Целительница - Надежда Волгина

Макс как-то странно на нее смотрел — долго, не мигая, словно пытался взглядом проникнуть в душу. Вера не могла понять, что в этот момент выражает его лицо. Кроме серьезности и печали на нем была печать чего-то еще. Не недоверия, нет. Ее слова достигли его сознания, в этом Вера не сомневалась. Во взгляде Макса сквозила какая-то пытливость, словно он ждал еще чего-то от нее или сам хотел с ней чем-то поделиться. Но потом он отвернулся, и все исчезло. Он не стал и дальше развивать эту тему, достал из походного рюкзака книжку и завалился с ней на кровать, словно Веры тут и не было. А она-то хотела накормить его ужином, поговорить по душам, попробовать помириться. Но правда, это было до того, как он заговорил о Никите. Теперь уже поезд уехал, и платформа опустела. Черта отчуждения между ними стала еще жирнее.

Время приближалось к полуночи. Вера почувствовала, что голова гудит от насыщенности событий минувшего дня, а глаза слипаются от усталости. Она выключила ноутбук, затушила огонь в печи и забралась на нее, укутываясь в толстое, ставшее родным и привычным, одеяло.

Несмотря на ломоту во всем теле, сон не шел. На смену ему пришли воспоминания. Вера прокручивала в голове события почти двухмесячной давности, как под воздействием порыва отправила то письмо в издательство. Она хотела признания? И она его получила, но совсем не такое, к которому стремилась. Целительница Вероника! Подумать только! В каком там поколении, как она написала в издательстве? Только теперь она осознала, насколько материальными могут быть наши мысли. Впредь она будет аккуратнее думать и уж тем более действовать.

Незаметно Веру накрыл сон, и снилось ей, как они с Максом отдыхают на курорте, где-то за границей. И все у них хорошо, как прежде. Они смеются, вместе о чем-то мечтают, строят планы… Нет того щемящего чувства, которое возникает последнее время постоянно, стоит ей посмотреть на него. Снова появилась беспечность, когда можешь сказать другу что угодно, не задумываясь, а как он на это отреагирует. Не сон, а мечта, по тому что было, но уже никогда не вернется.

Проснулась Вера от какого-то грохота. Рассвет только занимался, как она определила, посмотрев в окно. А гремел в доме Макс, собираясь на рыбалку. Это Вера поняла, свесившись с печки и заметив его уже полностью одетым на корточках возле рюкзака.

Чтобы избежать неловкости, она вновь прикинулась спящей, а потом и вовсе уснула по-настоящему. Когда пробудилась в следующий раз, солнце уже светило достаточно высоко, и Максом в доме и не пахло.

Мог бы и записку оставить, мрачно думала Вера, спускаясь вниз. Хорошо хоть печь догадался истопить. Чуть позже она сама над собой посмеялась. Ну какая записка? Она ведь точно знает, что он отправился на рыбалку с Никитой, предупреждал же вчера. Конечно, хотелось бы знать, когда он вернется, но этого он и сам, наверное, не знает. Так что, хватит вести себя, как сварливая жена. В конце концов, Макс не обязан перед ней отчитываться, да и у нее есть дела поважнее.

Наспех позавтракав, Вера отправилась к бабе Маше. На этот раз она заметила и яркое солнце, и глубокие проталины, и журчание ручьев под аккомпанемент птичьего щебета. Наконец-то наступила настоящая весна! Понятно, что еще не раз будут разыгрываться метели, но рано или поздно зима уйдет восвояси. А пока ей нужно убраться отсюда до первой метели.

— Милочка, так рано же еще! — всплеснула руками баба Маша. — Раньше чем через две недели вряд ли кто поедет.

— Так долго? — Вера чуть не заплакала.

— Даже не знаю, чем тебе помочь. А ты, значит, твердо надумала уехать? — прищурилась старушка.

— Ну конечно! Как же иначе? — Вера не могла скрыть раздражения. Она ведь никому ничего не обещала. Так что же они все от нее хотят?

— Ты вот что, сходи ка к Самоделкину. Если кто и поедет раньше в район, так только он. Другого сумасшедшего ты не найдешь.

Баба Маша развернулась и ушла в дом. Обиделась, догадалась Вера. Ну и пусть. Надоело всем угождать.

Самоделкин выслушал ее очень деловито, посопротивлялся для виду, а потом, широко улыбнувшись, признался, что через четыре дня как раз собирается в город. Стоило Вере предложить ему денег, как он едва не забил ее руками, как крупная птица крыльями. А на прощание даже приобнял и признался, что одному ехать в такую даль, да по таким дорогам не очень весело. На обратном пути домой Вера не переставала улыбаться, вспоминая Самоделкина. Пожалуй, он единственный в этом селе, кого ее отъезд не волнует.

Возле дома Антонины уже скопилась небольшая толпа «больных». С каждым днем их становится все больше. Тут больше половины не из их села, как подметила Вера, угрюмо раскланиваясь с народом.

До самого вечера она вела прием, пока окончательно не выбилась из сил. Вера уже перестала удивляться, что превращается на длительное время в другого человека. Она уже даже не замечала этого. Выбешивала только дикая усталость, которая с каждым пациентом накапливалась, и ночи не хватало, чтобы прогнать ее. Ничего, еще один день позади. Осталось продержаться три дня, и весь этот кошмар закончится.

Не успела она распрощаться с последним, как надеялась, на сегодня пациентом, как заявился довольный Макс. Пропахший рыбой и потом, с отросшей щетиной на лице, но абсолютно счастливый.

— Принимай трофей, — протянул он ей веревку, на которой болталось с десяток рыбешек. — Завтра у нас рыбный день.

— Вынеси на холод, чтоб не воняла тут.

Как ни старалась Вера говорить спокойно, а обиду в голосе замаскировать получалось плохо. Хорошо ему — отдыхает, наслаждается жизнью, в то время как она с ног валится от усталости. Все тело ломит, словно вагоны разгружала. Говорят, что человек ко всему привыкает. Наверное, со временем и ей бы стало полегче, может быть она бы уже испытывала облегчение, если бы эта жизнь не была ей навязана. В те моменты, когда она так думала, внутренний голос упорно бубнил, что во всем виновата она сама, но Вера старательно отключала слух и гнала самокритику. У нее было железное оправдание — если бы знала, что так будет, ни за что бы в это не ввязалась.

Макс, казалось, даже не заметил ее ворчливого тона и отвратительного настроения. Молча скинул рюкзак и скрылся за дверью. Ведет себя так, словно ее и нет тут. Ну и ладно, не больно-то и хотелось. Только, почему так тянет разреветься? Да потому что она скучала! Даже тогда, когда некогда было об этом думать, все время вспоминала его. Ждала. Привыкла, что он всегда рядом, и целый день без него показался бесконечным. В голове крутились неуместные слова: «Ты чуть вошел, я вмиг узнала, вся обомлела, запылала и в мыслях молвила: вот он!» Господи! Вера опустилась на стул. Да она же влюбилась в Макса! А иначе чем объяснить постоянные мысли о нем, воспоминания о поцелуях? А то утро?..

Так она и просидела, глядя в стену, пока Макс не вернулся, внеся с собой запах дыма.

— Ты чего какая? — с порога спросил он без особой заинтересованности в голосе. И тут же принялся разбирать рюкзак.