На одном дыхании! - Татьяна Устинова

Глафира помедлила, решаясь, и открыла шкатулку.

Бегемот был на месте.

Он по-прежнему жил во дворце – в золотой шкатулке с эмалями,которая сама по себе была произведением искусства. Он весело резвился со своимбриллиантовым мячом на бархатной сливочной подушке.

Глафира вынула бегемота – очень тяжелый! – надела на палец иосторожно взглянула на фотографию Олеси Светозаровой.

Глафирин бегемот на палец Олеси был надет как-то наоборот,Глафира никогда его так не надевала! Она еще поизучала фотографию, а потом своюруку, выглядывавшую из рукава разлоговского пиджака.

– Как это получилось? – громко спросила она у пиджака. – Тычто, отдал ей моего бегемота?! Не отдал, потому что мой бегемот – вот он! – Иона тряхнула рукой. Бриллиантовый мяч полыхнул синим и белым светом. – Тогдакак он к ней попал?.. Или ты сделал второго? Или их всегда было два?

Глафира сложила ладони ковшиком и сунула в него нос. Отпиджака свежо и привычно пахло Разлоговым.

– Я понимаю, что ты никогда меня не любил. Что ж тутнепонятного? Но ты всегда соблюдал правила игры. Ты говорил, что играть нужнотолько по правилам. Шулеров бьют! Выходит, – она выпрямилась и с отвращениемпосмотрела на пиджак, – выходит, ты был… шулер?!

Она вскочила, сумочка и драгоценная коробочка – бегемотовдом – полетели на пол. Она вскочила и стала расхаживать.

– Думай. Думай. Значит, было второе кольцо. И это кольцоРазлогов подарил своей девице. Нет и не может быть другого объяснения! И девицав нем сфотографировалась, только и всего – ей не было никакого дела до того,настоящего бегемота, для нее это просто украшение, очень дорогое, как нынчеговорят – эксклюзивное.

Глафира поняла, что сейчас зарыдает.

…Я понимаю, что ты никогда меня не любил. Что ж тутнепонятного?! На самом деле я тоже тебя не любила. Еще не хватает! Я любилаэтого… как его… Прохорова, конечно! А он любил меня. И продолжает любить.Кажется, продолжает.

Чепуха какая-то. Какая-то все это чепуха.

…Позвонить или не позвонить? Спросить или не спросить? И чтоспросить – ты меня любишь, что ли?

Золотая коробочка попалась ей на глаза, и она ее подняла.Сливочная бархатная подушечка вывалилась, и оказалось, что на обратной сторонеу нее золотыми буквами напечатано какое-то имя, должно быть, ювелира, факс ителефон.

Максимус Росси. Ювелир. И телефон.

Глафира думала всего одну секунду, потом раскопала в сумкемобильный и, сверяясь с подушечкой, набрала номер.

Только бы ответили! Только бы ответили… Только бы…

– Si, – сказала трубка нетерпеливым мужским голосом.

Глафира втянула носом воздух.

– Si? – повторила трубка вопросительно.

Глафира по-итальянски понимала только вот это самое «si» иеще «pronto», а больше ничего. Зато она говорила по-английски!

Максимус Росси по-английски тоже говорил довольно сносно и,как только она упомянула бегемота с бриллиантовым мячом, стал необыкновеннолюбезен. Даже можно сказать – счастлив!

Конечно, он помнит этот заказ, еще бы! Но если мадам желаетзаказать точно такого же, то он, Максимус, вынужден отказать! Может быть, нечтоподобное, но повторить то же самое он не сможет. Такой уговор. Он делаетукрашения только в единственном экземпляре. Он сожалеет, конечно, но это так!

Глафира едва за ним поспевала.

– Синьор Максимус, вы меня неправильно поняли! Бегемот сбриллиантовым мячом – это мое кольцо. Мне подарил его мой муж, ВладимирРазлогов…

Максимус прекрасно помнит Разлогова. Отлично помнит! Егорусский друг Владимир точно знал, какое именно хочет украшение, и он, Максимус,поздравил своего русского друга с тем, что тот обратился именно к нему. Он,Максимус, специалист в своем деле, его знают в Европе! Он поинтересовался, длякого кольцо, и русский друг Владимир пояснил, что для любимой. Тогда Максимуспредложил русскому другу нечто более романтическое – бабочку, или цветок, или…пантеру, но русский друг настаивал именно на бегемоте, не самом романтическомиз животных, и поэтому…

– Синьор Максимус, – перебила Глафира поток итальянскихэмоций на английском языке, – вы сделали только одно такое кольцо?

Жена русского друга может называть его Макс. Да-да, именнотак его называют друзья! И он, Максимус, заранее считает жену Владимира своимдругом! Пожалуйста, Макс, и больше никак.

– Благодарю вас. Называйте меня… – она быстро придумала: –Глэдис.

…Прекрасное, прекрасное имя! Оказывается, у русских вполнеевропейские имена. Дорогая Глэдис, я счастлив, что это кольцо именно у вас,потому что Владимир…

– Макс, кольцо было только одно?

Тут итальянец притормозил на секунду, а когда заговорилснова. Глафира поняла, что он даже слегка обижен.

…Что значит – одно? Максимус Росси никогда не повторяется!Да и по условиям договора он делает вещь в единственном экземпляре, всегда!Кроме того, бриллиант!.. Такие бриллианты редкость. Не эксклюзив, конечно, норедкость. На бриллиантовой бирже в Антверпене они раскупаются вперед, и ему,Максимусу, пришлось некоторое время ждать подходящий. И дело не только вчистоте и размере! Еще огранка! Камень должен выдержать именно такую огранку,следовательно, он должен быть особой формы! И Максимус сразу предупредил своегорусского друга, что придется ждать и выйдет очень дорого, но Владимир был готовна все! Хотя он, Максимус, предлагал бабочку, цветок или пантеру, но русскийдруг уверил его, что подойдет только бегемот! Он сообщил, что его возлюбленнаязанимается спасением бегемотов, и Максимус понял, что эта русская красавица,должно быть, служит в Гринписе! Глэдис служит в Гринписе?

– Нет-нет, – сказала Глафира быстро, – я занимаюсь спасениембегемотов в свободное время.

– Что-то случилось с кольцом? – вдруг спросил ювелирозабоченно, видимо сообразив, что звонит она неспроста. – Вы его потеряли?

– С кольцом все в порядке, синьор Максимус!

– Макс, прошу вас! Тогда зачем вам второе?

– Я просто увидела очень похожее кольцо и подумала…

– Мои произведения уникальны и существуют только вединственном числе! – вскричал итальянец пылко. – И подделывать их чрезвычайнотрудно! Да и времени прошло слишком мало, синьора Глэдис! Понимаете, чтобыизготовить подделку, нужно внимательно изучить оригинал, а на это нужно время!