Техподдержка. Мертвая зона - Олег Дивов

Гейб медленно повернулся к Лехе лицом.

И, глядя прямо в глаза, очень серьезно ответил.

– Голосом Великой Матери позовет своих помощников.

– У Йобы много… помощников? – осторожно спросил Леха.

Гейб легонько мотнул головой, словно обводя круг.

«Надо так понимать – весь город?»

Впереди расслабился Смит, потеряв интерес к разговору. Старый и опытный, весь из себя матерый, он совсем не следил за ушами, а они у него так и дергались, пока подслушивал. И затылок напрягался.

– Спасибо, Гейб, – сказал Леха. – Кстати, мне понравилась твоя шутка про хаос. Она грустная, конечно, если подумать, но все равно красиво звучит.

Гейб пожал плечами.

* * *

Когда «басик» свернул с развязки к аэропорту, гостей бывшей столицы ждала большая во всех смыслах неожиданность: на задворках рынка пряталась еще одна парковка, да не простая а грузовая, плотно заставленная фурами, автобусами и бензовозами. Леха подозревал, что где-то здесь должен быть местный хаб, перевалочная база, откуда товар растекается по базарчикам и магазинчикам вдоль всего пригорода, – но не думал, насколько масштабно и серьезно поставлено дело. И ведь приезжают, не боятся. А с другой стороны, машины гражданские, что им Йоба? Что они Йобе?

– Очень заметно, как никто не хочет ехать сюда из Лагоса, не правда ли? – бросил Смит через плечо. – Далеко, опасно, страшно. А из Минны совсем никто не хочет.

Спереди обернулся Пасечник.

– Видали? Каков размах.

– Вспоминается чья-то идея добраться до Минны самолетом. Теперь она кажется совсем не такой глупой.

– И потом сто миль пешком? – Пасечник хмыкнул. – Понимаю, что начальник всегда дурак, но так плохо думать о моих умственных способностях, это уже перебор. Многие готовы ехать в Абуджу. Но мало кто хотел ехать сюда с нами. Понимаешь разницу? Белый без охраны – добыча здесь, а черный водитель – ненужный свидетель.

– Могли бы нанять машину с полицейским эскортом. А так – потратили на дорогу с пересадками лишние двое суток… – брюзжал Смит.

– Думаю, это тебя удивит, но я пытался договориться и насчет эскорта тоже. Увы, полиция вовсе не горела желанием сопровождать репортеров в сторону Абуджи. А частная охрана, как мне намекнули, вполне могла забыть нас где-нибудь на обочине. Конечно, абсолютно случайно. Охрану надо брать на месте и у проверенных людей. Спроси вон хоть парней. Что скажешь, Майк?

– Майк сказать, белый господин хороший добыча! Плати выкуп много-много! Три белый господин – три раза много-много! – отрапортовал Майк и захохотал.

Его английский в присутствии Пасечника опять испортился.

– Не смешно, хренов ты следопыт, – сказал Пасечник. – Слышишь, Джон? Не ворчи. Потеряли день, потеряли два, и слава богу, зато доехали.

– Масса Пасечник все равно теряй день, потому северо-восточный пассат, сопровождаемый пыльными бурями с вероятностью смерчей. Лучше слушай Майк, знаменитый следопыт пампасов. Майк говори свой язык.

– Прекрати.

Майк хрюкнул, давясь от смеха, но кивнул.

– Я не ворчу, – проворчал Смит.

– Спасибо большое. И между прочим, есть такое слово – бюджет.

А еще слово «конспирация», – подумал Леха. И даже если на лице написано, что никакой ты не журналист, слово «инструкция» намекает, как важно соблюдать конспирацию. Или хотя бы соблюдать инструкцию. А то вы потом друг на друга накатаете докладные о том, как инструкцию нарушали. Это точно написано у вас на лицах огромными буквами.

– И потом, что бы мы тут делали эти двое суток? – сказал Пасечник. – Тыкались вслепую, рискуя получить по морде? А сейчас красота – не успели войти в город, как началось движение, и мы в центре событий практически! И приехали компетентные люди, мы с ними немного поговорим и многое узнаем. Теперь главное – не зевать!

– Теперь главное – уворачиваться, когда события начнут бить по голове, – процедил Смит. – Мы потеряли инициативу и вынуждены догонять. События будут управлять нами, и в какой-то момент мы неминуемо облажаемся.

– Ва-ау, – протянул Пасечник. – Стесняюсь тебя спросить: и давно ты в последний раз управлял событиями, полковник?

– Подполковник, – буркнул Смит и уставился в окно.

Пасечник не просто замолчал. Он заткнулся.

Леха тоже смотрел в окно. Вдоль дороги стояли облезлые приземистые строения, одинаково убогие, что капитальные, что собранные из профнастила и автомобильных покрышек. Кое-где дымили печки, там готовили еду, при одной мысли о которой пропадал аппетит. Прямо на обочине ремонтировали машины, увлеченно и широко замахиваясь кувалдами – думать не хотелось, что «басик» тоже чинится таким образом.

Иногда из-за облезлых хибар весело и ярко выстреливало солнце – это бликовали панели энергетических модулей. Тоже интересная тема, которая еще ждет своего исследователя: сколько хозяев меняет солнечная батарея в Абудже прежде, чем прочно займет свое место. И сколько воров гибнет в попытках ее стянуть. По батареям можно определить точки, где есть вода. Топливо слишком дорого, генераторы только у богатых, народ попроще сидит на возобновляемой энергетике и от нее запитывает скважинные насосы. И обороняться владельцам скважин надо жестко: кто не способен защитить воду, недостоин ее иметь в собственности… С водой и электричеством в предместьях столицы было туго и до конфликта. У белых инженеров в их комфортабельных гестхаузах обязательно имелось в избытке и то, и другое, и под вооруженной охраной. И белые никогда не отказывали соседской бедноте, если та приходила к воротам с канистрами. Собственно, каждый день не отказывали.

Не потому что отказать – себе дороже, а потому что… ну, блин, как? Все же люди.

Леха встрепенулся: навстречу катил ослепительно-белый автобус с мальтийским крестом. Передвижной медпункт ехал на работу в город. Чистенький и новенький, он сначала показался неуместным во всеобщем хаосе. Но что-то важное с ним было связано, какую-то эмоцию он будил, о которой ты и думать забыл уже. Вера? Надежда? Спасение души?

Леха невесело усмехнулся.

– Подъезжаем, – сказал Пасечник и потер руки. – Говорить буду я.

Аэропорт встречал гостей высоким сетчатым забором, густо опутанным колючкой, и со спиралью Бруно поверху. У ворот застыли два бэтээра нигерийской армии, развернув стволы на дорогу, – Леха готов был поспорить, что еще совсем недавно их тут не стояло, – и два человека в бронескафандрах с крупнокалибрными пулеметами. И если бэтээры совсем не обрадовали, потому что кроме неприятностей вряд ли можно чего ждать от них, то при одном взгляде на пеших воинов стало поспокойнее.

Леха был о них давно наслышан, но впервые увидал воочию в сорок девятом, у госпиталя в Лимпопо, и когда поборол оторопь, поймал себя на том, что эти люди радуют глаз и наполняют душу верой в светлое будущее. Если наемники не умирают – как известно, они отступают в ад для перегруппировки, – то солдаты Мальтийского ордена не отступают никуда вообще. Наверное могут слегка попятиться, чтобы потом зайти на врага с фланга, но обычно им не надо. Это свойство Ордена, о котором знают все. И есть в нем такая спокойная уверенность, которую русский человек, привыкший от рождения мыслить в категориях «дубина народной войны» и «вызываю огонь на себя», понимает не умом, а сердцем.