Навеки твоя Эмбер. Том 2 - Кэтлин Уинзор

– Вы очень добры, сир, – ответил Рэдклифф. Эмбер сделала реверанс, но у нее от волнения отнялся язык. Однако глаза были красноречивее слов. А лицо Карла всегда выдавало его в присутствии хорошеньких женщин. Рэдклифф внимательно наблюдал за ним с каменным, как у мумии, лицом.

Молчаливый диалог длился лишь мгновение, затем Карл повернулся и заговорил с Рэдклиффом:

– Насколько мне известно, милорд, вы недавно приобрели очень редкого Корреджо[13].

Холодные глаза Рэдклиффа засветились, как всегда при упоминании его картин.

– Да, ваше величество, но картину еще не привезли. Я ожидаю ее прибытия в очень скором времени, и когда она будет здесь, то, если вам будет интересно, я был бы счастлив показать ее вам.

– Благодарю вас, сэр. Мне бы очень хотелось увидеть картину. А теперь, вы позволите, милорд? – Он уже протянул руку к Эмбер, и, когда Рэдклифф поклонился еще раз в знак согласия, они вышли на середину зала.

Вся душа Эмбер наполнилась гордостью. Будто она стояла в ослепительных лучах солнца, а весь остальной мир погрузился во тьму, и все глаза были устремлены на нее одну. Король, нарушив правила этикета, сам пригласил ее на танец! Назло всем этим людям, в своем собственном дворце! Нуднейшие недели, проведенные ею в обществе Рэдклиффа, его эгоистичная, грубая и бесплодная похоть, его презрение и недовольство – все это мгновенно сменилось отчаянной радостью. Цена, уплаченная за это счастье, не казалась слишком высокой.

Король заказал традиционный веселый народный танец под названием «Старый рогоносец», и, когда они встали друг против друга во главе длинной вереницы танцующих, ожидая начала музыки, он произнес вполголоса:

– Надеюсь, ваш муж не обидится из-за названия танца. Ему рожки были бы не к лицу.

– Не знаю, сир, – пробормотала Эмбер, – пойдут они ему или нет.

– Что? – усмехнулся Карл. – Уже два месяца замужем и все еще верная жена?

Но тут раздались звуки музыки, и танец оказался слишком оживленным для разговоров. Король ничего больше не говорил, и, когда танец окончился, он подвел ее обратно к графу, поклонился и ушел. Эмбер задыхалась от волнения и быстрого танца. Не успела она подняться после реверанса, как увидела приближающегося к ним герцога Букингемского.

«Господи Боже! – подумала она в почти истерическом восторге. – Ведь и правда: мужчины в самом деле истосковались по новым лицам».

Она торопливо оглядела большой зал и заметила десятки устремленных на нее взоров – восхищенных, любопытствующих и враждебных. Какое имеет значение, почему они разглядывают ее и какими глазами, главное – смотрят! «Сегодня я для всех героиня дня», – подумала она.

С Эмбер желали танцевать все: Йорк, Рочестер, популярный молодой франт и драматург Джордж Этеридж, герцог Арранский, герцог Оссорский, Сэдли, Толбот, Генри Джермин. Все молодые, веселые и красивые мужчины королевского двора флиртовали с ней, осыпали цветистыми комплиментами и просили ангажемента. Дамы изо всех сил выискивали недостатки в ее наряде, прическе и манерах и в конце концов пришли к заключению, что поскольку она здесь новенькая, богата и имеет репутацию актрисы – все это и привлекает к ней внимание мужчин в зале. Этот бал стал триумфом Эмбер.

И вдруг прямо в центр этого прекрасного мира упал метеор, разрушив все вокруг: во время краткого мгновения, когда Эмбер подвели обратно к мужу, Рэдклифф спокойно произнес:

– Мадам, мы уезжаем домой.

Эмбер взглянула на него удивленно и обиженно: рядом уже стояли герцог Монмаут и Джеймс Гамильтон.

– Домой, милорд? – с изумлением переспросила она.

Монмаут сразу же вступился за нее:

– Неужели вы хотите уехать домой, сэр? Ведь еще так рано. А ее светлость – украшение этого бала.

Рэдклифф поклонился, его тонкие губы сжались в жесткой улыбке.

– Для вас сейчас рано, ваша милость, но я не молод и мне пора быть дома.

Монмаут рассмеялся счастливым беззаботным смехом, который не мог никого обидеть.

– Ну тогда, сэр, почему бы не оставить ее светлость с нами? Я сам провожу ее домой, да еще в сопровождении оркестра скрипачей и отряда факельщиков, чтобы освещали путь.

– О да! – вскричала Эмбер, оживленно повернувшись к графу. – Позвольте мне остаться!

Рэдклифф не обратил на ее слова внимания.

– Вы шутите, милорд, – жестко произнес он, поклонился и обернулся к Эмбер: – Пойдемте, мадам.

Золотистые глаза Эмбер возмущенно вспыхнули, мелькнула мысль – взбунтоваться, но она не осмелилась. Она сделала реверанс Монмауту и полковнику Гамильтону, не поднимая глаз. Когда они остановились пожелать спокойной ночи его величеству, Эмбер даже покраснела от стыда и разочарования, из глаз полились слезы. Она не могла поднять глаз на короля, хотя уловила легкий юмор в его голосе, когда он спросил, отчего они столь рано уважают. Покидая зал и проходя мимо гостей, они слышали перешептывания и видели язвительные улыбочки – создавалось впечатление, будто рассерженные родители увозят с бала маленькую девочку за дурное поведение.

Она не проронила ни слова, пока они не сели в карету и не поехали по Кинг-стрит. Тут она уже не могла больше сдерживаться:

– Почему это мы должны были так скоро уехать! – произнесла она злым и разъяренным тоном.

– Я слишком стар, мадам, чтобы получать большое удовольствие от шума и суматохи.

– Нет, причина не в этом, – обвиняюще заявила она, – и вы сами прекрасно это знаете!

Она смотрела на него долгим сердитым взглядом, хотя его лицо оставалось в тени, а луна в небе давала лишь бледный отсвет, как свеча за грязным стеклом окна.

– Я не желаю обсуждать эту тему, – холодно ответил граф.

– А я желаю! Вы заставили меня уехать, потому что я получала удовольствие от бала! А вы терпеть не можете, когда кому-то хорошо!

– Наоборот, мадам. Я вовсе не против счастья. Но я против, когда моя жена позорит меня.

– Позорит! Да что позорного я сделала? Ничего, я только танцевала и смеялась, что же в этом позорного? Быть может, и вы когда-то танцевали, если вы вообще когда-либо были молоды! – Она гневно посмотрела на мужа, потом отвернулась и пробормотала вполголоса: – В чем я сомневаюсь!

– Вы не столь наивны, мадам, как хотите казаться. И вы не хуже меня знаете, что было в голове у всех этих молодых людей.

– Ну и что из этого? – вскричала Эмбер, сжав кулаки. – Что из этого? Разве мужчины не думают только об одном? Да и вы тоже, даже если вы… – Но тут она осеклась, потому что граф бросил на нее такой страшный, угрожающий взгляд, что слова застряли у нее в горле и она замолчала.