Честь самурая - Эйдзи Есикава

И вот, во исполнение самых страшных ночных кошмаров Нобуо, войско Хидэёси пожаловало к нему в провинцию. Самому Нобуо не оставалось ничего, кроме как известить о случившемся Иэясу и попросить помощи.

В отсутствие Иэясу его замещал в крепости Киёсу сам Сакаи Тадацугу. Получив срочное послание от Нобуо, Тадацугу немедленно послал гонца к Иэясу. А князь Токугава в тот же день, собрав войско, выступил в сторону Киёсу и отправил свежие части под командованием Тадацугу в Кувану.

Кувана являла собой уязвимое место провинции Нагасима. Нобуо привел сюда своих воинов, готовясь к противостоянию с Хидэёси, который избрал ставкой деревню Навабу.

Навабу стоит на берегу реки Матия, на расстоянии примерно в один ри к юго-западу от Куваны. Здесь близко друг от друга располагались устья рек Кисо и Иби, так что лучшего места, чтобы угрожать ставке Нобуо, было просто не найти.

Стояла поздняя осень. В густых тростниках, растущих в здешних местах, прятались несколько сот тысяч воинов, и дым разведенных ими костров висел в небе над реками густой пеленой и днем и ночью. Приказ о начале сражения все еще не был отдан. Праздные воины кое-где даже рыбачили. Стоило легковооруженному Хидэёси затеять осмотр войск и внезапно выехать на берег, переполошившиеся воины бросали удочки и разбегались куда глаза глядят. Замечая их, Хидэёси только улыбался.

Не будь нынешние обстоятельства настолько судьбоносны, он и сам с удовольствием порыбачил бы и походил по сырой земле босиком. В душе он во многих отношениях оставался ребенком, и подобное зрелище наводило его на радостные воспоминания о детстве.

За рекой лежала родная провинция Овари. Под осенним солнцем запах родимых мест волновал и тревожил.

Томита Томонобу и Цуда Нобукацу вернулись из важной поездки и с нетерпением дожидались приема у главнокомандующего.

Спешившись у въезда в деревню, Хидэёси пошел им навстречу непривычно быстрым шагом. Он лично отвел обоих в охраняемую укромную хижину под деревьями.

— Что ответил князь Нобуо? — спросил он.

Говорил он понизив голос. В глазах вспыхивали выдающие волнение искорки.

Первым начал Цуда:

— Князь Нобуо говорит, что ему понятны ваши чувства и что он дает свое согласие на встречу.

— Он согласен?

— Мало сказать — согласился. Чрезвычайно обрадовался.

— Вот как? — Хидэёси набрал полные легкие воздуха и шумно выдохнул. — Вот как?

Намерения Хидэёси в ходе нынешнего наступления по дороге Исэ с самого начала были весьма рискованны. Он надеялся разрешить вопрос дипломатически, но был готов, при необходимости, нанести удар по Куване, Нагасиме и Киёсу. После у него появилась бы возможность атаковать вражеские позиции на холме Комаки с тыла.

Цуда состоял в родстве с кланом Ода и доводился троюродным братом самому Нобуо, которому он и объяснил все преимущества и недостатки сложившегося положения вещей и от которого ему в конце концов удалось добиться ответа.

— Я не таков, чтобы воевать из любви к войне, — заявил Нобуо. — Если Хидэёси впрямь такого высокого мнения обо мне и предлагает мирные переговоры, я не стану уклоняться от встречи.

С начала противостояния на холме Комаки Хидэёси понял, что справиться с Иэясу будет трудно. Поэтому он решил поиграть на струнах человеческой души и найти взаимопонимание с ближайшими приверженцами из стана грозного врага.

В ближнем кругу клана Токугава подозрения по поводу Исикавы Кадзумасы были вызваны тайным влиянием Хидэёси. Так что, когда в игру вошел Нива Нагахидэ, приверженцы Нобуо, поддерживавшие связь с Кадзумасой, были заклеймены как миротворцы. Нобуо сам толком не знал, что на уме у Иэясу, и беспокоился по этому поводу, а в клане Токугава настороженно следили за поведением войска Нобуо. Весь этот разброд был вызван тайными действиями из далекой Осаки.

Во всех своих действиях Хидэёси неизменно руководствовался одним и тем же соображением, согласно которому любые жертвы, на которые приходится идти ради достижения мира, предпочтительней жертв, более многочисленных, которыми непременно обернется война. Более того, перебрав и использовав все возможности — прямое противостояние Иэясу на холме Комаки, хитроумное ведение боевых действий и даже опасный поход, — Хидэёси понял, что война против Иэясу не сулит ничего хорошего, и решил попытаться уладить спорный вопрос по-иному.

Во исполнение замысла на следующий день ему предстояла встреча с Нобуо.

Хидэёси поднялся ранним утром и, поглядев на небо, пробормотал:

— Что ж, небо благоприпятствует…

Накануне небо внушало Хидэёси изрядные опасения — по нему быстро летели темные осенние тучи, и Хидэёси боялся, что, сославшись на ненастную погоду, Нобуо захочет перенести встречу или изменить ее место, и тогда обо всем станет известно в клане Токугава. Ложась спать, Хидэёси был озабочен возможностью того, что события примут неблагоприятный оборот, но наутро тучи ушли, небо сияло синевой, в это время года непривычной. Хидэёси счел это добрым предзнаменованием и, пожелав себе удачи, сел на коня и выехал в Навабу.

В его свиту сейчас входили лишь несколько старших соратников клана, оруженосцы и двое прежних посланцев — Томита и Цуда. Правда, за рекой Матия Хидэёси принял дополнительные меры предосторожности, приказав небольшому отряду воинов укрыться в прибрежном тростнике и в соседних деревнях. Проезжая мимо постов, выставленных накануне с вечера, Хидэёси, словно не замечая их, непринужденно беседовал со спутниками. Прибыв на берег реки Яда на западной окраине Куваны, он спешился.

— Следует ли нам именно здесь дожидаться появления князя Нобуо? — спросил он и, усевшись, принялся любоваться окрестностями.

Не заставив себя долго ждать, появился Нобуо в сопровождении нескольких конных приверженцев. Нобуо, должно быть, еще на скаку заметил дожидающихся его на берегу людей и, не сводя глаз с Хидэёси, принялся совещаться со своими сопровождающими. Он остановился и спешился на изрядном расстоянии от того места, где сидел Хидэёси, и явно был насторожен.

Воины молодого князя выстроились в две колонны. Сам Нобуо двинулся в сторону Хидэёси, идя между ними. Блеск его доспехов призван был свидетельствовать о мужестве и могуществе.

Хидэёси! Не его ли Нобуо до вчерашнего дня именовал выродком, извергом и погубителем страны? Не его ли считал заклятым врагом, бесчисленным преступлениям которого счет вели и сам Нобуо, и князь Иэясу? Даже дав согласие на встречу с Хидэёси на заранее оговоренных условиях, Нобуо чувствовал себя неуверенно. Откуда ему было знать, что у Хидэёси на уме?

Увидев, что Нобуо с достоинством застыл на некотором расстоянии от него, Хидэёси поднялся с походного стула и, никем не сопровождаемый, поспешил навстречу сыну Нобунаги.

— Князь Нобуо!

Хидэёси изумленно всплеснул руками, словно встреча с Нобуо оказалась для него неожиданной.

Нобуо чуть было не попятился, а грозные воины с копьями и мечами, окружающие его с обеих сторон, застыли от изумления.