Кровавая весна - Дем Михайлов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Всех уничтожу! — наполненный бешеной злобой рык отзывается в ушах Тариса. — Всех до единой! Выжгу!
Затем все заслоняет когтистая стальная перчатка, с лязгом смыкающаяся на черепе. Слышен хруст, последний крик погибающего костяного паука, и видение обрывается…
— Ниргал? — пробормотал принц Тарис — Ниргал?! Илизель пала от руки ниргала?! Нет… светящиеся глаза… и он может говорить… но этот доспех и бесстрашие… Нет! Не то! Этот голос! Я слышал его прежде! Слышал! Этот проклятый голос… сейчас он звучит немного по-другому, но это точно он! Тот голос, что бесконечным эхом все еще грохочет в моих ушах…
«…Ты виновник всех моих бед! Из-за твоих козней я потерял стольких друзей! Не будь тебя, я бы спокойно спал в своей могиле! Прощай, Тарис Ван Санти, разрушитель и некромант! Прощай, и пусть Создатель будет к тебе милостив!»
— Корис! — прохрипел Тарис. — Корис! Это он, утопивший меня… Убивший Илизель! Его имя Корис!
— Корис? — громогласно повторил Риз. — Что за имя?
— Имя моего врага! — с ненавистью проскрежетал принц Ван Санти.
— А значит, и моего, — бледно усмехнулся сумасшедший полководец. — Прикажете выдвигаться, ваше императорское величество?
— Да… о да! Но помни, Риз! Он нужен мне живым. Живым! До тех пор пока не вылупятся мои малыши, мне нет ходу отсюда, — Тарис взглянул на два громадных мясных кома, ритмично колышущихся посреди огромного ритуального рисунка, вычерченного на земле. — Возьми шурдов, пауков, гоблинов, нескольких киртрасс и доставь мне его! Живым! Ты слышал меня, Риз? Корис нужен мне живым! Его жизнь я заберу самолично и лишь после того, как пресыщусь его криками боли! А потом он восстанет в виде послушного мне пса, готового выполнить любой мой приказ!
Хищно улыбнувшись, Риз Мертвящий легко соскочил со станины метателя:
— Ваша воля будет исполнена, мой император. Я брошу Кориса к вашим ногам!
Едва заметно кивнув, Тарис опустил голову и провел кончиками пальцев по холодной земле.
— Илизель, любовь моя… в тот день тебе стоило обуздать любопытство…
…ничуть не уставший после нескольких бурных часов любовных утех, Тарис откинул шелковую простыню и осторожно встал, стараясь не потревожить заснувшую Илизель. Секунду он любовался сияющими в лунном свете очертаниями гибкого женского тела, ласково провел пальцами по спутанным прядям и тихо прошептал:
— Спи сладко, любовь моя.
Илизель… истинное дитя Западных Провинций. Столь же цветущее и живое, как здешние земли. Гордое и непокорное дитя… Каких трудов стоило добиться ее любви.
Тихо скрипнул отошедший в сторону книжный шкаф, открывая узкий проход и ведущую вниз крутую лестницу. Легко спустившись по ступеням, обнаженный Тарис накинул на тело черный балахон, висящий на вделанном в стену крюке, после чего отворил незапертую тяжелую дверь, за которой скрывался его рабочий кабинет. Место, где он творил чудеса. Место, о котором он не забывал никогда. Место, куда он стремился всей душой… На лице принца Тариса разлилась улыбка предвкушения.
…Он осторожно сделал первый надрез, ободряюще улыбаясь перепуганным глазам привязанной к каменному столу девчушки, способной лишь едва слышно сипеть после нескольких глотков особого травяного настоя. Кожа разошлась, обильно выступила кровь… И именно в этот момент за его спиной раздался испуганный вскрик, а принц Тарис, мгновенно понявший, кто стоит за его спиной, обреченно застонал и медленно обернулся.
Илизель, эта глупышка… Значит, она не спала, значит, она видела, куда надо нажать, чтобы книжный шкаф отодвинулся и открыл проход. Глупая любопытная девчонка…
— Создатель… С-создатель, — дрожащими губами выдавила закутанная лишь в тонкую простыню девушка, неверящим взором оглядывая большую квадратную комнату с тремя каменными столами, к каждому из которых был привязан ребенок. На зажатый в руке принца узкий нож с окровавленным лезвием и сипящую девчушку с разрезанной грудью. — С-создатель! Я… что…
Тарис молча метнулся вперед, обхватил плечи Илизель и, прижимая ее к своей груди, с надеждой прошептал:
— Скажи, ты ведь можешь это забыть, да? Ответь мне, любовь моя…
Он заглянул в широко раскрытые испуганные фиалковые глаза и вновь испустил приглушенный стон…
— Нет. Ты не можешь… ты не можешь…
Илизель молчала, с ужасом глядя на своего любимого принца.
— Ничего, — ободряюще улыбнулся он, хотя по его щекам текли обильные слезы искреннего горя. — Все будет в порядке, радость моя, все будет хорошо, малышка. Я позабочусь о тебе. Ведь я обещал заботиться о тебе. Ты ведь помнишь? Помнишь?
Илизель заторможенно кивнула и попыталась отодвинуться, но принц одной рукой прижал девушку к себе еще крепче, в то время как испачканное в крови острие ножа, зажатого в его правой руке, остановилось у ее позвоночника чуть ниже середины спины.
— Ты будешь жить вечно, Илизель, — пообещал Тарис, медленно вонзая его между позвонков. — Ты всегда будешь со мной.
Запрокинув голову, Илизель закричала от пронзительной боли в спине, но принц тотчас заглушил крик своими губами, жадно припав к ее искривившемуся рту. Короткое движение, нож вонзился еще глубже, и девушка обмякла, неотрывно глядя в лицо принца плачущими глазами…
Несколько часов спустя, весь покрытый запекшейся кровью, принц с белыми дорожками слез, пробивших себе путь сквозь корку крови на обеих щеках, стоя на коленях чуть дрожащими руками вложил опутанный тонкой цепочкой золотой медальон в послушно раскрывший рот клыкастого черепа костяного паука, неподвижно застывшего перед своим хозяином. Мягко провел ладонью по голому черепу новорожденной и самой первой киртрассы, стирая с него кровяные сгустки, заглянул в ярко светящиеся зеленым пустые глазницы и прошептал:
— Я ведь обещал, любовь моя, мы всегда будем вместе. Всегда… я никогда не оставлю тебя.
В темный угол, где в медленно застывающей луже крови лежали ужасные ошметки изрезанной плоти и пряди волос цвета меда, принц старался не смотреть…
Ужасная многоногая тварь сомкнула челюсти, неловко переступила многочисленными ногами и прижалась оскаленным черепом к груди принца Тариса, испустив тихий скрип…
Отступление пятое
Заложив руки за спину, отец Флатис мрачно смотрел вниз. Толпящиеся позади него люди угрюмо молчали, некоторых сотрясала дрожь. Еще трое лежали чуть поодаль, укрытые испачканными в крови одеялами, и ни у кого не было уверенности, что они доживут до заката.
Прямо у ног священника начинался небольшой овраг с пологими склонами. Оттуда курился уже редеющий серый дым, несущий запах сожженной плоти. На его дне дотлевал погребальный костер, устроенный для большей части поселенцев, десятка шурдов и стольких же костяных пауков.
Возглавляемому святым отцом отряду все-таки удалось догнать медленно плетущийся обоз сосланных обживать проклятые Дикие Земли. Но они чуть-чуть опоздали. Буквально на полчаса. И необычно большому разведывательному отряду шурдов этого времени хватило с лихвой. Сейчас о разыгравшейся трагедии напоминали лишь кровавые пятна на снегу да курящееся пепелище.
