я неудачно пошутил, – сказал он.

Сунув руку в карман, Борис достал пищевой брикет и черную пластину ключа. Еду он оставил себе, а ключ отдал Чжои.

– Я-то точно не имею ни малейшего представления, как этой штукой пользоваться. Попробуй, Голос говорил, что у тебя должно получиться. А, кстати, где Голос? Что-то давно его не слышно.

– С тех самых пор, как мы вошли в Лабиринт, – уточнил Берг.

– Голос говорил, что испытывает непреодолимый страх перед Лабиринтом с тех пор, как пережил в нем гибель Вселенной, – сказал Кийск.

– И как же мы теперь без него? – развел руками Киванов.

Ему никто не ответил.

– Слушай, Григорий, – обратился неуемный Киванов к Вейзелю. – А что такого интересного ты увидел в аквариуме, что не мог оторваться, даже когда на тебя дравортаки кинулись?

– Это была объемная модель Вселенной, – ответил Вейзель. – Сначала я увидел только очертания созвездий, такими, как они выглядят, когда смотришь на них с Дравора. Подчиняясь моим мысленным приказам, те участки, которые я хотел рассмотреть, увеличивались в размерах, заполняя собой все пространство камеры. А когда я захотел увидеть наше земное Солнце, оно вспыхнуло и запульсировало красным огоньком!

– А потом? – как-то очень уж поспешно и нетерпеливо спросил Кийск.

– Ну, потом ты окликнул меня…

– Солнце продолжало гореть красным?

– Не знаю, – неуверенно пожал плечами Вейзель. – Ты оторвал меня в тот момент, когда я пытался увеличить изображение до размеров Солнечной системы.

– Ну, извини, что я тебе помешал!

– Нет, я совсем не то хотел сказать!..

– Я все понял, – приподняв руку, остановил его Кийск.

Какое-то время все молчали. Кийск, прикусив нижнюю губу, задумчиво постукивал рукояткой ножа по полу. Потом он поднял взгляд на Киванова.

– Ну, ты понял, что произошло?

Борис молча кивнул.

Вейзель посмотрел на Кийска, затем перевел растерянный взгляд на Киванова.

– Ты оставил механикам нашу визитную карточку, – сказал Киванов. – Скорее всего до нашего появления здесь они и знать ничего не знали ни про какую Землю.

– Надо было разнести вдребезги этот куб, – сказал Кийск и с досадой хлопнул ладонью по светящемуся полу. – Не догадался…

Глаза Вейзеля сделались круглыми, тусклыми и безжизненными, как старинные серебряные монеты. Он сделал шаг назад и прижался спиной к холодной, гладкой стене.

– Эй! Эй! Что с тобой? – Схватив Вейзеля за комбинезон на груди, Киванов как следует встряхнул его. – Если и ты заодно с Кийском свалишься с ног, то мы вообще не сможем двинуться с места.

Вейзель медленно провел ладонью по лицу.

– Боже мой! – произнес он одними губами. Глаза его ожили, но в них присутствовали только отчаяние и мука.

– Послушай, Григорий, если ты решил, что являешься причиной всех бед на Земле, то у тебя просто мания величия, – с иронией в голосе, обращаясь не только к Вейзелю, а ко всем, кто мог его слышать, безапелляционно заявил Борис. – Все, что произошло и чему еще только суждено случиться, тщательно спланировано и организовано Лабиринтом. Тобой он воспользовался просто как отмычкой. На твоем месте мог бы оказаться любой из нас. Так что брось зазнаваться и корчить из себя избранника богов. Время, в котором мы находимся, замкнуто в кольцо. То, чему мы были свидетелями – вторжение механиков, война и бегство на Дравор, – существует пока только для нас. Чтобы это не стало реальностью для всего мира, мы должны разорвать кольцо.