Воскрешение Офелии. Секреты девочек-подростков - Сара Гильям

«Когда Френси училась в седьмом классе, у нее начались критические дни и она все время была не в духе, – продолжала Бетти. – Я думала, что это у нее гормональное. Раньше она нам обо всем рассказывала, но в седьмом классе стала прятаться у себя в комнате. Я посоветовалась с сестрой, и мы решили, что у подростков бывают такие периоды в жизни. Ведь ее дочери постоянно устраивали ей скандалы. Поэтому мы решили оставить все как есть. Но потом Френси стала хуже учиться, и нас это обеспокоило».

Она вздохнула: «Мы обратились к школьному психологу, и он нам объяснил, что многие ученики переживают непростое время, когда переходят в старшие классы. Мы заставили Френсис заниматься на два часа больше по вечерам, и ее учеба немного наладилась. Она не общалась со старыми друзьями, но мы и этому не придали особого значения».

«Слишком многому мы не придавали значения», – заметил Ллойд.

«А в этом году все пошло наперекосяк, – продолжала Бетти. – Порядок у нас наводит Ллойд. Он не такой уж строгий, просто требует соблюдения обычных правил поведения: чтобы она говорила нам, куда идет, никакого алкоголя и чтобы оценки были нормальные. Но со стороны кто-нибудь мог подумать, что он ее избивает. Она почти не разговаривает с ним, и это разбивает ему сердце. Со мной общается чуть больше, но тоже не сказать, чтобы очень. И в церковь с нами ходить не хочет».

Ллойд заерзал в кресле. «Она связалась с дурной компанией и напивается с ними. Мы почувствовали, что от нее пахнет спиртным. Она врет и хитрит».

«На прошлой неделе мы пошли на матч с друзьями, и она не пришла домой ночевать. Мы до ужаса перепугались, – сказала Бетти. – Ллойд сел в машину и до рассвета искал ее. На следующий день она вернулась, но так и не сказала, где была».

«Я бы хотела поговорить с Франческой», – предложила я.

Ллойд ответил: «Она не захочет прийти, но мы ее заставим».

«Всего разочек, – сказала я. – Обычно я позволяю подросткам решать самим, возвращаться ко мне или нет».

На следующей неделе Франческа, натянутая как струна, сидела у меня в кабинете. На ней были зеленые джинсы и футболка с надписью Worlds of Fun. Длинные черные волосы завязаны в хвостик, на глазах слезы. Сначала она вела себя тихо, не желая идти на контакт. Она смотрела поверх моей головы на дипломы, висевшие на стене, и кивала в ответ на мои вопросы. Я пыталась нащупать тему для разговора: школа, друзья, книги или ее родители. Она едва отвечала мне. Я заговорила о том, что она приемный ребенок, и тут ритм ее дыхания изменился.

Франческа подняла на меня глаза и внимательно оглядела с ног до головы. Глубоко вздохнув, она произнесла: «Я живу под одной крышей с хорошими людьми, но они мне не родные». Она замолчала, чтобы оценить мою реакцию. «Каждое утро я просыпаюсь и думаю о том, что сейчас делают мои настоящие отец и мать. Собираются на работу? Смотрятся в зеркало и видят там отражение лиц, похожих на мое? Кем они работают? Говорят ли они обо мне, интересно ли им, счастлива я или нет?»

Крупные слезы закапали у нее из глаз, и я протянула ей коробку с бумажными салфетками.

Она вытерла щеки и подбородок и продолжила: «Я ничего не могу с собой поделать, я постоянно думаю, что живу в чужой семье. Я знаю, что если скажу об этом, то это убьет маму и папу, но никак не могу отогнать эту мысль».

Я спросила Франческу, что ей известно про ее настоящую мать.

«Она отдала меня на удочерение, когда мне было три месяца от роду. Может быть, она жила в бедности или была не замужем. Я уверена, что она не желала мне зла. Я сердцем чувствую, что она любила меня».

За окном тихо падали снежинки. Мы смотрели на них.

«А каково это – быть коренной американкой?»

«Я долго делала вид, что мне все равно, но вдруг для меня это стало важнее всего на свете, – Франческа вздохнула. – Меня с детства дразнили за то, что я коренная американка, а мои соплеменники даже не знают о моем существовании».

Франческа рассказала, как ее изводили в течение долгих лет, как обзывали краснокожей и Скво[16], говорили, что индейцы алкоголики, что они мошенничают с пособием по безработице, что они обманщики и негодяи. И под конец сказала: «Хуже всего поговорка, что хороший индеец – это мертвый индеец».

Я поинтересовалась, что Франческа знает о коренных жителях Америки.

«Я видела фильмы “Последний из могикан” и “Танцующая с волками”. Раньше мне противно было смотреть кино про индейцев. Вы когда-нибудь видели фильм “Одинокий следопыт”? Помните парня по имени Тонто? А вы знаете, что Тонто по-испански значит “дурак”?»

Она ненадолго замолчала. «Иногда я вижу бомжей-индейцев в центре города. Я даже не знаю, может быть, они из племени Сиу. Может быть, среди них моя мать».

Я спросила: «А ты хотела бы узнать больше о своем народе?»

Франческа уставилась на снег, падающий за окном. «И да, и нет. Наверное, мне будет от этого нелегко, но я не смогу понять, кто я, пока не узнаю о них».

Я написала для нее на листочке имя писательницы из коренных американцев по имени Зиткала-Ша. «Может быть, полистаешь какую-нибудь ее книжку».

«Вы считаете меня предательницей?»

Я задумалась, что ей сказать. «Твой интерес к прошлому – такое же естественное дело, как этот снегопад». В ответ Франческа благодарно улыбнулась мне – впервые за этот час.

Франческе понравились книги Зиткалы-Ша, представительницы племени Янктон-Сиу из Западной Дакоты. Она родилась в 1896 году. В произведениях она рассказала, как ее оторвали от родных, живших в резервации, и заставили учиться в школе для индейцев. Прочитав книгу о жизни Зиткалы-Ша, Франческа попросила Бетти и Ллойда отвезти ее в местечко Жеона, где находилась заброшенная индейская школа.

Поездка прошла хорошо. Они побродили по трехэтажному кирпичному зданию, заглянули в запыленные окна, рассматривая старые швейные машинки и скамейки. Потом поели сэндвичей с ростбифом в кафе на главной улице и обсудили, куда бы еще съездить. Через несколько месяцев они посетили церемонии коренных американцев «пау-вау» и собрание представителей равнинных племен «Исцеление Священного Кольца».

В течение следующих месяцев Франческа посетила Центр коренных американцев и стала работать там волонтером на полставки. Она готовила кофе и угощала печеньем пожилых людей, шутила с ними и слушала их рассказы. От них она многое узнала о племени Сиу и о жизни в резервации.

На некоторых наших приемах мы проводили семейную психотерапию. Мы пытались вникнуть в смысл удочерения, расовой принадлежности и подростковых проблем. Франческа считала, что отец очень строг с ней, а мать слишком вмешивается в ее дела. Она полагала, что Бетти и Ллойд все еще считают ее маленьким ребенком, что Ллойд ведет себя особенно упрямо. Бетти действовала ей на нервы. «Сама не знаю почему, но мне постоянно хочется на нее орать».

Ллойд согласился пойти на компромисс относительно времени возвращения домой, но настаивал на своем праве знать, куда пошла Франческа. Бетти согласилась держаться дальше от ее комнаты. После этих переговоров Френси снова стала шутить с Ллойдом, а после школы сидела с Бетти на кухне и рассказывала ей, как прошел день.