Битва гигантов. Ротшильды, Рокфеллеры и Нобели - Брита Осбринк

28 июля в Петербурге погиб от рук злоумышленника министр внутренних дел Плеве. Ханс Ольсен пишет: «Я отчетливо слышал взрыв бомбы, но лишь впоследствии узнал, что произошло».

На экономике России все это стало сказываться лишь в следующем году.

Петербургских Нобелей тоже задевают перемены. Ханс Ольсен, можно сказать, из первых рядов партера наблюдал замешательство, в которое повергло семью известие о том, что сводная сестра Эмануэля, Марта Нобель, обручилась с православным русским, военным врачом Георгием Олейниковым – незнатного рода и гораздо старше ее. По словам Ольсена, «семейство оставалось исключительно шведским и почти не имело связей с чисто русской средой, поэтому вступление в семейный круг Георгия воспринималось как вторжение постороннего, чужака». Познакомились они через Сигрид Круселль, жену Яльмара: она обратилась к Георгию за медицинской помощью (то ли для себя, то ли для сына), и он ей понравился. Общий интерес к медицине и свел Марту с Георгием, человеком, проявившим недюжинную волю, чтобы идти в жизни своим путем. После обручения и официального вступления в брак Марта пошла учиться на врача.

Тем временем Анна Нобель и ее муж Яльмар Шёгрен живут в красивой усадьбе Нюнэс под Стокгольмом. Детей, о которых мечтает Анна, у них нет. Эдла утверждает, что «хотела бы иметь внуков скорее через дочерей, чем сыновей», и советует падчерице обратиться к некоему доктору Брандту, который может излечить причину бездетности – по-видимому, хроническое воспаление придатков. Сама Эдла ни разу за все беременности не прибегала к специалисту по женским болезням, но ради достижения результата решилась бы на такой шаг («принесла бы эту жертву, видя во враче существо бесполое»). Супруг Анны тем временем спускает наследство, доставшееся ей от отца. Она вынуждена искать утешения и материальной поддержки в Петербурге, у Эдлы с Эмануэлем.

А в Петербурге священник Гапон в знак протеста против политики царя и правительства приводит к Зимнему дворцу народные массы. Там их встречают солдаты, бездумно стреляющие в толпу. День 9/22 января 1905 г. становится Кровавым воскресеньем. Ханс Ольсен не видит разумных объяснений происшедшему: может быть, все дело в «извечном российском грехе – недостатке порядка, организации и взаимодействия властей». Настроение у жителей города подавленное; в сумерках, когда Эмануэль с Хансом пытаются пробраться на площадь, их не пускают туда полицейские и солдаты. Число погибших держится в тайне. «Случившееся поистине ужаснуло нас, мы спрашивали себя, что будет дальше, – возможно, это лишь прелюдия к еще более страшным событиям? Действительно, весь 1905 год царила атмосфера полного беззакония». Ровно через неделю состоялось очень скромное бракосочетание Марты и Георгия – устраивать большой праздник было не ко времени.

На грани паники!

Время было тревожное, и российский Государственный банк мог в любую минуту отказать товариществу в кредите. При создавшихся обстоятельствах нечего было и думать о новой эмиссии. Но в 1897 г. берлинский банк «Дирекцион дер дисконто-гезельшафт» дал Нобелям заем в 21 600 тыс. рейхсмарок, с рассрочкой на 20 лет.

Эмануэль и Ханс Ольсен отправились в Берлин и начали переговоры о новой ссуде, когда пришло сообщение об убийстве московского генерал-губернатора, великого князя Сергея Александровича. Они ужаснулись, решив, что теперь банк едва ли станет ссужать их деньгами, однако им обещали 32 400 тыс. рейхсмарок сроком на 20 лет под 6 %, что было несколько дороже условий предыдущего кредита.

Накануне перевода денег на счета товарищества стало известно о забастовках, волнениях и резне в Баку. В последнюю минуту банк отказался от сделки. Ханс поехал дальше, в Лондон, вести новые переговоры, а Эмануэль ринулся в Петербург – следить за развитием событий. Возможно, он слишком занят и не выбирает времени ответить на испуганное письмо Алины Форстён, свояченицы Карла Нобеля.

«Так как положение и России, судя по всему, становится опасным, мы хотели бы перевести наш капитал в более спокойное место, то есть сюда, в Финляндию. Поскольку ты не любишь, чтобы паи попадали в чужие руки, мы решили без обиняков спросить: как ты думаешь, найдется ли в Петербурге охотник до наших акций, которого бы ты рекомендовал? Но меньше чем по 10 тысяч рублей штука плюс дивиденд за 1905 год мы не хотели бы с ними расстаться».

Время действительно крайне неспокойное. Кризис шведско-норвежской унии достиг своего апогея 7 июня 1905 г., когда стортинг объявил об одностороннем ее расторжении. Ханс Ольсен посчитал такой ход со стороны Норвегии своенравным и безрассудным.

Захворала Хансова жена, Мина. У нее случился выкидыш, и она едет в Германию на курорт. Осенью 1905 г. с Кавказа приходит еще одна порция дурных новостей. Буровые вышки горят, везде происходят стычки с человеческими жертвами – одним словом, сплошной хаос. Рабочие хотят взять управление «Товариществом бр. Нобель» в свои руки. Когда власти начали затягивать переговоры с представителями рабочих, чтобы потом предъявить ультиматум, промыслы практически встали. Эмануэль обращается к правительству с просьбой принять меры, однако на все нужно время. Европейские сбытчики не уверены, дождутся ли очередных поставок.

Под серьезным нажимом правительство решается на созыв первой Думы. Норвежские и шведские войска выстроились вдоль обшей границы.

Нервы Ханса Ольсена натянуты до предела, боли в животе вынуждают его слечь в постель, но он встает, чтобы присутствовать на совещании, устроенном в большом зале тещиного особняка. По зову Ольсена на совещание съехались предприниматели из Баку, в том числе иностранные. И тут из Москвы сообщают о начавшихся забастовках. В Петербурге закрывают завод Людвига Нобеля и контору бакинского товарищества. Георгий Олейников попадает в тюрьму за участие в политическом митинге. Эмануэль сердит на зятя: тот усугубил положение, провоцируя жандармов. Вызволить Георгия удается лишь через два месяца.

Когда Финляндия закрывает границу с Россией, дети оказываются отрезанными от Петербурга в заново отстроенной вилле Кирьола, на Карельском перешейке. После переговоров границу вновь открыли, но все уже на грани паники. Алина Форстен повторяет свою просьбу к Эмануэлю найти покупателя на акции: «Сам понимаешь, мы встревожены: неизвестно, что еще может произойти в несчастной России!»

20 ноября 1905 г. Ханс Ольсен везет детей на пароходе «Борей» в Стокгольм – он хочет быть спокоен за них. Помимо других семей с детьми, тем же пароходом едет ювелир Телландер: он намерен положить часть своих ценностей в шведский банк. Ханс тоже обращается в банк: «Я зашел к Маркусу Валленбергу, которого знал по его кратким наездам в Петербург, и он помог мне провернуть кое-какие операции».

В Стокгольме Ханс посещает и врача, который наконец-то определяет, чем вызваны боли в животе. На дне рождения у Яльмара Круселля подают устрицы,