Крестный отец Кремля Борис Березовский, или История разграбления России - Павел Хлебников

Поскольку многие жили в ужасающей нищете и в первую очередьдумали о хлебе насущном, люди просто продавали ваучеры на улице за наличные, итаких было немало. В итоге уличная цена на ваучер была смехотворно низкой.Тоскливой зимой 1993/94 года в метро можно было видеть плохо одетых прыщавыхпарней, державших табличку: «Куплю ваучер». Цена составляла 10 000 рублей –около 7 долларов, как раз на две бутылки дешевой водки. При том, что каждыйваучер можно было купить на улице за 7 долларов, выходило, что гигантскиепромышленные и природные ресурсы страны оценивались примерно в 5 миллиардовдолларов.

В теории ваучерная приватизация выглядела привлекательно, нона практике она полностью провалилась. Первая ошибка – выбор времени для еепроведения. Приватизацию следовало проводить до ценовой реформы Гайдара в 1992году, как средство борьбы с рублевым навесом, с опасностью инфляции. Именно вэтом заключалась суть плана Григория Явлинского «500 дней». «Я считал, чтоименно приватизация должна быть тем инструментом, который должен урегулироватьвопрос с денежным навесом, – вспоминает Явлинский. – То есть я считалправильным использовать накопленные средства на приватизацию. Я предлагалначать с самого маленького – приватизировать грузовики, небольшие земельныеучастки, квартиры, магазины – и постепенно, постепенно двигаться к болеекрупной приватизации».

Явлинский настаивал на том, чтобы провести приватизацию заденьги. «Приватизация решает задачу собственника, смену (старого советского)управляющего, – говорил он. – Конечно, деньги заработанные всоветские времена были крайне малы, но затратив даже эти маленькие деньги,посколько это были собственные, люди становились подлинными собственниками».Нельзя ничего получать бесплатно, утверждал он. Ты не сможешь относиться кэтому с должным уважением. Все ценное добывается в поте лица своего.«Собственность обязательно нужно продавать, только так возникают подлинныесобственники. Даже если ты покупаешь кусочек компании за маленькую сумму, этовсе равно твои деньги – ты будешь этой компанией дорожить, будешь искатьхорошего менеджера, будешь строить на этом дело. А когда людям прислали ваучерыпо почте, вам все безразлично».

С этим соглашался мэр Москвы Юрий Лужков, он говорил: притаких низких ценах приватизация бессмысленна. «Мы говорим: приватизациянеобходима, чтобы создать нового собственника, новый собственник будет лучшераспоряжаться собственностью и расширять производство, – аргументировалЛужков. – Возьмите приватизацию завода – предполагается, что новыйвладелец будет управлять ею лучше. Но такое возможно, только если заводпродается за настоящие деньги. Приведу конкретный пример. Я купил ЗИЛ,гигантский автозавод, за 4 миллиона долларов. Но как автозавод он мне не нужен.Он занимает 240 гектаров земли, и я могу быстро вернуть свои 4 миллионадолларов, если превращу эту территорию в склады или еще во что-нибудь.

Мой (химический) институт продали за 200 000 долларов.Во-первых, в этом институте трудились настоящие специалисты, каждый из которыхтянет на 200 000 долларов в год. Во-вторых, у него есть экспериментальнаяпроизводственная база, где можно разрабатывать новые технологии. И этопредприятие было продано за 200 000 долларов! Да это цена одногоспектрофотометра! А новый владелец решил – ему не нужно, чтобы институтработал. Он сказал: я всех увольняю, теперь у меня есть свободная недвижимость,с ее помощью я буду приумножать свои доходы – площадь буду сдавать и получатьза это 500 000 долларов в год. Вот это бизнес!»

Но Явлинский и Лужков остались не услышанными. Позже Гайдарговорил, что у него с Чубайсом просто не было времени проводить приватизациюсначала – нужно было срочно отпустить цены, чтобы заполнить полки товарами,хотя иногда это означало: люди выкладывают все свои сбережения на то, чтобызапасти товары на несколько недель. Но все равно, даже если бы в пожарномпорядке организовать продажу грузовиков, квартир, магазинов, садовых участков,а чуть позже малых предприятий вроде кирпичных заводов, лесопилок и текстильныхфабрик, результат был бы куда менее разрушительным, чем тот, что был достигнутвследствие политики Гайдара и Чубайса.

Вторая ошибка Чубайса – темпы, с какими он провелприватизацию российской промышленности. Начнись приватизация раньше, она моглабы пройти куда более гладко. Чубайс поставил на кон все сразу: крупнейшиенефтяные компании, металлургические и горные комбинаты, гигантские комплексы попереработке леса, автозаводы, машиностроительные комбинаты, тракторные заводы,крупные промышленные компании, огромные флотилии, крупнейшие порты страны – всеэто выплеснулось на рынок одновременно. Любому инвестиционному банкируизвестно: чтобы получить хорошую цену за акции, появившиеся на рынке впервые,необходимо ограничить предложение. Сначала нужно продавать небольшую частькомпании, и только потом, когда становится ясно, что есть спрос, можнопредлагать дополнительное количество акций. Интернетовские компании в США с1995 по 2000 год продавались именно по такой схеме, в итоге цена оказаласьвысокой, хотя компании эти почти не приносили прибыли и лишь предполагалибольшие доходы в будущем (это же относится к российским компаниям).

Как и Явлинский, министр внешних экономических связей с 1994по 1997 год Олег Давыдов считает, что первым объектом приватизации должны былистать магазины, рестораны, небольшие цеха. Далее правительство могло выставитьна продажу предприятия легкой промышленности. «Рынок всегда начинается собслуживания людей, – замечает Давыдов. – Начинается с малыхпредприятий».

Вместо этого Чубайс провел приватизацию крупнейших инаиболее прибыльных российских предприятий, работавших на экспорт. «Именно вэтот сектор, у которого такой громадный экспортный потенциал, хлынул веськриминал, – с горечью говорит Давыдов. Он считает, что российскиепромышленные гиганты в таких стратегических сферах, как нефть и газ, металлы,алюминий, космос следовало превратить в государственные корпорации. Они бынаучились действовать, как независимые предприятия, а потом, постепенно, ихможно было бы приватизировать, по мере развития рынка. Примеров подобного родав Европе и Японии достаточно.

И последняя ошибка политики Чубайса и Гайдара – уж слишкоммалой они сделали номинальную стоимость приватизационных ваучеров (10 000рублей). Если исходить из номинальной стоимости ваучеров, то по ценам начала1992 года вся российская промышленность была оценена в 100 миллиардов долларов,что со всей очевидностью не соответствовало ни огромным масштабам российскойэкономики, ни тенденции рынка акций превышать стоимость внутреннего валовогопродукта страны. Ярлык в 100 миллиардов долларов, который в 1992 годуэкономисты Ельцина нацепили на российскую экономику, меркнет по сравнению соценочной стоимостью таких рынков, как Мексика и Гонконг, где в то время рынокакций оценивался в 150 и 300 миллиардов долларов соответственно. К концу 1993года, когда россияне реально могли воспользоваться ваучерами, инфляция идевальвация рубля съели 95 процентов номинала ваучера, и стоимость промышленныхи природных ресурсов России съехала к 5 миллиардам долларов.