Лабиринт Сумерек - Анна Клименко

«А может быть, они просто ушли?» – он покачал головой. Плохо, когда начинаешь обнадеживать сам себя – это всего лишь означает, что надежды больше нет…

Лан-Ар вдруг снова представил себе бадью с пенными островами, жасмин и неподвижное тело Нитар-Лисс на дне.

Или так даже лучше? То, что ее больше не будет?

– Входи, – раздался насмешливый голос, – я так и думала, что ты вернешься.

* * *

Нитар-Лисс стояла у входа на вторую половину дома и расчесывала гребнем волосы, волнами ниспадающие до пояса.

– Где Шез-Нолд? – быстро спросил ийлур, переступая через порог, – он… я хотел сказать, но…

– Его прислал Элхадж за моей головой. Сама знаю.

Лан-Ар сделал еще один осторожный шаг.

– Где он?

В темноте Нитар-Лисс казалась призраком с провалами вместо глаз, и у Лан-Ара – он сам не понял отчего – по спине побежали мурашки. Губы темной жрицы дрогнули и растянулись в холодной улыбке.

– Его больше нет в Эртинойсе, – сказала она и отвернулась.

– Что?!!

Вмиг все стало на свои места. Похоже, Нитар-Лисс догадывалась о том, какая роль уготована ассасину из Храма, и приложила все усилия, чтобы отвлечь его, завлечь, очаровать… А затем быстро и ловко убила, вернее, принесла в жертву Темной Матери синхов. И то, что Нитар-Лисс приказала Лан-Ару убираться вон, могло означать только одно: она не хотела, чтобы раб из храма Фэнтара стал свидетелем еще одного убийства.

– Как… твоя спина? – почти беззвучно спросил Лан-Ар. Просто так – чтобы ушла, растворилась в звуках ночи повисшая между ними тишина.

Он прислонился плечом к прохладной глинобитной стене; во рту плавала горечь.

«Да что это с тобой?» – издеваясь, спросил себя Лан-Ар, – «разве не ты кинулся спасать эту ийлуру? Разве не ты хотел, чтобы она осталась жить?»

– Великолепно, – отозвалась из темноты жрица, – не болит.

Шелестя по полу одеянием, она медленно пересекла разделявшее их пространство и остановилась на расстоянии вытянутой руки.

– А ты, Лан-Ар, скажи, почему ты вернулся? Если бы ты ушел, я бы не стала тебя преследовать…

Свет луны робко тронул ее плечо, скользнул по шелку вниз, на пол.

– Потому что перерисовала карту, когда ты спал.

Лан-Ар вспомнил золотые пылинки на дне котелка и невольно усмехнулся. Ну конечно! Золотые розы, всюду они, заполонили Эртинойс, как сорная трава…

– И тебе не нужны сокровища, о которых я говорила, – с усмешкой продолжила ийлура, – и тебе больно от того, что идешь к Сумеречному хребту с такой ийлурой, как я… Знаешь, как я поднялась на ноги? Шейнира обещала исцелить меня в обмен на приносимые жертвы. И те, кто умирает на алтаре – все они отправляются к Шейнире только потому, что мне не хочется быть калекой… Так отчего же?

Лан-Ар молчал. То, что он мог ответить, витало где-то рядом, в темном и душном воздухе – но никак не желало обретать внятную форму.

Нитар-Лисс покачала головой.

– Счастливы те, кто не задумывается, – медленно сказала она, – но ты, кажется, не выглядишь счастливым.

И вдруг, зло сверкнув глазами, спросила:

– Шез-Нолда больше нет здесь, так чего тебе еще надо?

– Ничего.

Лан-Ар вздохнул, огляделся. Кажется, на эту ночь все закончилось; теперь усталость давила каменной глыбой, хотелось просто лечь, закрыть глаза и не о чем не думать.

– Хм. Ничего… Сам-то ты в это веришь?

Ийлур так и не понял, что такого сделала Нитар-Лисс – только моргнул при виде ее свалившегося на пол одеяния. Она отточенным движением перешагнула через шелк.

– Что бы там ни говорили, Лан-Ар, Шейнира сильна в наших сердцах. Слишком мало в Эртинойсе тех, чье сердце на самом деле исполнено света. В моем уже давно царит тьма, в твоем обитают сумерки. И чем закончится наш поход, не известно даже Санаулу.

Он хотел что-то сказать, но не успел. Думал, что прикосновение к коже Нитар-Лисс будет подобно глотку прохладной воды, но ошибся. Жрица Шейниры вся горела, словно у нее был жар.

… – И что теперь? Меня тоже принесешь в жертву?

– Нет. – она зевнула, – твое время еще не настало. Не беспокойся об этом.

…По земле стлался туман, оседая алмазной пылью на траве и застывая хрустальными каплями на паучьих сетях. Дорога, мощеная ракушечником, тонула в сумерках; над головой шелестели ладонями-листьями старые клены – и все мешалось вдали сизой дымкой, разбавленной уходящей ночью.

– Мне не дает покоя убитая Эльваан, – громким шепотом сказа Эристо-Вет.

Элеана, как живая, стояла перед глазами. Круглая мордашка, задорная улыбка, хитрый прищур ярких аметистовых глаз. И вот теперь – ее не стало. Кто мог желать ее гибели? Обманутый клиент, обычный вор – или же… Те, кто может стоять за убийством Ин-Шатура?

Эристо-Вет покачала головой. Нет, что-то здесь не так. Ведь Посвященный сам сказал, что его убила Нитар-Лисс, а в тот вечер, когда отрубили голову Эльваан, темная ийлура была далеко.

«Но, может быть, у нее в Альдохьене остались сообщники?»

– Кто мог ее убить? – пробормотала она, уставившись на жесткий гребень щера, – да и зачем?

Дар-Теен молча ехал рядом. Он, как и раньше, предпочитал не вмешиваться в размышления Эристо-Вет, а тихо думал о своем. Кэльчу задремал в седле и поминутно клевал носом, было бы правильным разбудить его – не приведи Фэнтар, свалится да свернет себе шею, но болтовней надоел он всем хуже горькой редьки, и Эристо-Вет мстительно не будила его, наслаждаясь воцарившейся тишиной.

Она зевнула. Провались все к Шейнире, сейчас бы заснуть… Но время дорого, да и осталось до Хатрана совсем немного.

– Ин-Шатур сказал, что его убила Нитар-Лисс, – прошептала ийлура.

И нахмурилась. Если она начинает рассуждать вслух – плохо дело. Значит, запуталась окончательно…

«Да и… проклятье! Разве Ин-Шатур говорил, что его убила именно Нитар-Лисс? Ведь он… да, он всего лишь сказал, что эта женщина очень опасна. И все».

– Бедная Эльваан, – ийлура вытерла набежавшие вдруг слезы, – хотелось бы знать… Осталась бы ты в живых, не навести я тебя со своими дурацкими вопросами?

– Не стоит себя винить, – подал голос Дар-Теен.

Он пришпорил щера, поравнялся с Эристо-Вет.

– Даже если ее убили из-за того, что она увидела в гранях Темного кристалла. Более того, если это так, то ты поступаешь правильно. Не стоит быть куклой в руках метхе Альбруса, я так думаю.

Эристо-Вет поймала себя на том, что окончательно раскисает. Ей вдруг стало жаль себя и Дар-Теена, и свои мечты о «тихой жизни когда-нибудь», и то, что этот ийлур будет еще много лет безмолвно ждать ее, поддерживая в тяжелые минуты и ничего не требуя взамен. Она тихо всхлипнула и отвернулась.