Ледяной рыбак - Тата Олейник

…сгорбленное, неестественное, бело-черное с приплюснутой головой, кряхтит, нюхает, головой скошенной водит, висит у него что-то из того места, где глаз. И вперед пошел, заваливаясь и постанывая, тут я прямо с места на четвереньках прыгнул — в сторону покатился, плечом приложился о косяк, а мне по спине полоснуло острым. Горячо стало сразу от крови, и тут со всей улицы, лунным светом освещенной, со всех сторон послышалось уханье, вой, мокрое шлепанье. Я кинулся к воротам, на выходе растянулся, о камень споткнувшись, спиной вперед прополз, ногами упираясь. Свет луны ярко доску перед воротами освещает.

«Красновка». И внизу три слова. Большими буквами, темными.

БЕГИ ЗДЕСЬ ЧУМА

А из ворот ползут, прыгают — кости из объеденных ног белые торчат, когти на изъязвленных руках крюками, одежда в кровавом гное, лица мертвые, глаза — вареными яйцами.

Как я бежал, как бежал! Река? Прыгнул, нырнул. Плыву, жду, когда за ногу схватят, потащат рвать. Плыву, плыву и плыву. Вынырнул, обернулся — по берегу ползают, воют, нюхают воду, не заходят. Как не потонул — не знаю. Сердце колотится, как будто взорваться хочет, вдыхать — только короткими глоточками рваными, плавать в таком виде трудно, воды слегка нахлебался. Но до другого берега добрался, там лодку вызвал — и вперед, веслом наяривать, не оборачиваться.

Может, если вы заядлый виртуальный игрок — для вас это все нормально. Я не знаю, мне нормально точно не было. Я и фильмы с ужасами когда смотрел, то как начинает кто под музыку особую из могилы вылезать или руку длинную под дверь тянуть — с головой под одеяло прятался, просил родителей меня толкнуть, когда самое страшное кончится. Ну, маленьким когда был, конечно. И к тому же, как выяснилось, на мне висел дебафф «паника» — исчез только когда я далеко уже уплыл от проклятой деревни. Под таким дебаффом кто угодно от ужаса помирать будет. Начал накрапывать дождь, но мелкий, ничего, промокну, лишь бы подальше уплыть.

Развил я увидел, когда солнце уже давно встало и ночные ужасы отступили и даже немного забылись. Камка совсем широкая стала, разлилась между песчаных отмелей, впереди, я думал, лес темнеет — нет, город на левом берегу. Дома кирпичные в несколько этажей друг к другу теснятся, местами стена крепостная идет, а дальше — серое море до туманного горизонта. И пахнет так, как я помню: гнилыми водорослями, солью и ветром. Чайки кричат пронзительно, летая над отмелями.

Лодку я убрал, лохмы, как мог, пригладил, рубаху драную и в крови прикрыл робой рекрута — ту на плечи накинул сложенную, как платок. Пошел по дороге к городу — стражники на входе при виде меня явно не обрадовались, но чинить препятствий и допросов не стали.

А городок-то не слишком веселый. Хотя, может, это из-за пасмурной погоды. Кирпич домов вблизи закопченый, жители хмурые, единственное яркое пятно — витрина стеклянная, за которой на манекенах два наряда висят — зеленый мужской и красный женский. Красивые. У платья кринолин, кружева золотые и черные, мужской костюм попроще — из зеленого бархата и зеленой же кожи, рубаха белая с жабо, камзол в заклепках, с воротником стоячим… Я не то, чтобы тряпками интересуюсь, но прямо захотелось такой костюм. И помыться. И постричься. И в кошельке у меня…

«Из вашего кошелька украдено 3 серебра».

Это как?

Смотрю, дрянь какая-то убегает, шмыг в тень — и нет мерзавца. Как раз стражники идут — видимо, постовых у ворот сменять.

— У меня деньги украли! Из кошелька!

— Кто украл?

— Не знаю! Но он туда побежал!

— А не знаешь, кто украл, так чего кричишь и стражу при исполнении отвлекаешь? Под арест захотел, голодранец?

И потопали подкованными сапогами по брусчатке к воротам.

— У тебя репа какая?

Девчонка, видимо, только из лавки вышла. Маленькая ростом, улыбчивая.

Виолетт Нати, странствующий монах. Клан «Трюхнутые зайцы»

На монаха непохожа совершенно — короткая юбочка, сапоги на каблуках, бусы из синих камешков в глубоком вырезе. Вот прямо совсем не монах. Посмотрел закладку репутаций, ну, понятное дело, с Развилом у меня «презрение».

— Тут и с нормальной репой к стражникам лишний раз лучше не соваться. Воровская гильдия здесь сильная. Даже если схапают вора — гильдия в пределах города нескольких юристов круглосуточно держит. На любом суде из присяжных минимум двое, если не вся тройка будут от них. Ну, приговорят вора к десяти минутам тюрьмы без возмещения убытков — только время даром потеряешь.

— И как тогда от воров спасаться?

— Качать внимательность и наблюдательность. Если поймаешь его, когда он к тебе в кошель лезет, можно из него дух выбить, уже из его кошелька все забрать.

— А потом в тюрьму?

— Нет, там же по логам будет видно, что он первый против тебя преступление совершил, судья по-любому тебя оправдает, а его еще и посадит. Гильдия даже жалоб не подает в таких случаях. И стража смотрит мимо — преступление покарали, в городе все спокойно, жалованье идет. Ну, а так денег с собой крупных лучше не носить, все покупки на ауке — через банк только, автоматом. А мелочь носить можно и даже нужно — внимка и наблюдка как раз и качаются, когда у тебя по карманам шарят.

— У меня и есть только мелочь… была то есть.

— Это видно, — усмехнулась девчонка. — Кто тебя сзади так приложил-то?

Я поведал о чумной деревне Красновка и о бродячих трупах, которые чуть не сожрали меня ночью.

— Бедненький — сказала Виолетт. — Пойдем, давай тебя покормим и приведем в порядок. Погоди тут, пару писем отправлю.

Я не возражал. Дебаффы голода, жажды и усталости давно украшали полоску моей жизни. И при помощи единственной оставшейся у меня серебряной монеты удалить их будет нелегко, цены в городе, полагаю, не деревенские.

Письма Виолетт быстро писала сама — голубь сидел на столбе, зевал.

— Готово! Пошли!

— А почему ваш клан так смешно называется?

— А… да он старый, чуть не с релиза… с начала игры. Нубское детство, основатели в коротких штанишках веселятся на лужайке со злыми кроликами. Как назвали — так уж назвали, теперь только если самораспуститься, чтобы переименоваться — все достижения в ноль уйдут.

— И много этих достижений?

— Честно? Не очень. Народу у нас негусто, зато все и в реале дружат, и играть всем комфортно. Никакой военной дисциплины, безумных правил и свихнувшихся от власти кланлидов. Вот наш клановый дом.

Двухэтажный, квадратненький. Первый этаж — такого же темного