Межвидовой барьер. Неизбежное будущее человеческих заболеваний и наше влияние на него - Дэвид Куаммен

животное, которое играет роль резервуара, но оно должно быть сравнительно многочисленным и относительно привязанным к месту. Грызун? Небольшая птица? Летучая мышь, не летающая на большие расстояния?

Доказательства по обе стороны этой дихотомии разнообразны и интри-гующи, хотя и не полностью убедительны. Одно из этих доказательств – генетические различия среди вариантов эболавируса, которые обнаружили (или которые оставили следы) в людях, гориллах и других животных в разное время и в разных местах. Эболавирус в целом мутирует со скоростью, сравнимой с другими РНК-вирусами (то есть достаточно быстро), и количество различий между разными штаммами вируса Эбола может стать очень важной информацией о его происхождении во времени и пространстве. Питер Уолш и два его соавтора опубликовали в 2005 г. статью, где с помощью генетических данных и географического анализа показали, что все известные варианты эболавируса произошли от предка, очень похожего на вирус, обнаруженный в Ямбуку в 1976 г.

Соавторами Уолша стали Лесли Рил, уважаемый медицинский эколог и теоретик из Университета Эмори, и талантливый молодой коллега Роман Бик. Они вместе представили карты, графики и семейные древа, показывавшие сильную корреляцию между тремя видами расстояний: от Ямбуку (в милях), от события 1976 года (во времени) и от общего, похожего на вирус Ямбуку предка (в генетических различиях). «Вместе взятые, наши результаты явно указывают на вывод, что [вирус Эбола] постепенно распространялся по Центральной Африке от точки происхождения близ Ямбуку в середине 1970-х гг.», – писали они[56]. Название статьи одновременно являлось ее кратким изложением: «Волнообразное распространение эболавируса Заир». Это может быть, а может и не быть новый патоген, – по крайней мере, новый для этих мест. (Другие данные, опубликованные позже, говорят, что филовирусам, вероятно, уже много миллионов лет.) Но, возможно, что-то случилось, и довольно недавно, из-за чего вирус изменился и стал поражать людей и обезьян. «При таком сценарии характерная структура филогенетического дерева, сильная корреляция между датами вспышек и расстоянием от Ямбуку, а также корреляция между генетической и географической дистанцией могут быть истолкованы как результат движущейся со стабильной скоростью волны [эболавирусной] инфекции». Одно из последствий этой движущейся волны, по их словам, – масштабное вымирание человекообразных обезьян. Некоторые региональные популяции были практически уничтожены, – например, гориллы в лесу Минкебе, заповеднике Лосси или территории, окружавшей Моба-Баи, – потому что Эбола налетела на них, словно цунами.

Вот так выглядит волновая гипотеза. Корпускулярная гипотеза использует практически те же самые данные, но выстроенные иначе, и приходит к выводу, что все эти вспышки – отдельные и независимые друг от друга, а не часть движущейся волны. Группа Эрика Леруа тоже собрала дополнительные данные, в том числе образцы мышц и костей горилл, шимпанзе и дукеров, найденных мертвыми недалеко от мест вспышек среди людей. В некоторых трупах (особенно горилл) они обнаружили следы заражения вирусом Эбола, и генетические различия в вирусах, поразивших отдельных животных, были небольшими, но значительными. Кроме того, они изучили ряд образцов человеческих тканей, взятых во время вспышек в Габоне и Конго в 2001–2003 гг., и обнаружили восемь разных вариантов вируса. (Разница между ними была меньшей, чем различия между пятью видами эболавируса.) Подобные различия между вирусами, предположили они, нужно рассматривать в контексте сравнительно стабильного генетического характера. Разница между вариантами говорит о долгой изоляции в отдельных регионах, а не о накатывающей волне нового единообразного вируса. «Таким образом, вспышки Эболы, скорее всего, не являются одной большой волной, распространяющейся по бассейну Конго, как предполагали другие, – писала команда Леруа, явно подразумевая гипотезу Уолша, – а вызваны многочисленными эпизодами заражения человекообразных обезьян от животного-резервуара»[57].

Это кажущееся противоречие между корпускулярной гипотезой Леруа и волновой гипотезой Уолша, как мне кажется, объясняется тем, что они просто спорят о разных вещах. Недопонимание могло быть вызвано общением по неофициальным каналам и определенным чувством конкуренции в той же степени, что и неоднозначными результатами в опубликованных статьях. Уолш, если предельно упрощать, предлагает следующее: по Центральной Африке идет волна вируса Эбола, которая заразила новое животное-резервуар или резервуары. Затем, обосновавшись в новом носителе, по словам Уолша, вирус начал там и тут перескакивать на популяции обезьян и людей. Результат этого процесса выражается цепочкой вспышек заболевания среди людей, которые совпадают с массовой гибелью шимпанзе и горилл, словно вирус распространяется именно среди популяций обезьян в Центральной Африке. Во время нашего разговора в Либревиле Уолш, впрочем, настаивал, что никогда не утверждал о волне смертности среди горилл, когда одна их группа заражает другую. Волна Эболы, объяснял он, перемещается среди популяций животного-резервуара, а не обезьян. Обезьяны действительно умирают массово и в разных местах, и в какой-то степени ситуация усугубляется передачей вируса от обезьяны к обезьяне, но общая картина говорит, что вирус обосновался в какой-то другой, до сих пор не идентифицированной группе животных, с которой обезьяны часто контактируют. Леруа, с другой стороны, представил свою корпускулярную гипотезу «многочисленных независимых заражений» в качестве диаметральной противоположности не вышеизложенной идее Уолша, а гипотезе о непрерывной волне заболевания среди обезьян.

Иными словами, один ученый воскликнул: «Яблоки!» Другой возразил: «Нет, не апельсины!» Кто-то из них может быть прав или неправ, но их аргументы направлены не совсем друг против друга.

Итак… Свет – это волна или частица? Уклончивый, современный, квантово-механический ответ: да. Кто прав насчет эболавируса: Питер Уолш или Эрик Леруа? Возможно, и здесь лучший ответ – да. Уолш и Леруа, в конце концов, написали совместную статью, с Романом Биком и Лесом Рилом в качестве умелых примирителей; они предложили логичный гибрид из своих взглядов на семейное древо вариантов эболавируса (как потомков вируса, найденного в Ямбуку) и молотоголового крылана и два других вида летучих мышей как сравнительно новый естественный резервуар. Но даже в этой статье некоторые вопросы остались без ответа, в том числе следующий: если летучие мыши лишь недавно заразились вирусом Эбола, почему они не болеют?

Четыре соавтора договорились и насчет нескольких других базовых вещей. Во-первых, крыланы могут быть резервуаром вируса Эбола, но не обязательно единственным резервуаром. Может быть, здесь замешано другое животное – более древний резервуар, давным-давно адаптировавшийся к вирусу. (Если это так, то где скрывается это животное?) Во-вторых, они согласились, что от эболавирусной болезни умерло слишком много людей, но горилл от нее умерло намного больше.

22

После бесплодных поисков возле Моба-Баи на северо-западе Конго Билли Кареш, я, эксперт-следопыт Проспер Бало и другие члены нашей команды отправились в обратный трехчасовой путь по реке Мамбили на пирÓге. Мы не привезли ни одного образца замороженной крови горилл, но тем не менее я был рад