1972. СОЮЗ нерушимый - Евгений Щепетнов

Вот Шелепина я опасаюсь гораздо меньше. Мне он видится надежным функционером, который доверяет своим сотрудникам и не предает их ни при каких обстоятельствах. И честен, насколько можно быть честным политику. Этим он похож на Путина. А вот Семичастный совсем другой. Он – плоть от плоти КГБ, который ничем в этом плане не отличается от любой другой зарубежной спецслужбы. Все поставлено на дело служения государству – так, как это понимает руководитель могущественной спецслужбы. И если он решит, что человека нужно убрать – уберет без малейших сожалений. Даже если ему симпатизирует (Как Семичастный мне). В общем – я ничуть не обольщаюсь и всегда настороже. И у меня есть свой маленький секретик, о котором не знают ни Семичастный, ни Шелепин, ни кто-либо другой – меня очень трудно убить. Мой организм залечивает такие раны, переваривает такие яды, от которых загнулся бы любой другой человек. Главное, чтобы снайпер не снес мне башку – вот тогда полная печаль. А «Стрелка» мне не страшна. По крайней мере я так думаю. Яды меня не берут – в такой концентрации и в таком количестве. Пока голова цела – ни болезни, ни раны меня не возьмут. Подозреваю, что могу даже отрастить конечность или какой-нибудь орган, если потеряю. Но по понятным причинам проводить эксперименты на эту тему не собираюсь. К черту членовредительство!

Первым оказался один из тех самых бандитов, что нападали на сберкассы. Высокий, плечистый, еще не сломленный условиями содержания – этот бывший спортсмен, насколько помню, был мастером спорта по боксу, и являлся в высшей степени проблемной «куклой». Если кто и мог победить курсанта, так это он. Как и его подельник.

Смотрит с прищуром – ненавидит, да. А за что ему нас любить? Мы «волки́ позорные», «ментяры», да еще и развлекаемся гладиаторскими боями. Порвать мента – святое дело!

Кстати – и у него, и у подельника – «вышка». Ладно они убили несколько человек, так ведь покусились на самое святое – государственные деньги! В особо крупных размерах! А это точно расстрел.

Пистолет и нож уже лежали на полу в десяти метрах от стеклянной загородки. Нож – обычная «финка НКВД» – удобная рукоять, есть куда упереть палец при ударе, не соскочит. Никаких тебе украшений вроде гербов или щитов и мечей. Рабочий инструмент, подрезать которым – как два пальца об асфальт. Я бы с такой финкой положил толпу народа. Умея ей работать, становишься невероятно опасным, такого умелого только пристрелить. Взять его живым очень проблематично. Сам бы предпочел убежать (если есть такая возможность) и вооружиться чем-то серьезным, вроде арматуры и мачете. Недооценивают люди ножи, ох, как недооценивают! И напрасно. Пистолет – выпустил все пули, и стал он бесполезной железякой, только гвозди заколачивать. А вот хороший нож – это жизнь. И чья-то смерть.

«Кукла» поднял нож, взял в руки пистолет, довольно уверенно выщелкнул из «макарова» магазин, посмотрел на ряд поблескивающих в прорези патронов, недоверчиво помотал головой, ухмыльнулся:

– И правда! А я думал – врете! Ну что, давайте сюда вашего парня. Поиграем!

Хохол вздохнул, на его веснушчатом лице не отразилось ровно ничего. И вообще – он был похож на деревенского увальня, каким-то чудом занесенного в чуждые ему края. Смотрит эдак вроде как растерянно – «Что я? Где я?!». Забавно. Хохол, кажущийся неуклюжим толстячком, один из самых сильных и ловких бойцов-рукопашников, обладающий мгновенной реакцией. Ему человека поломать – как сушку-баранку раздавить. Очень серьезный противник. Кстати, чем-то напоминает приснопамятного Федора Емельяненко. Тот тоже вечно эдакий слегка рыхловатый увалень, спокойный, как танк. И такой же убийственный.

Самурай открыл прозрачную сдвижную дверь, давай дорогу Хохлу, и тот заковылял на «ристалище», размеренно и мягко шагая медвежьим небыстрым шагом. Да, именно так – сейчас он напоминал медведя. Такое у меня было от него ощущение. Медведь – одно из самых опасных и непредсказуемых созданий в мире. Вот сейчас он принимает у тебя из рук угощение, и через секунду – завтракает твоей рукой. И что интересно – никакой агрессии на его морде не было написано. Волк – щерит зубы, рычит, угрожает. Собака – лает, рычит, скалится. Да большинство зверей вначале предупреждают, что нападут, и только потом приступают к делу. Медведь стоит, смотрит, или занимается своими делами, а потом…рраз! Атака! Мгновенная! Быстрая! Смертоносная!

Пока Хохол шел в дверь, вдруг вспомнился рассказ Юрия Никулина – того самого, великого клоуна и актера. Он рассказывал, как однажды в цирке они справляли какой-то праздник – то ли день рождения, то ли еще что-то. Подвыпили, и одна цирковая акробатка решила пойти и угостить куском торта несчастного мишку, который сидит в клетке и очень страдает в неволе. Взяла торт, ушла. Приходит бледная и говорит: «Он мне руку оторвал!»

Да, она протянула ему торт, он его взял, а потом вцепился ей в руку и оторвал по локоть. Акробатка в шоке и все время повторяла, что на пропавшей в пасти медведя руке осталось обручальное кольцо, надо его найти…

Хохол вошел, и дальше все развивалось в высшей степени стремительно. Кукла передергивает затвор, Хохол дергается в сторону, бежит к противнику, постоянно изменяя направление движения. Гремит выстрел, другой, третий. Все пули мимо. Хохол дергается и качает тело так, что понять, в какой точке он окажется мгновение спустя понять совершенно невозможно. Это «качание маятника» – старый, испытанный, и верный способ избежать вражеской пули. Вся группа Аносова владеет «качанием маятника» «на-отлично». Старые кадры!

Вот они сблизились, Хохол рыбкой летит вперед, делает кувырок и ногами в подреберье буквально подбрасывает «куклу» в воздух. Таким ударом некогда я победил Мохаммеда Али. И обучил своих парней. Вот почему нельзя противника подпускать на такое расстояние – не успеешь отреагировать.

Пистолет вылетает из руки «куклы», однако нож он не выпускает. Медленно поднимается, глядя на то, как Хохол с видом деревенского паренька, нашедшего три рубля поднимает с пола «макаров».

– Что, без волыны кишка тонка? – ревет «кукла», перебрасывая нож из руки в руку – Давай, ментяра! Один на один! Что, зассал?!

– Не ментяра я! – пожимает плечами Хохол, и прямо от пояса стреляет в лицо противнику. Заряд ослабленный, но пуля настоящая. На пяти метрах она зайдет под кожу, даже ребро сломает.

Череп пробила, но застряла в толстой лобной кости. Удар пули опрокинул «куклу» на спину, он на какое-то время потерял сознание и лежал, заливаясь кровью из рассеченной на лбу кожи. Раны на голове всегда сильно кровоточат, но как ни странно, они только выглядят очень страшными, стоит остановить кровь, оказывается – кровоточит только скальп. Главное, чтобы череп был цел.

Ножа бандит не выронил, так и лежал, раскинув руки, в правой – финка. Хохол взял финку за клинок, осторожно вывернул нож из захвата противника, наклонился, и аккуратно, без затей, вогнал финку в грудь «кукле». Тот в этот момент очнулся, открыл глаза, дернулся, выгибаясь и суча ногами, и тут же обмяк, затих. Хохол взял покойника за руки и поволок его труп в сторону, туда, где был расстелен брезент. Так ему приказал Аносов. И это тоже своеобразная проверка и тренировка – пусть привыкают к мертвецам. Кстати, тащил Хохол покойника легко, будто всамделишнюю куклу. Силен!