Завидный жених - Джеки Д'Алессандро

– Да. Хотите посмотреть?

– Очень.

Филипп остановился и повернулся к ней лицом. Мередит с удивлением увидела, что он развязывает галстук.

– Ч-что вы делаете?

– Собираюсь показать вам монету.

Ослабив галстук, он распахнул воротник белоснежной рубашки, обнажив шею, и вытащил наружу висевшую на груди цепочку, к которой был прикреплен небольшой круглый предмет. Он не стал снимать цепочку с шеи, а вместо этого подошел к Мередит ближе и протянул ей медальон.

Мередит не смела шевельнуться. Они стояли в самом тихом месте безлюдной дорожки, озаренном только бледным лунным светом, едва пробивающимся через крону вязов. Шум, музыка, гуляющие пары и огни иллюминации – все осталось где-то далеко за деревьями. Ветерок, напоенный ароматами цветов, шевелил складки ее юбки, и они нескромно прикасались к сапогам лорда Грейборна. Не больше чем два фута между ними. Один шаг – и она сможет всем телом приникнуть к нему. Мередит слышала его дыхание. Интересно, а он слышит, как бьется ее сердце?

Она взглянула на монету, которую протягивал Филипп, и как под гипнозом протянула к ней руку. Он вложил монету ей в ладонь, и прикосновение его пальцев обожгло Мередит, словно огнем.

Какая теплая... Она непроизвольно сжала в руке золотой кружок, нагретый теплом его тела, потом медленно разжала пальцы, чтобы рассмотреть его.

– Здесь слишком темно, я ничего не вижу.

Он подошел ближе. Теперь их разделяло всего несколько дюймов.

– Так лучше?

? Да.

Но Мередит лгала! Разум кричал ей, что она должна отодвинуться, пока не поздно, но ноги отказывались повиноваться. Даже в темноте Мередит видела, как пристально смотрит Филипп на ее губы.

Он осторожно прикоснулся ладонями к ее лицу и провел большим пальцем по щеке.

– Какая мягкая, – прошептал он, – какая удивительно мягкая.

Он наклонял голову медленно, позволяя ей передумать, отступить и положить конец этому безумию, но Мередит лишь закрыла глаза.

Его прикосновение к ее губам было легче перышка. Больше всего Филиппу хотелось схватить ее и прижать к себе так тесно, чтобы их тела слились в одно. Но вместо этого он лишь накрыл ладонью ее руку, все еще державшую монету, и привлек ее к своей груди. Он медленно провел языком по пухлой нижней губе, и ее рот приоткрылся, впуская его в свою теплую глубину.

Восхитительно! Ее вкус был под стать запаху – дразнящим, сладким и полным соблазна. Как у самого вкусного и самого свежего пирожного! Как долго сможет он сдерживать желание насладиться им? Мередит тихо застонала, и Филипп прикоснулся кончиками пальцев к ее горлу. Другой рукой он держал ее за талию, все теснее прижимая к себе.

Мередит выпустила монету и прижала раскрытую ладонь к его груди. Она хотела услышать стук его сердца, всем телом ощутить его желание. От трепетных прикосновений у Мередит так слабели колени, что она, наверное, упала бы, если бы Филипп не прижимал ее к себе, продолжая исследовать секретные закоулки ее рта.

Мало... Ему было мало завладеть только ее губами. Не прерывая поцелуя, он развязал шелковую ленту шляпки и нетерпеливо отбросил ее, запустил пальцы в густую теплоту ее волос, и шпильки с тихим стуком высыпались на гравий. Волосы оказались мягкими и душистыми. Но и этого было недостаточно!

Сжав ее голову, Филипп слегка откинул ее назад и прильнул губами к нежному изгибу горла. Он с удовольствием отметил, что ее пульс бьется как сумасшедший, и прикоснулся языком к пульсирующей жилке. С глубоким вздохом Мередит приподнялась на цыпочки и обхватила одной рукой его затылок, а другую, все еще лежавшую на груди, переместила повыше и прикоснулась дрожащими пальцами к его обнаженной шее.

Почувствовав ее пальцы на своей коже, Филипп перестал сдерживать себя и страстно впился в ее губы, подталкиваемый тем, что Мередит с такой готовностью отвечала ему. Горячее желание, заполнявшее его, заставило забыть об осторожности, и он дал волю своей неутоленной жажде. Его руки, обычно такие спокойные и терпеливые, что он часами мог собирать крошечные осколки разбитого сосуда в одно целое, метались по телу Мередит, сжимали и стискивали его, как будто спешили и не могли вдоволь насладиться ощущением близости.

А она прижималась к нему все теснее, и его отвердевшая плоть терлась о ее податливое тело. Филипп вздрогнул и почувствовал, что еще одна секунда – и будет слишком поздно: он уже не сможет остановиться. Усилием воли он оторвался от ее губ, поднял голову и посмотрел на запрокинутое женское лицо.

Глаза Мередит были закрыты, быстрое, неровное дыхание срывалось с полуоткрытых губ, темные волосы в беспорядке рассыпались по плечам. Новый приступ желания овладел им, но, стиснув челюсти, Филипп не позволил себе еще раз приникнуть к ее губам. Ее веки затрепетали, она открыла глаза, и их взгляды встретились.

Черт! Сейчас Филипп проклинал темноту, которой радовался несколько минут назад. Она мешала ему разглядеть выражение лица Мередит. Он хотел видеть ее глаза. Расширились ли зрачки? Ее кожу. Порозовела ли она от желания?

Они еще стояли, обнявшись, и возбуждение никак не оставляло Филиппа. Господи, как же он хотел ее! Его самого пугала непривычная сила этого желания. Можно ли объяснить ее лишь тем, что у него так давно не было женщины? Или причина в том, что это желание вызвано именно этой женщиной?

Он прикрыл глаза и попытался представить себе, что держит в своих объятиях другую. Ничего не вышло! Он видел только ее. И понимал, что только она сможет утолить его жажду.

Молчание становилось тягостным, и Филипп понимал, что надо что-то сказать. Но что? Истинный джентльмен, несомненно, начал бы извиняться и молить о прощении. Но разве можно считать его истинным джентльменом, если он намеренно увлек ее в самый темный уголок парка именно для того, чтобы поцеловать? И как мог он извиняться, если нисколько не жалел о содеянном?

И все-таки Филипп не решился произнести главные слова: «Я хочу тебя. Я очень тебя хочу». Вместо этого он осторожно убрал завиток волос с ее лба и нежно прошептал ее имя:

– Мередит.

Звук его хриплого шепота развеял чувственный туман. Мередит медленно возвращалась к реальности. Все ее тело еще трепетало от только что пережитого наслаждения. Укромная женская плоть, ставшая горячей и влажной, пульсировала, отзываясь на его жаркую мужскую твердость, которую она ощущала через все юбки. У Мередит никогда не было сомнений по поводу его неспособности... действовать. А как он целовал ее...

Господи, она чуть не потеряла сознание! Сколько ночей провела она без сна, пытаясь представить себе, как это бывает, а потом мучилась, подавляя бесполезные желания. Мередит слишком хорошо знала, куда может завести подобное любопытство, и уже давно поклялась себе, что по этой дороге она никогда не пойдет. И все-таки она позволила лорду Грейборну увлечь себя прочь от людей и яркого света, в глубине души зная, что он поцелует ее. И надеясь на это.