Путь самурая - Евгений Щепетнов

– Я и сейчас чувствую! – чуть не выругался я. – Ощущение, словно дерьма наелся! Подташнивает, руки-ноги дрожат, усталость – какая тут, к черту, быстрота реакции? Ничего такого я не ощущаю!

– И не ощутишь, – пожал плечами Сазонов. – Во-первых, рано. Во-вторых, почувствовать это можно только тогда, когда ты столкнешься с кем-то, чей уровень физической реакции ты помнишь. Ну вот стоял ты с кем-то в спарринге, в своей недосекции карате! Помнишь, с какой скоростью партнер реагировал на твои движения. И теперь тебе покажется, что твой партнер очень медлителен, банален. И что побить его – все равно как отобрать конфетку у трехлетнего мальчугана.

– Учитель… только честно! Эти снадобья, что вы мне даете… они вредные? Ну… для организма вредные?

– В этом мире нет ничего полезного, – хмыкнул Сазонов, и взгляд его метнулся в сторону. – Все ведет к смерти. Даже сама жизнь.

– Так. Учитель! Я же просил честно ответить! Вы прекрасно понимаете, что именно я спросил! Они вредны или нет?

– Не совсем… – Сазонов посмотрел мне в глаза. – Сейчас твой организм перестраивается, ускоряется, и это сопряжено с некоторыми неудобствами. Например, тебя тошнит, иногда кружится голова. Ты чувствуешь усталость, и тебе часто хочется есть – обмен веществ подстегнут, наращиваются нужные мышцы, сжигается масса энергии. Понимаешь, нельзя двигаться быстрее, не сжигая топливо. Это как машина – поддал ей горючего в камеру хранения, она и понеслась быстрее. Не дал горючего – она тащится тихо, зато и топлива тратит меньше. Вот так.

– А раз я быстрее двигаюсь, то быстрее и сжигаю свою жизнь? То есть и жить я будут меньше, чем мог бы, так? Не девяносто лет, к примеру, а семьдесят? Так ведь, да?

– Напомню, что, когда ко мне пришел впервые, ты был запойным алкоголиком – и это в тридцать лет. Максимум, до каких лет ты бы дожил, – это лет до пятидесяти. Но, скорее всего, ты умер бы раньше, лет в сорок – от цирроза печени. Или замерз бы под забором. Кстати, то, что тебя сейчас тошнит, – это результат плохой работы печени, которую ты убивал алкогольными возлияниями. Она восстанавливается, но до полного выздоровления еще далеко. Она восстановится не раньше чем через месяц, – при всех тех усилиях, что я приложил для ее выздоровления. Так что тебе ли говорить о том, что ты проживешь меньше, чем мог бы без моего участия? И к тому же – разве ты не вульгарно убивал себя алкоголем, не решаясь просто пустить пулю в висок? Разве ты уже не мертв, как сам мне не раз говорил? Так что радуйся – ты проживешь дольше, чем смог бы, а еще – исполнишь свою мечту и накажешь негодяев, убивших твою семью. Я тебе это обещаю. Все понял? Вопросы еще есть? Нет. Замечательно. Отдыхаем десять минут. А потом я тебе покажу пару приемов ножевого боя. Настоящего ножевого боя! И мы будем их отрабатывать все твое свободное время. Итак, время пошло!

Я сидел, откинувшись на спинку стула, и думал, думал, думал… А еще – ощупывал синяки, которых после сегодняшнего обстрела камнями было превеликое множество. И правда, чего это я вдруг возбудился на тему «Эти лекарства укорачивают мою жизнь»? Да если я проживу всего пару лет, а за это время ухайдакаю всех моих врагов – даже так меня все устроит!

Или я вру себе? И мне вдруг захотелось пожить? Не зря же я вдруг и про секс вспомнил…

Пока не могу понять самого себя. Сейчас вдруг стало интересно жить. Насколько меня хватит, не знаю. Уничтожу негодяев, а там и подумаю – стоит ли жить дальше. Чего гадать? Прошло-то всего несколько дней, как я кардинально изменил свою жизнь!

Хм… и правда – неужели есть такие лекарства, которые могут сделать меня быстрее и сильнее? Про «сильнее» он ничего не говорил, но я уже почувствовал, как окреп. А может, кажется? Просто бросил пить, вот и поздоровел, мышцы окрепли? Посмотрим. Все впереди!

Кстати, сегодня у меня разговор с Городницким. Предвкушаю, какую вонь он подымет! Хе-хе-хе… А зачем беспредельничал? Да еще и лицемерил! Ну что же, посмотрим, как тебе нравится твое же оружие!

А вот как поступить с Ибрагимом?.. Так это дело оставлять нельзя. Есть одна мыслишка, только… стремно как-то с такой мразью иметь дело… Команда нужна, своя команда. Банда! Нет. Гадко звучит – банда. Команда! Вот. Но без денег такую команду не соберешь.

Замкнутый круг: нет денег – нет команды. А без команды – денег не будет.

Надо думать. А пока – тренироваться. Сазонов уже зовет… Вот же неугомонный старик! Он что, никогда не устает?! Впрочем, и стариком-то его назвать нельзя. Жилистый, крепкий, как пень! Дай бог всем в двадцать быть в такой форме, как он в шестьдесят!

Но пора, пора идти! А то сейчас начнет камнями кидаться. С него станется!

– Иду я! Иду!

И я пошел.

Из «Хагакурэ» – трактата о Бусидо:

«Подлинный самурай не думает о победе и поражении. Он бесстрашно бросается навстречу неизбежной смерти».

К семи часам я был уже в опорном. Пока один – если не считать парней и девчонок из ДНД. Сидел за столом в приемной комнате и увлеченно писал очередную бумажку, стараясь забыть о боли в натруженных мышцах, боли от ушибов, боли от растяжений, боли от… в общем, о всей той боли, которую обрушил на меня безжалостный «старичок». Мне даже составление отписок некоторым образом доставляло удовольствие – не надо двигать ничем, кроме пальцев рук, держащих шариковую авторучку. Конечно, это замечательно – мечтать о лаврах великого и непобедимого бойца. Вот только есть одно маааленькое обстоятельство: прежде чем стать великим, этот боец получает пилюли – регулярно и очень, очень крепко!

Вот если бы можно было так: выпил какого-нибудь лекарства и тут же стал Брюсом Ли! Нет, не Брюсом. Плохой пример. Его же убили… Евпатием Коловратом, разрубающим врага до седла! Не-ет… Евпатий тоже… того. Закидали из камнеметов. Да что такое?! Как великий боец, так в конце концов ему кранты! Ни один не дожил до спокойной смерти от старости! Тьфу!

Когда дописывал третью бумажку, в пикет ворвался Городницкий. Красный, встрепанный, со своим кожаным портфелем «а-ля Жванецкий». Только комик таскает в таком портфеле свои комические придумки, Городницкий же… хм… тоже комические придумки. Только замаскированные под рапорты, объяснения и протоколы.

Увидев меня, Городницкий хотел что-то сказать, но тут же заткнулся, покосившись на сидящих вдоль стены ребят, и только махнул рукой, проходя мимо:

– Зайди в кабинет! Поговорить надо!

И скрылся за дверью.

Ну… надо так надо. Говори, Москва! Разговаривай, Одесса! Хе-хе-хе… а я пока попишу бумажки. Посиди, подергайся! Ох, как хочется выяснить отношения, да? А я не хочу! Чего мне выяснять? Тебе надо, ты и выясняй!

Ситуация почему-то меня забавляла. Сам не знал почему. Просто весело стало, и все! И не страшно. Это раньше я боялся бы, что Городницкий может учинить какую-то пакость, что он настучит на меня начальству, а теперь… теперь я уверен, что такое не случится. Не надо ему этого. И если вести себя поувереннее, понаглее – откурит Викторыч по полной. Ну в самом деле, что он мне сделает? Ну что?! Мне лично – ничего. Армену? Ну-у… Армену может попытаться нагадить. Но только ведь и я могу нагадить людям Городницкого! Я знаю все ларьки, которые крышует Городницкий. И не все там такие дерзкие, как Ибрагим. Приду, изыму товар, составлю протокол за торговлю контрафактом или поддельной водкой – и давай, Городницкий, решай вопрос! Войны хочешь? Будет тебе война!