Грандиозное приключение - Берил Бейнбридж

Зрители расходились. Помреж „Эмпайра“, силком заставив своих футболистов надеть пальто и шарфы, гнал их к автобусу. Дотти случайно слышала, как один пират из хозяев поля сказал, что все это яйца выеденного не стоит. Она свирепо ткнула его зонтиком пониже спины и сказала, что так нечестно.

— Кулаки распускать в любом случае нельзя, — крикнула она. — Позорная выходка!

Пират, кажется, не раскаивался. Десмонд Фэрчайлд заговорщически ему подмигнул.

Мередит сидел на траве, задрав подбородок к небу, как будто загорал. Бонни отмахивался от комика, совавшегося к Мередиту со своей фляжкой.

— Нет, это может скорей навредить, — объяснял он, в ужасе глядя на кровь, хлеставшую но лицу Мередита.

— О Господи, — выдавил Мередит. — У меня же кровь носом, а не рана в живот.

— Он тебя нокаутировал, — не сдавался Бонни.

— Я потерял сознание, — уточнил Мередит. — От невыносимой боли.

— Придется тебе расстаться с милым Джеффри, — орал, весь красный, Джон Харбор. — Нечего ему спускать это свинство. Скажи Розе, пусть его гонит взашей.

— Блистательная идея, — сказал Мередит. — Ну прямо-таки находка.

Он поднялся на ноги, презрительно отстранив Харбора.

— Куртка! — повернулся к Бонни. — Где моя куртка?

Харбор, кинув взглядом по полю в поисках Джеффри — очевидно, представляя себе, как на него налетит и накостыляет ему сзади, — побежал делиться впечатлениями с Дотти и прочими.

Мередит выпутывал из окровавленной ленточки свой монокль, когда подошел Вернон. Вместе побрели к тропе.

— Люблю утречком такую погоду, — сказал Вернон. — Чуть подмораживает, солнышко светит.

— Да, в самом деле, — согласился Мередит. — Погода бодрящая.

Вернон кивал одобрительно и тут оступился. В первую секунду, услышав треск, решил, что наступил на сучок. И — упал, ослепнув от боли.

— Стелла, — крикнул он. — Где наша Стелла? Стелла увидела из-за тополей, как лимузин комика запрыгал по тропе к тому месту, где лежал Вернон. Хотела перелезть через забор, кинуться к нему, успокоить. Он был совсем близко. Штанина задралась, выказывая круглую резинку на пятнисто-ромбовой икре. „Стелла!“— крикнул он снова, будто взывая к единственной родной душе. Шляпа слетела, покатилась от ветра. Стелла зажмурилась, заткнула пальцами уши. И стала напевать про себя песенку.

В ответ на записку Десмонда Фэрчайлда, вечером, перед вторым звонком, О'Хара зашел в гримерку Грейс Берд. Туг же были Бэбз и Дотти.

— Вот что, господин хороший, — сказал Десмонд. — Мы тут пораскинули мозгами. Не поговорить ли вам с Поттером.

— Поведение Джеффри непростительно, — сказала Грейс. — Но похоже на крик о помощи. И он такие жуткие вещи говорил Джорджу. Эта реквизитная просто рассадник интриг.

— Главное, — рассуждал Десмонд, — лучше, чтоб исходило от вас. Вы отыграли свое — и айда. А нам еще тут вкалывать до конца сезона. И вдобавок у вас, как я понимаю, что-то такое уже намечалось с Поттером.

— Да, — согласился О'Хара.

— Только при Джоне — ни звука, — предупредила Дотти.

О'Хара постучался к Мередиту в первом антракте. Лицо у Мередита, в общем, не пострадало, только распухла губа. С ним была Роза.

— В другой раз, — сказал О'Хара. — Ничего срочного.

Мередит зашел к нему, когда он переодевался в костюм мистера Дарлинга для финальной сцены.

— Ну вот и спасибо, очень мило, — сказал О'Хара. — Дело, собственно, терпит.

Ему сделалось не по себе. Вот настал, наконец, момент, а у него не хватает пороху. Намазывая лицо, стирая злодейские брови Крюка, он выговаривал то, что должен был сказать. Несколько раз извинялся, что, может быть, не совсем удачно выразился.

— Я не разделяю мещанских предрассудков, — кончил он. — При всем при том. Видит Бог, сам не святой.

Мередит всё выслушивал молча. Тут он сказал:

— Блажен муж, признающий свои грехи, — и усмехнулся. И открыл дверь, чтоб уйти. — Прежде чем ты спустишься в детскую, — сказал он, — смею тебе заметить, что вступать в связь с несовершеннолетними есть уголовное преступление.

После вызовов О'Хара ждал в оркестре, пока Фредди Рейналд своей игрой спроваживал публику. Фредди плеснул в юбилейную кружку немножко виски.

— Тут тебе нечем крыть, — сказал он, когда О'Хара ему пересказал разговор. — Она несовершеннолетняя.

— Никто ничего не докажет, — взревел О'Хара. — Она же первая станет все отрицать.

— Вас засекли, — сказал Фредди. — Джордж говорит, Бонни видел, как она от тебя выходила. Тут не надо гадать, стоял ли Поттер на коленках, заглядывая в окно.

— Бонни приличный человек. Не будет он что-то рассказывать, чтоб мне навредить.

О'Хара задел крюком за край кружки. Она перевернулась, оплеснула содержимым его собственную фотографию верхом на мотоцикле. Он вытер ее рукавом, сказал:

— У меня дома есть снимок: мне десять лет, итонский воротник. Ну она и она.

— Совсем помешался, — сказал Фредди. Он хотел затащить О'Хару в художественный клуб, напоить, чтобы он мог поспать. О'Хара отказался. Оба знали почему.

— Ничего не могу с собой поделать, — объяснял О'Хара, — просто она моя какая-то часть.

Он писал письмо, когда в окно постучала Стелла. Он, в общем, даже не сразу обрадовался. Слегка устал ее умасливать, чтоб была подружелюбней. Прорубаться сквозь чащу — с ней разговаривать.

— Как отец? — спросил он. — Это перелом или вывих?

— Я дома не была, — сказала она. — И он мне не отец.

Она обливала ядом Джеффри. Непонятно, как у него совести хватает людям показываться после того, что он сделал мистеру Поттеру. Еще хвалится в реквизитной. После занавеса поднимался в гримерку статистов, наткнулся на мистера Поттера — она не с чужого голоса говорит, сама была на лестнице, видела — так нет чтоб показать свое раскаяние, нет, стоит и смотрит, будто вот сейчас его снова боднет. Мистер Поттер отпрянул, у него выскочил из глаза монокль.

— У Джеффри есть свои причины, — сказал О'Хара. — Ты же не знаешь.

— Он неуравновешенный, — объявила Стелла. — Его из Сандхерста вышибли за то, что в кого-то пальнул.

— Зачем говорить глупости.

Она взвилась, завопила, что Джеффри из привилегированного класса. Им все можно. А мистера Поттера обидели, он жертва.

— Ты не знаешь, что мелешь, — сказал он. — Поттер все последние пятнадцать лет потратил на то, чтоб губить таких, как Джеффри. Хилари было восемнадцать, когда Мередит подцепил его на Би-би-си.

— Его?.. — Она на него смотрела совершенно пустым взглядом.