Мотылек и Ветер - Ксения Татьмянина

Пересказала все, о чем говорили, даже про то, что чувствовала связующие нити с ним, Катариной и Германом. Оставила лишь один секрет — «Ирис Шелест». Ничего не сказала о его фамилии.

— Он не кажется опасным. Он похож на отшельника, застрявшего в пространстве между… ходами? Слоями времени? Все жду, когда Август на связь выйдет и поделится знаниями. Он куда-то пропал и не отвечает на звонки с тех пор, как последний раз виделись. Юрка, не смотри такими тревожными глазами.

— А вдруг и ты там застрянешь и не сможешь выбраться, как этот Юль? Ирис, пусть он не опасен, хорошо. Пусть это какой-то безобидный сумасшедший, несущий бред… а если затянет черт знает куда? Если вдруг ты не сможешь прорваться обратно, сюда, а сгинешь там?

— Обезопаситься невозможно — мы все пограничники. Мы идем в ход, прокалываем все то же пространство, когда переносимся к человеку на вызов.

— Возможно. Как раз для этого и создаются блокноты, маршрутизаторы, навигаторы — как хочешь обзови, чтобы не унесло не туда. А выкинуло точно по адресу.

— Юрка, я не нарочно. Это раз. А во-вторых — я уже никогда не смогу заблудиться.

Ответ не понравился и не успокоил. Юрка поискал глазами, дотянулся, как увидел, до своего анимо:

— Я давно хотел, а сейчас самое время и повод — подключу тебя к счету. Да, от всего мне тебя не уберечь, но пусть хоть деньгами подстрахована будешь. Мало ли куда после занесет, как далеко, откуда возвращаться придется. И в какое время суток. Давай свой.

Не возражала. Не собиралась покушаться на деньги Юргена и разорять. Но раз ему важно, я не перечила. Принесла свой анимофон, открыла личный кабинет счета, куда он внес данные и пароль своего. Подключил доступ, синхронизировал.

— Не только на крайний случай. Трать, если захочешь что-то купить. Очень прошу. Считай это… — на секунду запнулся, — семейным бюджетом.

Юрген умылся, оделся, вытащил из холодильника все, чем планировал позавтракать. Я села рядом, опять бок о бок, и пока он нарезал толстыми ломтями хлеб, раскачивала в кипятке пакетики — чтобы заварились быстрее. Мне казалось, что он еще загружен услышанным, обдумывает все, и, может быть даже сердится. Но нет. Вздох смирения, и спросил обычным тоном:

— Бутерброды с маслом будешь?

— Давай.

— В холодильнике еще ветчина есть, достать?

— Только с маслом.

Вкусно. Хлеб и молоко, хлеб и масло, ароматный чай без сахара. С приятным удивлением заметила, что сыра мне не хватило — он только разогнал аппетит. Хотелось есть. Досыта наесться — сытным, жирным, горячим. Я подумала про обед и представила себе большую миску горячей мясной похлебки на крепком бульоне, с картошкой, фасолью и зеленью.

— Я по воскресеньям у родителей ужинаю. Пойдешь со мной? Мать ты знаешь, само собой, а с отцом познакомлю.

— Нет. Сегодня без меня, и на следующий раз не обещаю.

— Ладно. — Юрген опять смиренно вздохнул, но больше с пониманием, чем разочаровано. — Я еще на час другой выпаду вечером. С сокурсниками с девяти часов связываюсь по видео через сеть. Нас по больничкам и поликлиникам раскидало, двое в другом городе, вот так раз в неделю подключаемся, общаемся, делимся новостями и случаями. Нас семеро в компанию зацепилось из всего потока, но если у кого сегодня дежурство выпало — меньше подключатся.

— А почему так не видишься? Четверо же в Сольцбурге, как и ты.

— Как сложилось. В первый год с выпуска пробовали, но нереально собрать всех так, чтобы и свободны были и из дома отпустили без вопросов. Три девчонки уже семейные, одна в декретном… — Юрген задумался ненадолго, подсчитывая. — Четвертый год, у нее дети друг за другом.

— Поняла.

— Ты не обидишься, что не отменю? Я знаю, что это наш с тобой первый целый выходной день вместе, и вечер тоже.

— Обижусь, конечно. Ты должен забыть обо всех, раз у тебя появилась я. Какие сокурсники и родители, с работы летишь домой, садишься рядом и смотришь в глаза долго-долго.

Я хотела, как сделала однажды, качнуться и толкнуть его в плечо, но увидела, что чашку с чаем он уже поднял и держал навесу. Передумала, в плечо поцеловала, оставив на темном рукаве футболки хлебную крошку. Надеюсь, он понял, что я шучу. Мне так хотелось его развеять.

— Врушка. А сама как хочешь день провести? Если не отдельно, то я весь в твоем распоряжении до четырех.

— Не знаю.

Ответила честно. Нужно было еще вспомнить, как можно тратить свободное время, если нет цели поскорее прожить день, если он не занят работой или пограничной службой. Когда предоставлена сама себе и другому человеку.

Юрген покосился на меня и произнес:

— У меня на выходных еще одна традиция есть…

— Говори уже, где две, там и третья.

— Уборка. И вещи в стирку сдаю.

— Приглашаешь в домашнее рабство?

Он покачал бутербродом в воздухе, вроде как да, а вроде и нет. И заулыбался. Чем бы он ни был обеспокоен или в чем не уверен, но радость из него выглядывала через все чувства. Проявлялась, как солнечные лучи в толще воды. Незамутненное, теплое счастье.

— Предлагаю такой план: сейчас убираемся, потом через прачечную, погуляем, доберемся до какой-нибудь хорошей столовой для обеда, снова погуляем и в четыре разойдемся по своим делам. Ты к родителям, а я куда придумаю.

Юрген план одобрил. Я занялась пылью, кухней, а он полами и ванной. Постель всю убрали, скрутив и поставив в угол нижнюю прослойку — палас. Вооружились тряпками, а я еще и стулом, чтобы добираться до верхних полок. Вещей мало, пыли тоже. Плита без готовок простаивала, и уборка получилась быстрой — чайник, фильтр и раковина, помыла все за минуты. Холодильник затронула символически — хозяин дома хоть и был холостяком, но порядок в квартире держался постоянный и уютный. Не до стерильности, но аскетично-свежий.

На более пристальный взгляд, квартира не была огромной. Воздуха много, без хлама и лишней мебели, вот и создавалось такое впечатление. Раньше пугало, сейчас остаточно холодило, но когда сам Юрген был дома, я дискомфорта не чувствовала. Он пустоту заполнял.

— Тебе не нужно прятать ее под ванной.

Я вытирала нижние полки в холодильнике, как вздрогнула и вскинулась с корточек, когда он вывернул из двери ванной с моей коробкой. Вчера не знала — куда ее деть, чтобы он не заглянул из любопытства. Мне было слишком рано делиться, и хотелось запрятать подальше памятные вещи прошлой жизни, чтобы и о существовании их он не догадался. Забылась, не подумала, что тайник слишком прост.

— Оставь ее на полке или в ящике с одеждой, слово даю — не открою. У меня у самого есть похожая, я там свои сокровища из детства прячу. Без твоего разрешения я не полезу в секреты, Ирис.

Выдохнула и поверила.

— Положи ее, пожалуйста, в мой ящик с вещами.