Именинница - Пенелопа Дуглас

– Привет, – зайдя на кухню час спустя, говорит Коул.

Я хватаю содовую, закрываю холодильник и поворачиваюсь к нему.

Вид у сына помятый, волосы спутаны, а глаза красные.

– Привет. – Я указываю на шкафчик слева. – Аспирин там. Выпей побольше воды и прими душ. А потом поможешь мне с ванной.

Он кивает, но при этом выглядит так, будто его сейчас стошнит. Кожа Коула зеленовато-желтого оттенка, и мне действительно жаль его. Я совершенно не скучаю по подобным ощущениям.

– Ты много пьешь, – замечаю я.

Он игнорирует меня и, прошаркав к шкафчику, достает аспирин.

– Ты слишком много пьешь, – я продолжаю упорствовать.

Коул по-прежнему молчит, но, судя по тому, как сжимает челюсти, сын меня услышал. Хочу, чтобы он поговорил со мной. Да я даже согласен на ссору, потому что это лучше, чем ничего. Мне хочется, чтобы он рассказал о своей жизни и работе. О друге, которого потерял. Я не должен узнавать о подобном от Джордан.

Мне следовало посильнее надавить на него, когда он начал закрываться от меня. Но я и тогда знал, кого винить за появившуюся стену между нами.

– Я всегда по-доброму относился к твоей матери.

Сын шмыгает носом и делает еще один глоток воды, все так же не глядя на меня.

Он верит ей. И еще не готов меня выслушать. Но и я не собираюсь отступать.

– Я много работал, чтобы поддерживать вас, и оставался верен. – Я смотрю на него сверху вниз. – Можешь спросить меня о чем угодно. Я не стану тебе врать.

Но Коул лишь качает головой, допивает воду и ставит стакан на стол.

– Мне нужно принять душ.

Он поворачивается, чтобы уйти, но я не собираюсь его так легко отпускать.

– Разве я хоть раз отказал тебе в том, о чем ты меня просил? – интересуюсь я.

Он останавливается, но не оборачивается.

Каждый раз, когда ему требовались деньги, я давал. Если сын хотел куда-нибудь съездить, я все организовывал. Куда бы он ни собирался и что бы ни хотел посмотреть, будь то урок карате или просто прогулка вдвоем, я тут же оказывался рядом. Боль пронзает сердце, когда я смотрю ему в спину. Я был хорошим отцом. Когда он хотел быть со мной.

– Ты хоть раз ловил меня на лжи? – продолжаю я.

Не считая той, в которую Линдси заставила его поверить?

Коул оглядывается, и в его глазах отражается борьба. Ему хочется злиться на что-то или кого-то, и долгое время именно на меня оставалась направленной эта злость, но теперь он и сам не понимает, почему. Ему пора открыть глаза, понять, кто его мать и как она умеет манипулировать людьми, и наконец-то дать ей отпор.

– Просто знай, что я рядом.

Коул с тяжелым вздохом кивает. И хотя этот жест выглядит нерешительным, но это уже что-то.

Сын разворачивается и покидает кухню, но, глядя на его спину, я внезапно задаюсь вопросом. Догнав его в гостиной, интересуюсь:

– А где Джордан?

Остановившись на лестнице, Коул смотрит на меня и молчит.

– Разве ты не забрал ее с работы вчера вечером? Вы что, были не вместе?

– Нет. – Коул зевает и проводит рукой по волосам. – Я слишком много выпил, поэтому попросил забрать ее с работы и привезти домой одного из своих друзей. Она, наверное, отправилась с утра на пробежку, и вы просто разминулись.

Я молча смотрю, как сын поднимается по лестнице, вспоминая наш с ней вчерашний разговор.

Получается, что в это время она вообще находилась в другом месте. И при этом не ночевала дома, ведь их кровать осталась нетронутой.

– Воспользуйся моей ванной! – кричу я вслед Коулу, как только он исчезает на втором этаже.

В общей ванной ремонт, а значит, единственный работающий душ остался лишь в моей спальне.

Я возвращаюсь на кухню, но все мысли заняты Джордан.

Почему она соврала? Если девушка решила переночевать у подруги или сестры, в этом нет ничего плохого. Но она убедила меня, что они вместе и что у них все хорошо.

«Я попросил одного из своих друзей забрать ее с работы и привезти домой», – сказал сын.

Вот только твой приятель этого не сделал. И мне почему-то кажется, что она соврала не просто так.

Как бы сильно мне ни нравилась Джордан, не могу избавиться от старого чувства, которое не появлялось уже довольно давно, но всегда раздражало. Ненавижу, когда мне лгут.

Особенно женщины.

* * *

Час спустя, входя в бар «Земляне», обнаруживаю, что толпа желающих пообедать уже заняла все высокие столики и обступила барную стойку. Парочка официантов в джинсах, обтягивающих футболках и маленьких фартуках подают тарелки байкерам, решившим подкрепиться во время своих воскресных выездов, и охотникам, которые возвращаются с утренних вылазок. Еще здесь множество завсегдатаев: они выглядят так, будто спали в одежде. В ярком дневном свете помещение кажется грязным, несмотря на запах чистящего средства, который резко бьет в нос.

При каждом шаге подошвы моих рабочих ботинок прилипают к полу. Никогда не понимал, что привлекательного находят люди в этом месте или почему оно продержалось так долго.

В дальнем углу барной стойки замечаю Джордан, которая протирает стаканы полотенцем. Я не знал наверняка, найду ли ее здесь, но обычно она либо дома, либо на работе.

На ней вчерашняя одежда, волосы собраны в высокий хвост, а на розовых губах остатки помады.

Еще вчера я посчитал бы, что она хорошо выглядит. Но сегодня утром моя подозрительность лишает ее очарования. Внезапно я вновь ощущаю себя двадцатилетним парнем, задающимся вопросом, где мать Коула пропадала всю ночь.

Но Джордан не такая. Она хорошая девушка.

Просто не должна была говорить, что она с Коулом, если на самом деле это не так.

Не хочу, чтобы в отношениях с Джордан сын столкнулся с тем же, с чем я – в отношениях с его матерью. А вдруг она забеременеет, и Коул на всю жизнь свяжет себя с таким человеком? Не хочу, чтобы он страдал от одиночества, считая, что недостаточно хорош для нее.

Глубоко вздохнув, пытаюсь успокоиться. Не стоит спешить с выводами.

Расслабься.

Стоит Джордан увидеть меня, как ее глаза начинают светиться. Она открывает рот, чтобы что-то сказать, но я ее опережаю.

– Ты в порядке? Хорошо провела ночь?

Она склоняет голову в нерешительности.

– Ну да.

Значит, ничего плохого не случилось: она цела и выглядит вполне счастливой.

– Хорошо повеселились с Коулом? – продолжаю допытываться я, чувствуя, как нарастает раздражение.

Опустив голову, она старается не смотреть мне в глаза и ставит стакан под стойку.