Джек Ричер, или 61 час - Ли Чайлд

Ричер отвернулся от окна и обнаружил, что в библиотеку вошла Джанет Солтер.

— Мы можем поговорить? — спросила она.

— Конечно, — ответил Джек.

— Естественно, мне известна причина, по которой вы здесь. Я знаю, зачем вы осматривали дом. Вы вызвались меня защищать в том случае, если прозвучит сирена, и вы знакомились с местностью. И я вам очень благодарна за доброту. Даже несмотря на то, что ваши психологические императивы не позволят вам остаться здесь надолго. Суд может начаться только через месяц. Сколько потребуется новых рубашек?

— Восемь, — ответил Ричер.

Джанет Солтер промолчала.

— Если вы откажетесь, это будет совершенно естественно. Никто не станет вас винить. А тех парней рано или поздно поймают на чем-то другом.

— Нет, это будет постыдным поступком, — сказала она. — И я буду давать показания.

— Тогда не говорите мне про психологические императивы, — сказал Ричер.

Она улыбнулась.

— Вы вооружены? — спросила Джанет Солтер.

— Нет.

— Почему?

— Носят ли с собой гаечные ключи вышедшие на покой водопроводчики?

Она показала на нижнюю полку:

— Вот книга, которая может вас заинтересовать. Исторический труд. Толстый том в кожаном переплете.

Огромная старая книга почти в полтора фута в высоту и около четырех дюймов в толщину. У нее был кожаный корешок с затейливой золотой надписью: «Подробная иллюстрированная история пистолетов мистера Вессона». Звучало по-викториански, но получалось несоответствие. «Смит-энд-Вессон» производили множество револьверов в конце девятнадцатого века и в начале двадцатого, но едва ли их хватило бы на книгу в четыре дюйма толщиной.

— Взгляните на нее, — предложила Джанет Солтер.

Ричер снял книгу с полки. Она оказалась тяжелой.

— Думаю, вам следует почитать ее перед сном.

Тяжесть имела простое объяснение — это была не книга. Ричер открыл кожаный переплет, ожидая увидеть потускневшие страницы с гравюрами или рисунками, возможно даже с прокладками из папиросной бумаги, чтобы их сохранить. Однако внутри оказалась коробка с двумя обитыми коричневым бархатом отделениями, где лежала пара револьверов «Смит-энд-Вессон», расположенных, как кавычки, в конце и начале предложения. Это были модели, которыми пользовались военные и полицейские. С четырехдюймовыми стволами. Им могло быть сто лет — или пятьдесят. Простые стальные устройства, с рукоятями из рифленого орехового дерева, приспособленные для стрельбы пулями калибра 0.38, со шнурками, пропущенными через специальное ушко на рукояти.

— Они принадлежали моему деду, — сказала Джанет Солтер.

— Он служил в армии? — спросил Ричер.

— Он был почетным комиссаром, когда в Болтоне появился первый полицейский участок. Ему подарили эти пистолеты. Как вы думаете, они еще в рабочем состоянии?

Ричер кивнул. Обычно револьверам ничего не делается. Чтобы вывести их строя, нужно по ним несколько раз сильно ударить — или они должны полностью проржаветь.

— Из них когда-нибудь стреляли? — спросил Ричер.

— Думаю, нет.

— У вас есть смазка?

— Для швейной машинки.

— Подойдет.

— Вам нужно что-то еще?

— Как насчет патронов?

— У меня есть некоторое количество.

— Вы их давно покупали?

— Около недели назад.

— Вы неплохо подготовились.

— Мне показалось, что время пришло.

— Сколько у вас патронов?

— В коробке сто штук.

— Отлично.

— Поставьте книгу на место, — сказала она. — Полицейским это знать ни к чему. Мой опыт подсказывает, что профессионалы не любят, когда любители строят собственные планы.

После обеда зазвонил телефон. Это был Петерсон, который находился в полицейском участке. Он сказал Джанет Солтер, что Ричера искала женщина, которая отказалась говорить с ним. Из 110-го подразделения ВП. Она просила Ричера ей перезвонить.

Телефон Джанет Солтер находился в коридоре. Он оказался новее, чем дом, но установили его довольно давно. У него был циферблат с кнопками и шнур, да и размером он больше походил на портативную пишущую машинку. Телефон расположился на маленьком столике, рядом стоял стул. Такими телефоны были в те времена, когда в доме имелся всего один аппарат, а пользовались им с особой торжественностью.

Ричер набрал номер по памяти, подождал соединения, потом нажал еще три клавиши — 110.

— Да?

— Пожалуйста, Аманду.

Послышался щелчок — Ричер не услышал гудка. Она уже держала трубку в руке.

— Либо безумен ты, либо мир окончательно спятил, — сказала она.

— Или мы оба не в своем уме, — ответил Ричер.

— Так или иначе, но я готова от тебя отступиться.

— Почему?

— Потому что места, вопросами о котором ты меня донимаешь, не существует.

Было без пяти семь вечера.

Осталось тридцать три часа.

Ричер сел на стул.

— Это место существует. Совершенно точно, — продолжал он. — Я верю камню и отчету свидетеля, а не армейским документам.

— Но ты сам не видел камень, — заметил голос.

— Пока нет. Но зачем кому-то выдумывать такую историю?

— В таком случае это место имеет невероятно высокий уровень секретности. Его построили, но не занесли ни в какие списки.

— А потом позволили построить там лагерь для рабочих? Как такое может быть?

— Все изменилось — вот тебе и ответ. Пятьдесят лет база была полностью засекречена. Классический сценарий холодной войны. А в начале девяностых ограничения сняли.

— Меня не волнует. Я хочу знать, что это такое.

— Я могу сесть на самолет. Но ты ближе.

— Как твое дело?

— Я все еще жду. Что меня не слишком вдохновляет. К утру все, наверное, развалится.

— Ты будешь работать всю ночь?

— Ну, ты знаешь, как это бывает.

— Тогда воспользуйся временем простоя. Проверь, возможно, лагерь конфисковал Конгресс. Естественно, цель будет обезличена, но деньги зафиксируют обязательно. Так бывает всегда. Мы можем начать именно оттуда.

— Ты знаешь, каким большим был оборонный бюджет пятьдесят лет назад? И сколько в нем позиций?

— У тебя впереди целая ночь. Ищи все, что как-то связано с Южной Дакотой, Белым домом или сенатом. Не думаю, что здесь могут быть какие-то стратегические вопросы; возможно, речь идет о «казенной кормушке»[14].