Ты моя, Птичка! - Елена Спирина

— Нет, не хорошо. Не хочу, чтоб я должна тебе осталась.

— Я что, не могу о тебе позаботится? — я тоже разозлился.

— С какой стати? Ты обо всех заботишься?

— Если есть возможность, то почему бы и нет. И перестань истерить. Кого бы ты нашла ремонт делать? Или думаешь, что какая то тебе госпрограмма оплатит ремонт труб в квартире, да как же. Два раза целых. Перестань, Вась. Не засоряй мозги ты этим. Я сказал, что оплачу ремонт, значит оплачу и советую не спорить. И да, сегодня ты дома остаешься, никакой работы. В клубе ребят я предупредил, что два дня тебя не будет. Поэтому отдыхай.

— Что? — у Васьки разве что пар из ушей не шел.

Тут у меня вновь зазвонил телефон, будь он не ладен.

— Да.

— Гром, не получится сегодня. Проблема есть. Давай завтра встретимся.

— Без проблем, случилось чего?

— Потом, ОК?

— Хорошо. Если что, я на связи.

— Воот… И я с тобой дома сегодня. — улыбнулся я Птичке и приобнял ее за плечи, она вырвалась и ушла на кухню шуршать в холодильнике и по полкам. Может еще чего приготовит.

Васька дулась весь вечер, пыхтела, огрызалась. Но ужин приготовила и даже пригласила за стол. Я улыбался, счастлив был до безумия. Ложку дегтя в мою радостную физиономию вносило воспоминание об утреннем состоянии Птичкиной.

Девушка уже в часов восемь ели на ногах держалась.

На мой телефон вновь звонок.

— Гром, ты мне нужен. Приедешь на квартиру ко мне?

— Когда?

— Сейчас.

— Буду.

Я постучал в комнату к Васе, она сонным голосом позволила войти.

Птичка уже в пижаме лежала под одеялом с полуоткрытыми глазами.

— Разбудил, Вась? — спросил я. Хотелось нырнуть к ней в кровать и прижать к себе такую теплую, нежную и сладкую.

— Нет, но я собиралась пораньше лечь сегодня.

— Конечно. Птичка, мне уехать надо по делам, я дверь закрою на верхний замок, ключи оставлю у зеркала, если что. Но я думаю не на долго. Если вдруг что, звони мне, поняла? Если меня дома ночью не будет, звони в любое время.

— Антон, ты можешь не отчитываться, я уже взрослая, все понимаю.

Присмотрелся к Птичкиной и не сразу догадался о чем она. Ревнует, Снегурка моя. Подошел к ней, сел на кровать и притянул к себе ее лицо, поцеловал в губы,… как всегда забылся и чуть не остался. Пришлось отрываться.

— У Шторма проблемы какие-то. Ты его видела, он в моем кабинете частенько зависает. В последнее время чаще в пьяном состоянии, но все-таки. Пообещай, если ты ночью проснешься и меня не будет, то позвонишь мне.

— Надо больно. — фыркнула злючка.

— С Даном плохо получится, конечно, но я могу и остаться.

— Да позвоню я, позвоню. Только наврятли проснусь ночью, я вторые сутки без сна. До утра меня и пушкой не поднять.

— И все же…

— Я поняла, Антон.

— Все ушел тогда. Спокойной ночи, Птичка.

— И тебе не хворать. — было мне ответом и она погасила ночник. Я все-таки задержался на десять минут и перед тем как выйти заглянул в ее комнату, а Васька сопела, подложив ладошки под щеку. Сладкая моя.

Антон

В квартире Шторма я погрузился в свой юношеский ужас.

Дан не мог найти себе места, когда я приехал. Сначала, в ход шло пиво, я не одобрительно покачал головой. Нет, я тоже любитель расслабиться за счет горячительных, но Шторм последнее время просто спивается.

— Так, я не понял, ты меня чего позвал, чтоб бухать? Угомонись давай, и уже говори, что случилось.

— Пообещай, что выслушаешь все и не будешь перебивать, — вдруг попросил Дан совершенно спокойно.

— Договорились. — напрягся и не зря.

— Я же говорил, что отец привел в дом свою женщину, а у нее есть дочка.

— Да, говорил.

— Так вот, у девчонки проблемы с… Нет, не проблема это, просто… Блядь… — Даня вцепился руками в волосы и замолчал. Я не стал торопить, и сидел и молчал. Ждал.

— Пару лет назад с ней произошел один случай и после этого у нее кошмары и психическое расстройство. Пилюли какие-то глотает, но, мать вашу, может же и без них успокоится, — Шторминский будто и не со мной говорил.

Вновь помолчал, а потом все же посмотрел на меня.

— Понимаешь, она маленькая совсем. Пятнадцать лет. До нее дотронуться страшно. Тем более мне, громиле. Она, как дюймовочка, а они…

Шторм вскочил со стула и со всей дури врезал кулаком в стену. Костяшки в кровь, в стене дыра. Таак. Это мне совсем не нравится.

— Дан, говори.

— Антох, они ее чуть не изнасиловали, когда ей было всего тринадцать лет.

Своими словами друг просто дал пинка, и я вернулся в свой четырнадцатилетний возраст.

— Папа, где Света? — прошептал я, боясь услышать ответ, хотя, наверное, уже понял,… все понял.

— Света умерла, еще за пять дней до нового года. Поэтому тебя и отправили к родителям твоей матери.

Светка была моей теткой. Не родной, конечно, она сестра отчима. Но относилась ко мне, как к младшему любимому брату. Я получал от нее столько тепла за час нахождения рядом с ней, сколько не получал за свои годы от матери. Она была для меня всем. Лучшей подругой, сестрой, мамой. Я любил ее, любил настолько, насколько может любить мелкий прыщавый дрищ свою сестру.

Отчим в ней тоже души не чаял. Их родители погибли, и он полностью взял на себя ее воспитание. Десять лет он обеспечивал, кормил, учил, выполнял прихоти, советовался с ней. Она была единственным родным человечком для него.

Естественно, мне тогда никто не сказал о происшествии, не было подробностей. Пару слов от старшего брата, пару брошенных «отвали» от матери и «не расстраивайся Антон, справимся как-нибудь» от бати.

А я хотел знать, хотел знать, кто отнял ее жизнь, какая сволота.

Ярости мне тогда история с Васей прибавляла не меньше, однако, как-то одно другое перебарывало.

В восемнадцать лет я влез в сейф отчима и нашел бумаги об уголовном деле, что было заведено после смерти Светки. В нем же отчеты его людей о проделанной работе…

Их было трое. Три ублюдка, недочеловека, твари… Увязались за ней, когда она шла от подруги. Декабрь, темнеет рано, семь вечера, а темно, как в жопе негра. Она их даже не заметила, сначала. До дома оставалось еще сотня метров, когда подбежали сзади, врезали по голове и утащили…

Пьяные и упоротые они издевались над ней, а потом, чтоб скрыть преступление сожгли.