Прóклятое золото Колымы - Геннадий Турмов

– Значит, ребята не по вашим стопам пошли, – шучу я, – поскольку Татьяна Матвеевна тоже «горнячка», воспитанница Ленинградского горного института.

– Да, хоть и росли на Колыме, на приисках…

– Хватит уж жаловаться. Просто каждый выбрал то, к чему чувствовал склонность. И правильно сделал. А что касается работы, то сейчас самое время приступить к ней. – И Евгений Иванович протянул мне старую фотографию. – Один из первых цельнометаллических промприборов на Колыме.

Рядом с этим сооружением и автор: молодой конструктор Богданов. И снова разворачивается передо мной история золотой Колымы.

1945–1946 годы явились временем подъёма технического прогресса на колымских приисках: на полигонах впервые появляются бульдозеры. К 1946 году они работают уже повсеместно. Взамен мускульной разработки – коренная механизация! И это переворачивает всё течение жизни горных предприятий. Примитивные способы промывки золотоносных песков на деревянных шлюзовых устройствах сразу обнаруживают свою недееспособность. Бульдозер способен в сутки подать для промывки пятьсот – шестьсот кубометров породы. Мощность же существующих промывочных агрегатов значительно ниже. Правда, к этому времени начинают усиленно внедряться скрубберно-шлюзовые приборы, более производительные, но тоже стационарные – на деревянных эстакадах, и они «не успевают» за бульдозерами. А переставлять их с места на место сложно, эти сложности перестановки совершенно неоправданы. Уходит много рабочего времени, требуется много леса.

Конструкторская мысль заработала лихорадочно, напряжённо. И тогда родилась идея – создать цельнометаллический промприбор: высокопроизводительный, прочный, лёгкий, удобный в перемещении и монтаже.

В 1947 году был объявлен вседальстроевский конкурс на лучшую конструкцию такого агрегата. Из пятидесяти представленных проектов авторитетная комиссия отобрала три: в их числе проект Богданова. К тому времени Евгений Иванович руководил обогатительным отделением технического отдела Главного управления Дальстроя. Имел на своём счету более десятка технических усовершенствований и рационализаторских предложений, которые особую службу сослужили в годы войны, когда выполнялся чрезвычайно напряжённый золотой план. Годовая экономия от новшеств, предложенных Богдановым, выражалась внушительной цифрой: около двух миллионов рублей.

Проект богдановского цельнометаллического прибора, как доказала позднее практика, был наиболее эффективен, но необычен и смел. А автор, как я поняла, горяч и порывист. На обсуждении разгорелся бурный спор. Проект был отклонён.

Но недаром говорят, что главным критерием пригодности человека к той или иной профессии является настойчивость в реализации намеченных планов. Этой настойчивости у автора отвергнутого изобретения было хоть отбавляй. Он принял своё решение: да, некоторые недостатки в предложенной работе есть, но их можно устранить. Важнее всего то, что основная идея верна и её можно развить дальше, сделав прибор ещё более эффективным. И употребил на это Евгений Иванович… весь свой отпуск, первый отпуск на материк в 1948 году, после долгих лет на Колыме.

Этот отпуск был в самом деле ни на что не похожим, забитым такой колоссальной работой, какая не у каждого бывает и в самые горячие рабочие месяцы. Все дни, отпущенные на отдых, Евгений Иванович проводит за письменным столом и чертёжной доской. Проект – его дорогое детище, конечно, в первую очередь занимает его мысли. Но неуёмный изобретатель ещё за это же время решает закончить-таки Ленинградский политехнический институт, студентом которого он когда-то был и где не довелось доучиться. Перерыв слишком велик, его не восстанавливают, а начать учёбу вновь – слишком много терять времени. Евгений Иванович побывал тогда во многих приёмных, во многих инстанциях. В Москве и Ленинграде пришлось ему вновь и вновь просить сделать исключение.

И исключение было сделано. И сам студент тоже сделал исключительное: за полгода сдал все необходимые за пятый и шестой курсы экзамены, сделал два курсовых проекта, дипломную работу, с блеском защитил её и получил диплом с отличием. И стал инженером-конструктором с высшим образованием.

Для тех, кому сдавал экзамены, он одновременно был студентом и коллегой. Потому что параллельно шла работа над совершенствованием проекта первого цельнометаллического промывочного прибора для Колымы. Проект был доработан. Ленинградские специалисты одобрили его.

Прибор должен был быть весь из металла, и это гарантировало его прочность и долговечность, это освобождало от забот о дефицитных на Колыме лесоматериалах. Агрегат был относительно лёгок, несмотря на то, что из металла. Он разбирался на отдельные узлы, и в течение сезона без труда его можно было переносить с места на место. Агрегат, наконец, имел необычно большую для тех времён производительность: по расчётам выходило, что в сутки на нём можно промыть золотистых песков почти вдвое больше, чем раньше.

Окрылённый вернулся Богданов в Магадан. Однако вот уж поистине во все времена путь изобретателя тернист и мучителен…

В главке Дальстроя аплодисментов не раздалось. Возможно, слишком заняты были люди сегодняшними делами, которые часто и кажутся самыми главными. Или, может, психологически трудно было сразу перестроиться на новый лад. Одним словом, так или иначе, а новый проект обсуждать не стали, было лишь сообщено автору, что это, мол, в принципе повторение первого варианта, а потому, выходило, интереса не представляет.

Это был удар, после которого не каждому дано устоять на ногах. Но у Богданова отказ вызывал только новый шквал энергии.

Рядом с изобретателем были друзья, такие же, как он, энтузиасты. Его поддержали политотдел и руководство Северного (ныне Ягоднинского) горнопромышленного управления. Было принято решение: изготовить опытный образец прибора собственными силами на месте (с 1948 года Богданов стал главным инженером прииска «Спокойный» Северного управления).

Под руководством автора конструкторы и рабочие Ягоднинского завода создали новый промприбор, и весной 1949 года опытный образец начал работу на «Спокойном». Горняки вместе с главным механиком Иваном Никитичем Абрамовым вели промышленные испытания, тщательно анализируя каждый «вздох» «новичка», названного МПБ (металлический переставной прибор Богданова).

Ежедневно появлялся на полигоне Евгений Иванович, стремительный, взбудораженный, весёлый. «Первенец» радовал его, всё больше доказывая правоту его расчётов и надежд. На вопрос: сколько сегодня промыли? – неизменно звучал ответ: 600 кубометров, 700, а иной раз особенно радостный: 800 дали!

А тем временем «законный» прибор, проект которого был принят на конкурсе, хандрил и в результате был окончательно забракован. Так что необходимость в цельнометаллическом агрегате по-прежнему оставалась.

Конференция специалистов Северного управления подвела итоги испытаний МПБ. Мнение было единодушным: прибор хорош, следует безотлагательно принять его в производство. Однако путь новой машины от испытаний до внедрения оказался длиннее, чем можно было предположить. Лишь в 1955 году начался заводской выпуск нового прибора Богданова, который получил теперь серийную марку МПД-5.