Певица Перна - Энн Маккефри

— Ой, Сильвина…

— Никаких «ой», — отрезала женщина, но не строго, а скорее шутливо.

— Не думай, что от меня укрылись мелкие пакости Поны или самой Данки. Нет, этот дом тебе явно не подходит. Я так сразу и подумала, но у меня были свои причины для начала засунуть тебя туда. А теперь, когда мы как следует осмотрелись, пора переселить тебя к нам. Вот и Олдайв настаивает, чтобы ты не перетруждала ноги. К тому же, ясно, как день, что твоим файрам так же неуютно у Данки, как и ей с ними под боком. Вот старая дуреха! Полно, Менолли! — Сильвина сердито сверкнула глазами. — Я же сказала — ты здесь не при чем! И вообще, для тебя, полноправной ученицы, эти бездарности, которых учат только потому, что они платят, не компания. И, наконец, ты должна быть как можно ближе к яйцам, пока не наступит Рождение. Итак, решено: ты будешь жить в Цехе арфистов! И хватит об этом. — Сильвина встала. — Собирай свои вещи и пойдем переселяться обратно — в ту комнату, где ты ночевала в первый день.

— Слишком уж она роскошная!

Сильвина шутливо прищурилась.

— Я, конечно, могла бы убрать оттуда всю мебель, снять занавески и выдать тебе топчан, как у всех школяров, и складной табурет…

— Так будет куда лучше…

Сильвина так пристально взглянула на девочку, что та вспыхнула и замолчала.

— Ах ты, глупышка! Поверила, что я всерьез?

— А разве нет? Вещи в этой комнате слишком ценные для простого школяра. — Сильвина не спускала с нее глаз. — И так мои файры для всех как бельмо в глазу — зачем мне лишние неприятности? Комната просто великолепная, но если в ней будет только то, что полагается каждому ученику, то это будет по справедливости, ведь правда?

Сильвина еще раз задумчиво взглянула на нее, покачала головой и тихонько рассмеялась. — А знаешь, ты права. Тогда ни у кого не будет повода судачить о твоем переезде. Но ученический топчан совсем узенький, а у тебя файры.

— А можно взять два топчана, если, конечно, у вас найдется лишний?

— Так и сделаем! Свяжем ножки и возьмем тюфяк потолще.

Сказано — сделано. Комната, лишенная громоздкой мебели и нарядных занавесей, казалась гулкой и пустой. Менолли уговаривала Сильвину, что ей и так очень нравится, но та велела девочке помолчать: кто здесь, в конце концов, Главная смотрительница? Из кладовой извлекли старые занавеси, отправленные туда по причине ветхости, и Сильвина сказала, что в свободное время девочка может их подштопать. Пол украсили несколько ярких ковриков. Длинный стол из учебного класса — одна ножка у него была сломана в потасовке, а потом починена — скамья и сундучок для одежды придали комнате некое подобие уюта. По мнению Сильвины, вид у нее все равно был до невозможности убогий, но зато никто не сможет сказать, что она слишком хороша для скромного школяра.

— Ну, с этим мы покончили. Пьемур, ты меня ищешь?

— Нет, Сильвина, я пришел за Менолли. Меня прислал мастер Шоганар — она отчаянно опаздывает к нему на урок.

— Что за вздор? В день Падения все уроки отменяются. И ему это известно не хуже других, — отрезала Сильвина и взяла Менолли за руку, собираясь куда-то вести.

— Вот и я ему сказал, — во весь рот ухмыльнулся Пьемур, — а он возьми и спроси: когда это Менолли успели приписать к какой-нибудь группе? Я-то, конечно, знаю, что ничего подобного не было. Тогда он сказал: чем болтаться без дела, пусть лучше поучиться кое-чему полезному… — Пьемур пожал плечами, демонстрируя свое полное бессилие перед лицом столь неумолимой логики.

— Ладно, девочка, тогда лучше ступай. Все равно мы уже устроились. А ты, Пьемур, слетай к Данке. Попроси Аудиву — только вежливо, слышишь, постреленок? — собрать вещи Менолли, в том числе и кофту с юбкой, которые она сегодня выстирала. Что еще, Менолли? — Сильвина улыбнулась, она прекрасно понимала: Менолли рада-радехонька, что ей не придется возвращаться в домик самой.

— Моя свирель у мастера Джеринта, так что остаются только лекарства.

— Беги, Пьемур, да смотри, не перепутай: тебе нужна Аудива и никто другой.

— Что я сам не знаю, что ли?!

— Вот паршивец! — крикнула ему вслед Сильвина. — Но сердце у мальчишки доброе. А как поет… — слышала, наверное? Он, конечно, маловат, я предпочитаю иметь дело с мальчишками постарше, но себя в обиду не даст, негодник этакий! А что еще ему, спрашивается, делать с таким великолепным дискантом? Луковицы выращивать или стадо пасти? Нет, таким редким птицам, как вы с Пьемуром, самое место здесь, в Цехе арфистов. А теперь ступай, пока мастер Шоганар не начал реветь на весь дом. С ним нам никакая сирена не нужна, так-то!

Спустившись вместе с Менолли с лестницы, Сильвина легонько подтолкнула ее к открытой двери зала, а сама свернула в сторону кухни. Менолли глядела ей вслед: как ей благодарить Сильвину за ласку и понимание… Она ничуть не похожа на Петирона, и все же Менолли была уверена: с любым вопросом, с любой бедой она может смело прийти к Сильвине, как в свое время приходила к Петирону. Сильвина — как… надежный якорь в бурном море. Покорно шагая через двор к мастеру Шоганару, Менолли усмехнулась про себя — надо же придумать такое моряцкое сравнение для женщины, столь далекой от морской стихии! Сильвина не ошиблась. Мастер Шоганар ревел, бушевал и неистовствовал. Но Менолли, приободренная радушием Сильвины, молча снесла все его попреки. Наконец, изрядно притомившись, мастер взял с нее торжественное обещание — что бы ни случилось утром, послеобеденные часы принадлежат ему. Иначе он никогда не сделает из нее певицу. Так что пусть соблаговолит являться к нему несмотря на пожар, ураган или Нити — а как иначе, спрашивается, она собирается оправдать доверие — и его, как учителя, и всего Цеха арфистов — которые любезно согласились открыть ей секреты мастерства?

Не оставляй меня одну! —

То крик в глухой ночи.

В нем, раздирая тишину,

Тоска и страх звучит.

Среди ночи Менолли проснулась: ее разбудило беспокойное поведение ящериц. Девочка даже пожалела, что позволила им спать вместе с собой — день выдался утомительный и полный волнений, вечером она долго не могла заснуть. От игры ладонь так разнылась, что пришлось смазать шрам холодильным бальзамом, чтобы унять боль. Красотка больно хлестнула девочку хвостом по щеке. Менолли слегка потормошила маленькую королеву, надеясь прогнать мучающий ее тревожный сон. Но Красотка не спала, ее желтые глаза стремительно вращались, выдавая крайнюю степень возбуждения. Все файры, как один, бодрствовали, бдительно всматриваясь в ночную тьму.

Увидев, что Менолли открыла глаза, Красотка вскрикнула — в ее голосе звенели тревога и страх. Нырок и Крепыш свернулись у Менолли на груди; судя по цвету и скорости вращения глаз, они тоже чего-то боялись. Остальные файры, прижавшись к ней, тихонько курлыкали, ища утешения. Приподнявшись на локте, девочка выглянула в открытое окно. Вдали на темном небе еле различимо чернели огневые высоты Форт холда. Она с трудом разглядела очертания сторожевого дракона. Великан не шевелился — видимо, то, что встревожило файров, его ничуть не беспокоило.