Хроники Ехо - Макс Фрай

– А как я должен себя с ним держать? – спросил я, поднимаясь. – Как с вашим другом? Или как с коллегой? Или как с человеком, который вам и, следовательно, мне, как вашему представителю, чем-то обязан? Или?..

– Хороший вопрос, – похвалил меня сэр Джуффин. – Третий вариант ближе всего к правде. Хамбара Гаттон в некотором смысле мой должник. Настолько давний, что мы успели привыкнуть друг к другу, как дальние родственники. Иногда Хамбара меня консультирует и таким образом как бы возвращает – не сам долг, но набегающие проценты. Справедливости ради следует сказать, что иметь такого консультанта большая удача. Хамбара – блестящий эрудит и очень неплохой колдун. Был бы одним из лучших в своем поколении, если бы не разменивался на всякую ерунду; впрочем, все эти чудачества ему даже к лицу… Словом, ты должен держать себя скорее как человек, который берет причитающееся ему по праву, чем как скромный проситель. Что, разумеется, не отменяет необходимости быть предельно вежливым.

– Когда берешь причитающееся по праву, быть вежливым гораздо проще и приятнее, – заметил я.

– Рад, что ты это понимаешь. Давай, беги, счастливчик. Считай, что все кельди уже у тебя в карманах.

– Спасибо, – сказал я. Немного подумал и повторил, на сей раз более искренне: – Спасибо.

Он, конечно, редкостный гад, этот господин Почтеннейший Начальник. С другой стороны, он мог бы вообще никогда не послать меня к своему приятелю-эрудиту, если уж Кофа не выдал этот его секрет. А что сперва три дня помучил – тут уж ничего не поделаешь. Послушать моего братца Анчифу, так на корабле новичкам еще хуже приходится, чем в Тайном Сыске.

Дом с кривой башней я действительно увидел издалека, стоило только объехать резиденцию Ордена Потаенной Травы, где когда-то блистали мой ныне неуловимый дед и его Великий Магистр Хонна, чье имя до сих пор почти никто решается произносить вслух: считается, будто эти звуки могут убить говорящего. Кстати, вранье – я в детстве, наверное, тысячу раз проверял.

Что же касается кривой башенки, я часто глазел на нее прежде – всякий раз, когда меня заносило в этот малонаселенный район. В Эпоху Орденов он считался пригородом Ехо, а после того как был построен Новый Город, внезапно стал географическим центром столицы, но на деле как был, так и остался тихим деревенским захолустьем, через которое все проезжают, не останавливаясь. Здесь недорогое жилье и, пожалуй, самые дешевые в Ехо трактиры, устроенные в подвалах и садах заброшенных резиденций распущенных Орденов. В студенческие годы я весьма ценил тамошние низкие цены и экзотическую обстановку, а что еда в этих забегаловках была по большей части скверная и вино кислое – так иного от них никто и не ждал.

Нередко, возвращаясь с дружеской попойки, я набредал на дом с кривой башенкой и думал – интересно, что за чудак здесь живет? Хорошо бы однажды случайно познакомиться с ним в соседнем трактире и напроситься в гости.

Теперь-то я знаю, что трактиры сэр Хамбара Гаттон предпочитал получше и подороже. Но наше знакомство все-таки состоялось, и дом с кривой башенкой наконец-то был к моим услугам – весь, целиком.

Хозяин дома лично встретил меня на пороге, любезный, как дюжина придворных, улыбчивый, как хозяин шикарного трактира, немолодой, но чрезвычайно привлекательный – был бы профессором, у него ни одна студентка занятий не пропускала бы, знавал я таких. Одет он был почти безупречно – желто-лиловая узорчатая скаба, удачно подобранное в тон лоохи цвета весенней травы, тончайшая ткань, безупречный покрой, я бы только синий тюрбан поменял на оранжевый, и был бы идеальный костюм, лучший в столице. Я решил при случае выспросить у нового знакомого адрес его портного и, вдохновленный столь удачным началом, вошел в дом.

Стоило переступить порог, как мне под ноги метнулся небольшой ярко-желтый диск. Я не успел сообразить, что это такое, а сэр Хамбара Гаттон уже поднимал с пола расписную керамическую тарелку и что-то укоризненно говорил – я сперва подумал, мне, но потом понял, что речь адресовалась посуде. Мне же досталась извиняющаяся улыбка.

– Простите, сэр Мелифаро, эту детскую выходку. Она новенькая, не привыкла еще к нашим домашним порядкам, да и скучает пока по своему гончару…

– Кто не привык к вашим домашним порядкам? – переспросил я.

– Тарелка, конечно же.

Я начал думать, что кривая башенка на этом доме совсем неспроста. Своего рода предупреждение: здесь у нас филиал Приюта Безумных, так что проходите мимо, господа прохожие, подобру-поздорову. И теперь ясно, почему сэр Джуффин считает хозяина дома своим должником – наверняка воспользовался служебным положением и помешал упечь его в Приют Безумных. А что ж, такая услуга действительно дорогого стоит.

Сэр Хамбара Гаттон заметил мое замешательство и звонко, от души рассмеялся.

– Вы же, наверное, никогда не встречались с посудой из Квехо. Представляю, что вы подумали! Ну да поделом мне.

– С посудой из Квехо? – переспросил я. – А что с ней не так?

– В Квехо испокон веков делают разумную посуду. Не то чтобы тамошние гончары были такими уж великими чародеями, просто именно в тех краях выходят на поверхность пласты мыслящей глины, было бы странно, если бы местные жители этим не воспользовались. Теоретически сделанная из этой глины посуда – мечта любой хозяйки. Поворачивается нужным боком, наклоняется так, чтобы было удобнее, сама покидает стол после еды, а если еще приучить ее самостоятельно мыться – вообще никаких забот. Однако на практике хлопот с ней не оберешься. Молодая посуда из Квехо дерзка и своенравна, и если не дать ей надлежащее воспитание, вреда от нее в хозяйстве будет больше, чем пользы. Я уже давно коллекционирую посуду из Квехо – как раз потому, что люблю с ней возиться. Наставлять на путь истинный детей или студентов – тяжкий труд, зато воспитывать чашки и тарелки – ни с чем не сравнимое удовольствие. Они доверчивы, сообразительны и никогда не забывают не единого сказанного им слова. Правда, моя хорошая?

Последняя фраза была адресована тарелке. После чего мы наконец прошли в гостиную и уселись в кресла. Тарелка же удобно устроилась на коленях своего воспитателя; Хамбара Гаттон рассеянно ее поглаживал, как комнатную собачку.

– Джуффин посвятил меня в суть вашей проблемы, – любезно сказал он. – Помочь тут несложно. У вас не будет никаких проблем с эльфийскими деньгами, если… Пожалуй, проще показать, чем рассказать. Сейчас, погодите.

Он отсутствовал несколько минут, вернулся уже без тарелки, зато с небольшой, но, похоже, очень тяжелой шкатулкой, сделанной из драгоценного синеватого металла. Закрыл распахнутые окна, оглянулся, проверяя, заперта ли дверь, и только после этого поднял крышку. К моему удивлению, внутри шкатулки почти не было пустого места – столь толстыми оказались ее стенки. Там едва помещалась всего одна монета, с виду – обычная медная горсть.

Стоило открыть шкатулку, и монета тут же пронзительно засвистела – очень похожий звук издают кельди, когда читаешь заклинание, только у них выходит гораздо тише. Я начал понимать, почему сэр Хамбара Гаттон запер окна, на его месте я бы тоже позаботился о покое соседей.