Ночь вне закона - Себастьян Фитцек

Бен рассчитывал, что Швартц в любой момент подаст им знак молчать (что они и без того делали), что-нибудь скажет, чтобы задержать звонившего для перехвата и определения номера (чего, вероятно, даже не планировалось), или положит трубку, чтобы больше не слушать всевозможные угрозы.

На что Бен абсолютно не рассчитывал, так это на то, что полицейский улыбнется и передаст ему трубку:

– Это вас.

– Меня?

– Ваша жена, Дженнифер. Ваш отец проинформировал ее. Она хочет поговорить с вами.

С облегчением Бен на секунду закрыл глаза.

Он повернулся спиной к Швартцу и Арецу и, улыбаясь, приложил трубку к уху.

– Привет, Дженни, – сказал он. – Очень рад тебя слышать.

Через мгновение в нем что-то умерло.

– Ничего сейчас не говорите, господин Рюман, – прошептал голос, который из-за этого звучал еще более угрожающе, чем если бы мужчина на другом конце провода орал на него. – Не совершайте глупостей, Беньямин. Делайте все, что я вам скажу, иначе очень скоро в вашей семье станет на одного человека меньше. Сейчас скажите «О’кей».

Бен сделал, как ему было приказано. Механически. Ощущая болезненное давление в ушах.

– О’кей.

– Очень хорошо, – похвалил его гнусавый голос, показавшийся Бену знакомым. Но из-за шипящего шепота он не мог определить, кто это. – Теперь растяните губы в улыбке и скажите: «Не переживай, я в хороших руках».

Бен пытался следовать указаниям, повторил и это предложение и услышал в ответ одобрительное мычание. Он обернулся и рискнул взглянуть на Швартца, который сидел за обеденным столом перед своим планшетом. Арецу с дивана пялилась на неработающий телевизор и царапала себе запястья.

Никто за ним не наблюдал. Никто не замечал, что он в критическом положении.

– А сейчас идите в туалет и позвоните мне с вашего сотового самое позднее через три минуты. – Мужчина продиктовал ему номер, который Бен от волнения едва сумел запомнить. Повторив номер еще раз, шантажист пригрозил: – Никаких ошибок. Никаких глупостей. Ни с кем не говорите. Ни с вашим сторожевым псом, ни с девушкой. Просто идите в туалет. Запритесь и перезвоните мне. Поверьте, вы не хотите знать, что случится, если вы этого не сделаете. Если вы все поняли, скажите сейчас: «Да, хорошо, Дженни. Я буду осторожен».

Бен кивнул, и его затошнило, когда он снова подчинился приказу неизвестного. Особенно на последних шести словах, которые мужчина потребовал от него. Бен сказал: «Спасибо. Ты очень добра ко мне», положил трубку, и его чуть не вырвало.

– Что вы сделали с Дженни?

– Ничего. Я не знаю вашу жену, – сказал мужчина, который велел перезвонить ему.

Ванная комната была в два раза больше, чем в его теперешней временной квартире, с безбарьерным душем и достаточным пространством для инвалидной коляски. В настоящий момент Бен опирался на поручни рядом с унитазом, чтобы не потерять равновесие. Пропотевшая насквозь футболка липла к телу, как и язык к нёбу.

– Я не знаю, где сейчас находится ваша жена, и она меня не интересует.

Бен перевел взгляд на ванну. Она была также оборудована поручнями по бокам и над головой, а кроме того, распашной дверцей, которая, как у дорогого спортивного автомобиля, открывалась вверх, чтобы обеспечить легкий доступ колясочнику. Сейчас ему больше всего хотелось лечь на дно и пустить воду, чтобы больше не слышать мира и голос шантажиста.

– Я вам не верю. С кем только что разговаривал полицейский?

– С прохожей, которая заработала пятьдесят евро, чтобы помочь с розыгрышем на мальчишнике.

Бен устало опустился на сиденье унитаза. Мальчишник?

Похоже, многие воспринимали его жизнь как больную игру, а его самого – как персонажа, которого можно пугать до смерти ради общего веселья.

– Чего вы от меня хотите? – спросил он, боясь ответа.

– Не волнуйтесь. Не вашей смерти, как вы, наверное, думаете.

– Тогда чего?

– Покиньте квартиру.

– Нет. – Бен помотал головой и поднялся. Он подошел к регулируемому по высоте умывальнику и одной рукой оперся о его край. В зеркале отражался больной, утомленный от бессонной ночи мужчина с красными пятнами на лице.

– Неправильный ответ, – сказал шантажист. – Вы немедленно покинете квартиру. Без полицейского. Но с Арецу.

– А если нет?

Бен услышал электронный сигнал входящей эсэмэски.

– Откройте ссылку, которую я вам только что отправил.

После этого предложения связь прервалась.

Бен отнял трубку от уха. Текстовое сообщение было отправлено с неопределившегося номера. Он кликнул на подчеркнутую голубую строчку, и экран смартфона сначала почернел, потом стал зеленым и, наконец, показал больничную палату.

– Джул!

Бену хотелось кричать, и он остановил себя лишь тем, что закусил руку.

– Все в порядке? – крикнул снаружи полицейский, который, видимо, уже начал удивляться, почему его подопечный так долго сидит в ванной.

– Да, – прокряхтел Бен.

«Нет, ничего не в порядке».

– А по голосу не скажешь!

Бен закрыл глаза, вытер пот с лица.

– Простите, все эти события отразились на моем желудке, – выдавил Бен, и Швартца, видимо, удовлетворил такой ответ. Вообще-то это соответствовало правде. В данный момент, когда Бен наблюдал за дочерью, неподвижно лежащей в больничной палате и подключенной к аппаратам жизнеобеспечения, его желудок был готов вывернуться наизнанку.

Его чуть не вырвало, когда он понял, что это съемка в режиме реального времени, потому что разрешение камеры, установленной на телевизоре или вмонтированной в него, было настолько хорошим, что Бен смог разглядеть время на мониторе рядом с кроватью Джул.

Оно точно соответствовало показанию часов на его сотовом телефоне.

Переведенный в режим вибрации смартфон зажужжал в его руке, одновременно прервалась прямая трансляция из палаты его лежащей в коме дочери.

Бен нажал на кнопку «Принять звонок» так сильно, словно хотел продавить ее насквозь.

– Оставьте Джул в покое, – прошипел он.

– Боюсь, уже не получится.

Бен сложил свободную ладонь в рупор, приложил к микрофону и сказал по возможности громко, но так, чтобы не привлекать еще больше внимания Швартца за дверью:

– Я сейчас положу трубку и проинформирую полицию и больницу.

– Если вы это сделаете, Джул умрет.

– Уберите от нее руки.

– Слишком поздно.

Бен взглянул в зеркало. Мужчина в нем постарел еще больше.