Задача - выжить! - Алексей Замковой

Определившись, я отпустил своих бойцов отдыхать и направился к капитану. Тот, как всегда, сидел возле своего шалаша. Впрочем, он был не один. Рядом с ним сидел Терехин. Судя по лицу политрука, тот уже вполне оправился, хоть и был еще несколько бледен и время от времени кривился, будто его раненую голову простреливала искра боли. Капитан тихо что-то втолковывал Терехину. Подойдя ближе, я услышал обрывок разговора:

— Пойми, политрук, здесь мы делаем не меньше, чем на фронте. Война ведь не только в окопах – она и на заводах, где делают танки, самолеты, оружие и боеприпасы, на полях, где растет хлеб для армии, и здесь – в тылу у врага. Здесь мы уничтожаем фашистов не хуже, чем фронтовые части. Нам даже тяжелее! Мы не получаем снабжения, вынуждены добывать оружие и продовольствие у врага, не получаем никаких известий от наших… — Увидев меня, капитан прервал свою речь. — Слушаю?

— Товарищ капитан. — Я замялся. — Извините, что помешал. Я позже подойду.

— Ладно, — махнул рукой капитан, — говори, раз уж пришел. Товарищ младший политрук, вы не против?

Терехин покачал головой. Он смотрел в землю с совершенно подавленным видом.

— Я хотел поговорить с вами по поводу нашей дальнейшей работы. Запасы взрывчатки на складе для серьезных дел недостаточны. Ее хватит только несколько раз заминировать дорогу, да и то мины получатся несерьезные. О подрыве моста или железной дороги…

— Какого моста? Какой железной дороги? — вдруг вскинулся Терехин. Взгляд его, задержавшись на моей трофейной куртке, потемнел. — Ты что предлагаешь? По этим мостам и железным дорогам со дня на день пойдут на запад наши войска! Погонят фашистов, а ты предлагаешь взорвать коммуникации?

Я стоял, не зная, что сказать, и только переводил взгляд с Терехина на капитана и обратно. Ну как ему объяснишь, что врага на запад мы погоним только через долгих два года, а в этих местах Красная армия окажется не раньше сорок третьего? Зато сейчас по нитям железных дорог ползут на восток эшелоны с солдатами противника, танками, оружием и боеприпасами, которыми будут пробивать дыры в нашей обороне, брать в окружение части Красной армии и убивать мирных жителей? Как объяснить, что взорванный мост – это не прибывшая вовремя на место вражеская дивизия, которая по плану немецкого штаба к часу Х должна прорвать нашу оборону, это дефицит снарядов для тяжелой артиллерии, которая должна вынести опорные пункты Красной армии, это еще многое другое, играющее на руку противнику?

Меня выручил капитан:

— Спокойно, политрук. — Он успокаивающе положил руку на плечо Терехина. — Дай человеку сказать.

— Товарищ младший политрук. — Я старался как можно тщательнее подбирать слова. — Вы правы, но сейчас этими коммуникациями пользуется противник. И я подумал, что, если мы их перережем, продвижение противника существенно осложнится. Мы уже давно не слышим канонаду, значит, фронт пока отдаляется и враг наступает. Или как минимум установилось равновесие. Значит, если мы затрудним врагу снабжение и передвижение частей на восток, тем самым мы поможем нашим.

— А он дело говорит, — согласно кивнул капитан. — Ты представляешь, политрук, какая помощь будет фронту, если до него не дойдет эшелон с техникой или боеприпасами?

— Товарищ капитан, — продолжал настаивать Терехин. — Подрыв мостов и железных дорог – есть вредительство! И что значит «фронт отдаляется»? Вы не верите в силу Рабоче-крестьянской Красной армии?

Я снова промолчал. За меня ответил капитан:

— В силе Красной армии никто не сомневается. Но рельсы или мост довольно быстро можно восстановить. А вот пущенный под откос эшелон с танками – уже не восстановишь. Ладно, об этом после. Что ты там про наши запасы говорил?

Обрадованный, что капитан ушел со скользкой темы, я продолжил:

— Кроме того что у нас мало взрывчатки, основной запас тола у нас в минах и снарядах, которые надо разбирать. В любой момент кто-то из нас может подорваться, как старшина. Да и процесс этот слишком трудоемкий. Можно, конечно, тол еще выплавлять – это быстрее, но и опаснее. Еще насчет взрывателей. У нас только обычные взрыватели для мин и снарядов, которые мы переделываем под нажимное действие. Это тоже опасно, и взрыватели получаются ненадежные…

— Так к чему ты ведешь? — перебил меня капитан.

— Товарищ капитан, я считаю, что мы должны послать кого-то через линию фронта, чтобы связаться с командованием. Без снабжения мы не сможем провести ни одной серьезной операции. Например, для среднего моста мне надо несколько сотен килограммов тола. Нужны нормальные взрыватели, в том числе и дистанционные. Кроме того, хоть это и не мое дело, но я считаю, что нам необходима связь с командованием для того, чтобы координировать наши действия и передавать разведданные.

— Больно ты умный, — сказал Терехин и, помолчав, добавил каким-то странным тоном: – Найденов. Ты же вроде память потерял, а так складно говоришь. Или уже все вспомнил?

Ну откуда ж ты взялся такой бдительный? Похоже, я чуть не прокололся. Или уже прокололся. По крайней мере, подозрения в голове политрука зашевелились с новой силой.

— Не вспомнил, товарищ младший политрук. — И, решив идти ва-банк, повернулся к капитану, вытянувшись по стойке «смирно», произнес: – Товарищ капитан, поскольку товарищ младший политрук подозревает меня в измене, шпионаже или еще в чем, я прошу отстранить меня от обязанностей и взять под арест до выяснения обстоятельств. На мое место предлагаю назначить любого из переданных мне бойцов, поскольку они уже готовы к самостоятельной работе.

Услышав мою тираду, капитан крякнул. Терехин тоже явно удивился таким неожиданным поворотом и тупо смотрел на меня. Молчание затянулось.

— Вот что, Найденов, — наконец, почесав затылок, произнес капитан. — Ты не горячись и возвращайся к работе. Твои предложения мы обдумаем. Можешь идти.

Я развернулся и строевым шагом пошагал от шалаша. Уже отойдя достаточно далеко, я позволил себе посмотреть назад. Капитан и Терехин все так же сидели на бревне, при этом первый что-то горячо втолковывал политруку.

Следующий день начался как обычно. От капитана никаких распоряжений не поступало, Терехина я тоже не видел. Поэтому, умывшись и позавтракав, мы отправились в свое хозяйство. На сегодня намечалось не особо много работы – осталась только одна 120-миллиметровая мина, из которой предстояло извлечь тол. Обучать бойцов тоже было уже нечему – весь свой опыт я уже им передал. Пока мы шли к полянке, я размышлял над тем, чем бы сегодня заняться. О вчерашнем разговоре с капитаном и политруком я старался не вспоминать. А что толку? Все равно, если что, все решат за меня. Мое дело – взрывчатка.

Когда мы вышли на полянку, я уловил новый звук. Поначалу подумал, что показалось, но вскоре звук усилился настолько, что никаких сомнений не осталось – где-то поблизости пролетал самолет.

— Воздух! — заорал Максим и бросился назад в лес.