Белый ворон - Ольга Игоревна Елисеева

— Я явился сюда, чтобы исполнить ваше желание. Смотрите на меня не как на брата вашего монарха, а как на дворянина, который сожалеет об оскорблении, нанесённом равному.

Тронутый его благородством Шуцкий, а с ним и остальные офицеры начали уговаривать цесаревича отказаться от дуэли.

— Ну, если вы все так просите, тогда обнимемся, — сказал Константин Павлович.

И случившееся уже окончательно было предано забвению.

Тем же вечером его высочество, объявив родным Грудзинской, что разводится, и, получив разрешение прогуляться с ней в коляске, спросил свою избранницу:

— Жаннета, я так и не понял, зачем эти люди стрелялись?

Девушка глубоко вздохнула.

— Я вижу, вы учите наш язык. Он вам легко даётся.

Константин самодовольно улыбнулся.

— Но чтобы понять нас, надо думать по-польски. Стать немножечко поляком.

— Так научите меня, — цесаревич закрыл глаза.

Это был очень романтический момент. Но Жаннета имела самые твёрдые намерения выйти замуж. Поэтому коляска поехала дальше под ковшом Большой Медведицы. А Константин Павлович до венца так и не получил ни одного поцелуя.

Вильно

«Я рождён для страданий», — эта мысль в голове у великого князя Николая Павловича была совершенно чужой. Но что делать? Если вы всю ночь читали Шиллера, то под утро начнёте выражаться трагически. Вообще-то Никс не любил немецких романтиков, всей этой «бури и натиска» в пустом стакане. А любил сэра Вальтера Скотта про рыцарей и не сэра Фенимора Купера про индейцев. Страдать он тоже не любил. Была нужда!

Но вот нужда явилась. Одиночество делает человека несчастным. Эта мысль, в отличие от первой, была своей собственной. Не то чтобы раньше великий князь не знал такой простой истины. Однако теперь прочувствовал применительно к себе. И именно из неё родилось убеждение в том, что его удел — скорбь земная. Смириться с этим было трудно. Ибо Николай Павлович во всех обстоятельствах предпочитал действие и питал твёрдую уверенность, что для улучшения чего-либо нужно предпринимать шаги. Какие и в какую сторону — другой вопрос. Но сидеть сложа руки — худшее из возможного.

Однако ничего другого не оставалось. Поскольку от него — действуй они или лей слёзы в сторонке — мало что зависело. Более года назад судьба царевича круто изменилась. Тогда казалось, к счастью. Его женили. Передали в управление лейб-гвардии Сапёрный батальон. Навсегда избавили от Ламздорфа. И... разлучили с братом Михаилом. У каждого появилась своя жизнь. Сейчас Николай пребывал в Вильно в качестве генерал-инспектора по инженерной части. А Рыжий торчал в Петербурге. И явно бездельничал!

Никс и подумать не мог, что разлука с братом вызовет у него такое беспокойство. Ощущение собственной неполноты. Как будто тебе не хватает руки или ноги. Выходило — он вообще не мог жить без Мишки. Сколько себя помнил, они были вдвоём. В других обстоятельствах люди с такими разными характерами не имели шанса подружиться. Но у них никого не было, кроме друг друга. Нет, Николай любил старших братьев, мать, сестёр. Но любить и быть близким — разные вещи.

Когда великому князю исполнилось четыре года, ему подарили деревянное ружьё, которым он немедленно дал Рыжему по лбу. Младший вечно канючил и раздражал его тем, что терял игрушки. А потом в их жизнь пришёл Ламздорф. И тихий, цветущий мир Павловска превратился в ад. Братьев вечно одёргивали, всё запрещали и так орали на них, что Мишка со страху надувал в штаны. Они вместе убегали подальше в парк, прятались всякий раз в другом месте — ибо их убежища раскрывали, — там заучивали вдолбёжку урок и с кружащимися от испуга головами представали перед строгим воспитателем.

Каждый сопротивлялся по-своему. Рыжий сползал под парту и сидел там часами, пока наставник не выходил из классной комнаты. А Никс грубил, дрался ногами, кусался и получал по пальцам розгами. При этом он был свято уверен, что защищает младшего.

— Я не знаю, что делать с вашим сыном, мадам, — повторял воспитатель вдовствующей императрице. — Всякое действие рождает в нём агрессивное, жестокое противодействие.

И вот борьба со Ламздорфом, долгие годы представлявшая целью жизни, закончилась. Злодей исчез. Мир распахнулся на все четыре стороны и оказался наполнен людьми разными, вовсе не злыми, с которыми Никс не знал, как обращаться. Они не орали на него, как воспитатель, но и не слушались, как брат. А ими надлежало командовать. Что не обязательно заключало в себе крик и побои. Ужас происходящего Николай Павлович осознал не сразу. А лишь когда понял, что окружающие смотрят на него как на стихийное бедствие, бич Божий. Между тем он изо всех сил старался вести себя... сообразно полученному воспитанию.

Освоиться с новым положением могла бы помочь жена. Но... у Никса, как всегда, вышло пальцем в небо. Всех достоинств своей супруги он не знал и узнавать не собирался. С него довольно главного. Того, о чём шептался весь двор. Поначалу дела шли хорошо. Очаровательная девушка. Они познакомились в Берлине. С ней царевичу нетрудно было держать себя по-рыцарски. Впервые в жизни он испытывал к кому-то, кроме Мишки, нежные, покровительственные чувства. Она приехала в Россию, безропотно приняла православие, лишь бы быть с ним. На следующий день после венчания, сияя, как новый гривенник, великий князь повёз жену кататься в открытой двуколке по Петербургу. Им все кланялись, и они улыбались и кивали встречным, бесстыдно выставляя напоказ молодость, счастье, богатство...

Принцесса забеременела почти сразу. Как-то во время литургии в Павловске ей сделалось дурно. Никс вскинул жену на руки и вынес на воздух. На том месте, где она упала, остались лепестки белого шиповника от приколотого к поясу букета. Все находили, что это очень романтично. Если учесть, что ни у первого, ни у второго брата законных детей не было, то будущий ребёнок третьего вызывал семейное благоговение. Едва ли не религиозный трепет. На четвёртом месяце у Шарлотты начали отекать ноги. Однажды на веранду, где она отдыхала, вошёл государь, чтобы пожелать невестке доброго утра. Молодая женщина дремала, и Александр поцеловал её опухшую щиколотку. У простодушной дурочки не хватило ума скрыть произошедшее. Ей всё казалось смешным! А уже к вечеру из куртуазной выходки императора придворные сплетники раздули целый скандал.

Как водится, муж узнал обо всём последним. Из страха публичного бесчестья он был готов промолчать. Но люди так любят чужие дрязги! До определённого момента внешние приличия соблюдались. Кто бы мог подумать, что травлю начнёт тишайшая супруга императора Елизавета, которой, казалось, годами дела нет до шалостей мужа. И вдруг этот кусок мороженой рыбы почёл себя оскорблённым. На маскараде, где принцесса Шарлотта, ныне Александра Фёдоровна, явилась в костюме индийского царевича Лалы Рук из поэмы Жуковского, Елизавета предстала в белом подвенечном платье с привязанной к животу подушкой. Тем самым она бросала вызов мужу, якобы обесчестившему невестку. В тот момент Николаю показалось, что его снова выпороли.

На следующее утро он уехал в Вильно. Но кто сказал, что здесь можно спрятаться? Напротив. Именно тут царевич очутился на виду. И самое худшее — с первого же дня не поладил с подчинёнными. Ему мнилось, что все всё знают. Что смеются и будут задевать. А потому он сам набросился на вверенный полк. Лучшая защита — нападение. Великий князь решил запугать офицеров, пока никто рта не успел открыть. Это ему удалось. Его возненавидели. Ежедневные учения и многочасовые манёвры, которые он устраивал при полной выкладке, измотали людей. Добро, царевич хочет угробить себя. Другие тут при чём?