11/22/63 - Стивен Кинг

Ответной улыбки от миссис Старрет я не дождался. Она старалась помочь, выказывала радушие, но и в ней чувствовалась настороженная сдержанность, как и во всех остальных, встреченных мной в этом странном городе. Фред Туми являл собой то самое исключение, которое подтверждает правило.

— Ну что вы такое говорите, мистер Амберсон. В протоколах национальной переписи нет ничего секретного. Отсюда вы прямиком пойдете в муниципалитет и скажете начальнику канцелярии, что вас послала Реджина Старрет. Ее зовут Марша Гуэй. Она вам поможет. Хотя протоколы, думаю, хранятся в подвале, а это, конечно же, неправильно. Прежде всего сырость, да еще, возможно, мыши. Меня это не удивит. Если возникнут какие-нибудь проблемы — любые проблемы, — возвращайтесь сюда и скажите мне.

Я пошел в муниципалитет, в вестибюле которого увидел плакат: «РОДИТЕЛИ, НАПОМИНАЙТЕ СВОИМ ДЕТЯМ, ЧТО ОНИ ДОЛЖНЫ ИГРАТЬ ТОЛЬКО С ДРУЗЬЯМИ И НЕ РАЗГОВАРИВАТЬ С НЕЗНАКОМЦАМИ». Несколько человек стояли в очереди к различным окошкам (большинство курили — само собой). Марша Гуэй приветствовала меня смущенной улыбкой. Миссис Старрет позвонила ей заранее и, не сомневаюсь, пришла в ужас, узнав от мисс Гуэй, что протоколов переписи пятидесятого года больше нет, как и всех документов, хранившихся в подвале муниципалитета.

— В прошлом году шли ужасные дожди, — поведала мне мисс Гуэй. — Целую неделю. Канал вышел из берегов, Нижний город — так старожилы называют центр, мистер Амберсон, — затопило. И все в Нижнем городе. Наш подвал почти месяц напоминал Большой канал в Венеции. Миссис Старрет права, эти протоколы не следовало забирать из библиотеки, и никто, похоже, не знает, почему их забрали и кто отдал такое распоряжение. Я очень сожалею, мистер Амберсон.

Тут уж я не мог не испытать то, что ощущал Эл, когда пытался спасти Каролин Пулин: я словно находился в тюрьме с эластичными стенами. И что теперь? Ходить по местным школам в поисках мальчишки, похожего на шестидесятилетнего уборщика, который только что вышел на пенсию? Или сосредоточиться на семилетней девочке, которая могла рассмешить одноклассников до колик? Надеяться, что кто-нибудь крикнет: Эй, Тагга, подождешь меня?

Дельная мысль. Особенно с учетом висевшего в вестибюле муниципалитета плаката, предупреждавшего родителей об опасных незнакомцах. Если я хочу привлечь внимание полиции, лучшего способа не найти.

Одно я знал точно: из «Дерри-таунхаус» надо съезжать. По ценам пятьдесят восьмого года я мог жить там неделями, но пошли бы разговоры. Я решил просмотреть объявления и найти комнату, чтобы снять на месяц-другой. Повернулся к Нижнему городу, остановился.

Ба-да-да… ба-да-дэ-ди-дам.

Точно Гленн Миллер. «В настроении» — композиция, которую я знал очень хорошо. Заинтригованный, я пошел на звуки музыки.

Хлипкое ограждение привело меня к небольшой площадке для пикника, расположившейся между Канзас-стрит и склоном, уходившим в Пустошь. На площадке стояли каменный мангал для жарки мяса и два столика, плюс ржавая урна. На одном из столиков возвышался переносной проигрыватель с большой черной пластинкой на семьдесят восемь оборотов.

На траве танцевали неуклюжий подросток в очках с обмотанной изолентой дужкой и совершенно фантастическая рыжеволосая девочка. В ЛСШ мы называли таких «междулетки». Но танцевали они по-взрослому. Причем не просто дергались под быструю музыку — танцевали свинг. Они зачаровали меня, но при этом… что? Испугали? Скорее да, чем нет. Практически все время, проведенное в Дерри, меня не покидал страх. Однако тут я столкнулся с чем-то еще, чем-то значимым. Словно оказался на пороге какого-то открытия. Или всматривался (сквозь тусклое стекло[50], вы понимаете) в механизм мироздания.

Потому что я встретил Кристи в классе свинга в Льюистоне, и мы учились танцевать, в том числе и под эту композицию. Позже, в наш лучший год, шесть месяцев до свадьбы и шесть после, мы танцевали на турнирах, один раз заняли четвертое место (по словам Кристи, «первое среди прочих») на Новоанглийском соревновании по танцам в стиле свинг. Нашей песней была чуть замедленная версия «Буги шуз» «Кей-Си энд Саншайн бэнд».

Это не совпадение, думал я, наблюдая за ними, парнишкой в джинсах и футболке с круглым вырезом под горло и девчонкой в белой блузке навыпуск и вылинявших красных капри. Потрясающие волосы собраны на затылке в конский хвост — точно так же делала Кристи, когда мы выступали на турнирах. Только она надевала длинные белые гольфы и классическую юбку с пуделем[51].

Это не может быть совпадением.

Они исполняли танец из «Все кувырком», ту разновидность свинга, что зовется линди. По замыслу это быстрый танец — его исполняют со скоростью молнии, если хватает сил и грации, — но парочка двигалась медленно, потому что разучивала шаги. Я видел каждое движение изнутри. Знал их все, хотя не танцевал свинг уже лет пять, а то и больше. Партнеры идут вместе, взявшись за руки. Он чуть наклоняется и бьет по воздуху левой ногой. Она делает то же самое. Оба сгибаются в талии, словно собираясь разойтись в разные стороны, отдаляются друг от друга, по-прежнему со сцепленными руками. Потом она резко поворачивается, сначала налево, потом направо…

Но с обратным поворотом у них не вышло, и она плюхнулась на траву.

— Господи, Ричи, ты никогда не сделаешь это правильно! Боже, это безнадежно! — Однако она смеялась. Потом легла на спину, уставившись в небо.

— Я осень извиняюсь, мисс Скавлетт, — пронзительно заверещал парнишка голосом пиканинни[52], который к политкорректному двадцать первому столетию давно уже отправили на дно морское, крепко привязав к чугунному ядру. — Я всего лишь необразованный деревенсина. Но я буду уситься етому танцу, даже если он вышибет из меня дух!

— Если из кого и вышибет, так это из меня, — ответила она. — Ставь пластинку сначала, пока я не потеряла… — Тут они оба увидели меня.

Странный момент. В Дерри существовал некий незримый барьер. Я буквально видел его. Местные находились по одну сторону, чужаки (вроде Туми, вроде меня) — по другую. Иногда местные выходили из-за барьера, как миссис Старрет, библиотекарь, возмущенная передачей в муниципалитет протоколов переписи, — но если ты задавал много вопросов или заставал кого-то врасплох, он сразу же прятался.

А тут, пусть я и свалился как снег на голову, детки не спрятались. Их лица остались совершенно открытыми, полными любопытства и интереса.

— Извините, извините, — первым заговорил я. — Не хотел вас пугать. Услышал музыку, а потом увидел, как вы танцуете линди-хоп.

— Вы хотите сказать, пытаемся танцевать линди-хоп, — поправил меня парнишка. Помог девушке встать. Поклонился. — Ричи Тозиер, к вашим услугам. Мои друзья говорят: «Ричи-Рич — подзаборная дичь», — но что они понимают?