Наваждение. Тропою Забытых - Юлия Цыпленкова

– А ведь реликвии Валбора были единственными по-настоящему ценными вещами в том списке, понимаешь? Магическая дребедень и артефакты Древнего, о которых ходили легенды. Кажется, кто-то хотел завуалировать настоящий интерес. И это может означать…

– Что голову змеи нужно искать не в обители, – эхом откликнулся Эйдан, вновь вспоминая того шейда, который приезжал из столицы.

– Кажется, мы подумали об одном и том же человеке, правда, Дан? – взгляд магистра стал лукавым. – И Гурнниса убили после того, как он уехал. Такое ощущение, что мы, наконец, нащупали ниточку.

– Вполне возможно, – устало улыбнулся Эйдан. – Но необходимо вычислить исполнителей в обители. Возможно, это даст больше информации. А начнем мы с Бирте. Я сам хочу проверить старика. Он был моим куратором на протяжении двенадцати лет, и неплохим куратором, стоит отметить.

– Я не против, – поднял руки Линис. – Бирте твой. Предлагаю обсудить заново то, что мы надумали, на свежую голову. Возможно, утром мы найдем сто тысяч опровержений.

– Да, нужно отдохнуть, – не стал спорить Виллор. – Доброй ночи, магистр.

– Доброй ночи, Дан.

Мужчины пожали друг другу руки и разошлись, больше не пытаясь издеваться над собственным разумом. Это был долгий и трудный день, насыщенный событиями и открытиями. Теперь нужно было дать себе отдых. Однако удовлетворение от результата ночной беседы было написано на лицах обоих. Кажется, им и вправду удалось нащупать след, потому что теперь все происходящее начинало обретать смысл.

Старший инквизитор закрыл за собой дверь в комнаты Линиса, сделал пару шагов прочь и остановился, задумчиво глядя в пустоту. Он вспомнил историю, рассказанную магистру, в которой представил жертвой Мирис погибшего охранника. О его лжи знали пятеро, но переживать пока стоило лишь об одном. Тим не выдаст своего хозяина, Никс пока лишен возможности говорить. Те два охранника, которые вернулись в обитель с Эйданом и его слугой в день смерти Гурнниса, уже вновь покинули Орден. Оставался только Ленс Моли, и он вскоре должен был вернуться в замок. Если Линис задаст ему вопрос о проклятье, то ложь старшего инквизитора станет очевидной и подозрительной. И следующей мыслью было: «Моли не должен встретиться с Линисом».

Конь неспешно ступал по желтому шуршащему ковру, устилавшему Старый лес. Он переходил с места на место, отыскивая под листвой пучки пожухлой травы. Тихо позвякивала сбруя, не нарушая задумчивое уединение хозяина скакуна, сидевшего под деревом. Светловолосый мужчина поднял взгляд ясных голубых глаз к такому же чистому голубому небу. Оно просматривалось в окошко из золотых крон, и эта игра красок зачаровывала, навевая желание полюбоваться умиротворяющей картиной еще немного. Старший инквизитор Виллор любоваться не стал. Он откинулся спиной на ствол старого дерева, прикрыл глаза и коротко вздохнул. До столицы оставалось всего несколько часов конной езды. И пока его скакун отдыхал после жеребец, всадник предался воспоминаниям о прошедших днях.

После той ночи, которую Виллор и Линис провели в размышлениях, Эйдан проснулся ближе к полудню. Он чувствовал себя полностью отдохнувшим. Тело и разум, как обычно, быстро восстановились, и старший инквизитор был готов к продолжению расследования. Не хватало только утренней болтовни с Гортом, но унывать по этому поводу шейд не стал. Зверь вернется, как только Никс окажется в стенах главной королевской тюрьмы, и тогда можно будет готовиться к встрече с Моли.

– Лишь бы довезли, – на мгновение нахмурился Эйдан, но легкое облачко с его чела исчезло быстро.

Магистр был прав, когда говорил, что день разгонит ночную тягость. И пусть никуда не исчезли преступления, совершенные кем-то из братьев, пусть над Бирте по-прежнему висело подозрение в предательстве, и где-то за спиной притаился враг, но дышать стало легче. Можно было собрать воедино то, до чего они с Линисом додумались ночью, отсеять домыслы и заняться фактами. И первое, что стояло в списке Эйдана – это разбирательство с собственным куратором. Откладывать визит к Бирте не имело смысла, промедление не обеляло магистра и не помогало следствию.

– Сейчас, – кивнул своему отражению Виллор, закончив приводить себя в порядок.

Он придирчиво оглядел свой внешний вид. Несмотря на отсутствие Тимаса, за вещами шейда прислуга следила. Свежая рубашка, выглаженный костюм, начищенные ботинки. Эйдан остался удовлетворен осмотром. Он завязал франтоватый узел на галстуке, вколол в него неброскую булавку, после провел ладонью по волосам и направился прочь из комнаты, так и не озаботившись завтраком. Узнай об этом Тим, и его хватил бы удар, но заботливого слуги рядом не было, и старшего инквизитора некому было изводить нытьем и увещеваниями.

Однако добраться до куратора у шейда сразу не получилось. Он дошел до комнат магистра, но того опять не оказалось на месте. Тихо выругавшись, Виллор заглянул к секретарю Бирте. Его кабинет находился рядом с жилищем магистра. Старик редко выбирался теперь в рабочий кабинет, предпочитая всё чаще оставаться в своих покоях. Он вообще принимал пассивное участие в жизни обители. Посещал Совет, иногда выбирался, чтобы посмотреть, как идут занятия и тренировки, оставаясь лишь сторонним наблюдателем. Никому не отказывал в совете, но за этим к самому старшему магистру шли не часто, всегда под рукой был собственный куратор, с ним и работали. А подопечные самого Бирте редко появлялись в замке.

Виллор даже подумал, если и искать причину в измене старика, то, возможно, это одиночество. Прожив долгую и достойную жизнь, магистр Бирте оказался вдруг… никому не нужен. Нет, в Ордене он пользовался почетом и уважение. Как же не уважать самого старого инквизитора, знававшего те времена, когда доживали свой век первые братья Ордена? Алонис Бирте имел за плечами немалый список славных дел. Отважный солдат, умный командир, мудрый управитель… Но всё это в прошлом, а в настоящем: дряхлость, одинокие дни и воспоминания об ушедшей молодости.

За стенами обители никого, в пределах замка множество людей, но все они проходят мимо, лишь вежливо склоняя голову перед главным реликтом Ордена. Былые товарищи покинули обитель, достигнув почетного возраста, и доживали свои дни в окружении родных и близких. Кого-то уже, наверное, не было на этом свете, а Бирте был. Он никуда не ушел. Его чин и ясный разум позволили старику остаться в том месте, которое стало ему домом, и последний свой вздох он сделает тоже здесь. Покой и ожидание смерти – вот что осталось некогда сильному мужу. Так почему бы не сыграть на этом тому, кто хотел заполучить могущественного союзника, чей разум еще не угас?

– Наше равнодушие сотворило старику уязвимое место, – тихо произнес Эйдан, задумчиво глядя на дверь комнат магистра.

– Что вы сказали, брат старший инквизитор?

Шейд перевел взгляд на моложавого мужчину, чей возраст угадывался только по количеству лучиков-морщинок вокруг проницательный темно-карих глаз. Секретарь Бирте был на двадцать лет моложе своего патрона, но уже сам достиг почтенного возраста. Иногда про него шутили: «Господин Несси сыскал источник вечной жизни. Годы идут, а он не спешит стареть». И вправду, подойдя к рубежу своего шестидесятилетия, мужчина выглядел, едва ли старше Сатллера. Был жив, подвижен и, пользуясь тем, что магистр редко нуждался в услугах секретаря, был частым гостем на конюшнях, в зале для поединков, с удовольствием принимал участие в учебных боях.