Остров для белых - Михаил Веллер

На протяжении всех последних лет жизни, судя по письменным артефактам, впадающий в безумие автор переходил от трагических картин с их безвыходным пессимизмом к агрессивным призывам не просто бороться за традиционные ценности, но беспощадно уничтожать врагов всеми способами.

Отщепенец и маргинал Мелвин Баррет славил свою историю, культуру и расу — и однако был не лишен справедливости и милосердия к тем, кого природа обошла своими милостями. Можно было бы сказать, что он просто родился не в свое время, если бы он не родился в конце времен.

Ему не суждено было узнать, что некоторые из задуманных им книг были написаны другими людьми, пусть чуть иначе; а кое-что из придуманного им произошло на самом деле. Как и нам не доведется узнать, какие еще книги, канувшие в исчезнувшем времени, он написал.

— Писать, блять?! Литературу, художественную, на хер?! А тебе в окно видно — что там делается? У тебя память не отшибло? Глаза есть? Мозг не отоспал?

А ты не заметил, что писатель давным-давно перестал быть «властителем дум»? Ты вспомни XIX век — кто там «гремел над миром, подобно урагану»? Виктор Гюго! И был Диккенс в Англии, и Марк Твен в Америке, и Толстой в России!.. И даже еще в ХХ — считай: Хемингуэй, Ремарк у немцев, Ромен Роллан во Франции, и Бернард Шоу с Гербертом Уэллсом еще живы. И что сейчас? Говна пирога! Грязные извращенцы и графоманы!..

Властителем дум стал — ученый! Уже не физик-ядерщик, как в эпоху создания Бомбы. А — астроном! математик! изобретатель! А еще — философ! политолог! компьютный гений! биржевой спекулянт, миллиардер! На хуй никому не нужны твои любовные переживания и пейзажи под луной!

А еще — о! да: артисты! герои сериалов! педерастические музыканты! тупые безголосые реперы — гибрид рваной записи и укушенной обезьяны.

Быдлу нужно жрать, пить, ебать и балдеть. Отродясь они ничего не читали, кроме рекламы. Дурам с дипломами нужен роман, чтоб роковые страсти и благородный хуй, а мудаки с дипломами читают исключительно хит сезона «Как всех наебать и разбогатеть». Плюс биографии тех, кто уже всех наебал и разбогател. И только самые образованные, гуманитарии, блять, читают «художественную литературу». А там давно прописались лузеры, педерасты, наркоманы и психопаты; причем написано это все принципиально говенным языком, писать-то эти уроды не умеют, и вот свое неумение, спотыкач из словаря имбецила, выдают за «сладостный новый стиль», ближе к жизни, сука.

Народу нужен сейчас — приказ выжить. Инструкция по спасению. Краткий анализ обстановки, объяснение причин — и руководство к действию.

Литература сегодня — это прозрение, помощь уму и поддержка духу; это беспощадная правда, необходимая цель, путь к цели — и вера в победу. А свои зеленые листики, голубые небеса, невинные слезы и глубины измученной души — можешь засунуть себе в жопу. Вместе с сюжетом, портретом, характерами и деталями.

У нас на глазах погиб мир — мир погиб! — ты это понимаешь? Вся наша цивилизация! — вся культура наша! весь народ — пиздой накрылись! И эта гибель еще не кончилась, она еще продолжается, она каждый день, каждую минуту она продолжается!

Люди еще живут, и семьи есть, и кормятся как-то, но это — уже как гниение клеток умирающего организма. И людей уже все меньше, и дел все меньше, и культуры своей все меньше. И каждый день ты все меньше остаешься собой!!!

Что людям надо? Людям надо понять: как же все это вышло? Как же они, такие умные, такие сильные, такие культурные — вдруг стали ничем? Почему ими помыкают, почему их гоняют и унижают, почему они не смеют голос подать, пикнуть против! Почему!!! — у себя дома!!! — они вдруг оказались рабами, плебеями, кругом во всем виноватыми, ничем!!!

Боже мой, каким же надо быть сейчас идиотом, чтобы выдумать неких условных людей, литературных персонажей так называемых, и придумывать им судьбы, чувства, трагедии… Пойми ты: когда человек тонет — ему нужен только воздух, только чтоб держать голову над водой, только твердая бы опора под ногами — а небо там голубое, ах чайки парят, и что костюм старый, и с женой поругался — этого сейчас вообще не существует! Умирающий больной на койке жаждет жизни и здоровья, выздороветь он мечтает и пытается, и новостройка в столице или процент незаконнорожденных для него вообще не существуют! В горящем доме приличные манеры не проповедуют.

— Послушай, ты же образованный, мыслящий человек. Когда спартанцы однажды попросили военную помощь у Афин, те в ответ им прислали двух флейтистов. И они играли перед идущим в сражение строем так, что под впечатлением этой музыки, укреплявшей мужество и решимость, спартанцы победили. Вот так родилась военная музыка. Так что, прости за банальность, когда говорят пушки — музы все-таки не молчат!

— Ты боевой барабан, хоть тамтам дикарей, особо-то с искусством не равняй! Пламенные статьи и патриотические стихи — вот вся военная литература! Лозунг «Родина или смерть!» — вот литературы войны.

Видите ли, уважаемый мой друг, независимо от того, подошли вы к моему столику в этом кафе как поклонник или как критик. Существует обширный круг любителей настоящей литературы, которые убеждены в необходимости соблюдать условленный эстетический канон. Богатый словарный запас, владение метафорой, умение изящно и даже прихотливо строить фразу, отсутствие вульгаризмов, а также приветствуются аллитерации, интонационное разнообразие — все это полагается обычно стилистическим мастерством. Умение работать с деталью, создавать выпуклые характеры и запоминающиеся портреты, эмоциональный эстетический эффект крайне одобряется и производит впечатление, осмелился бы я так это сформулировать. А еще любят легкую и элегически-печальную — совершенно бесконечную, как веревка изо рта факира! — фразу на несколько страниц: чтоб все через запятую, никаких точек, и обязательно с ниспадающей интонацией, такое живописно-историческое перечисление подробностей и сцен минувшей жизни. Но ведь это все техника, друг мой, это всего лишь техника! Которой писатель обязан владеть, коли уж взялся за литературное ремесло, но техника эта ни в коем случае не должна подменять глубинной сути, смысла произведения!

Вот круглый столик, за которым мы сидим, прессованный мрамор крышки серый и пестрый, как голубиное яйцо, две кофейные чашки на блюдцах и два бокала заняли всю поверхность: хозяин использует площадь заведения, люди протискиваются к месту боком. Пузатый мсье задел соседей, там шатко задребезжало, железные ножки стульев проскребли по каменному полу, дождевая пыль влетела в открывшиеся двери, пожилая пара отряхнула и сложила зонты, в зеркале за стойкой отразилась синяя вспышка молнии, зашипела кофеварка и тут же огромными и круглыми жестяными орехами рассыпался над крышами гром.

Но прекрасный Париж, бульвары и площади, памятники и каштаны, грифельный чертеж в фиолетовой дымке, еще никаких мигрантов, был вчера, а сегодня «Боинг», срезая южную оконечность Гренландии, томительно тянется на юго-запад, на юг вдоль канадского побережья, зеленая зубчатая кромка граничит с синью вод, солнце перемещается в иллюминаторах, поднимите шторки, и вот мы заходим наконец на посадку в ДжиЭфКей, а лица у пассажиров небрежные и спокойные ровно настолько, чтоб всем была заметна эта небрежность и спокойствие, а на самом деле каждый второй представляет себе командира корабля за штурвалом, мужественное лицо, уверенный взгляд, свежая сорочка с галстуком, все под контролем; наивные души не знают, что самолет сажает компьютер, но колеса уже стукнули и покатились под полом, теперь пора перейти к отдельным лицам, к отдельным судьбам и характерам: гладкое личико шатенки в шестом ряду, не протрезвевшие после победы хоккеисты в конце хвостового салона, а вот и полные надежд глаза юноши, закрывшего компьютер, и вся его судьба впереди, полная падений и побед, да я напишу тебе роман о любом человеке, его детской дружбе и первом дне в школе, и как старели его родители, время первых любовей и время свадеб, время рождения детей и окончания ими школ, время похорон родителей, но до этого — деньги и образование, внешность и фигура, сомнения в себе и безграничная юношеская самоуверенность — и каждый день, каждая минута, и чем пахнет в мак-дональде и в гараже, дорогой парфюм на день Благодарения жене и бурбон в баре, чем отличается шелест листвы в парке от шелеста шин на шоссе, и твой первый миллион, и твоя первая ночь на улице, и каждая минута полна мыслей и чувств, и каждый миг происходит общее движение мира вперед, это общее движение складывается из каждого мига каждого человека, я напишу тебе тысячу романов о людях и судьбах, драмах и комедиях, успехах и провалах, тысячу романов, брат, как не хрен делать! Но насчет вперед: куда движется мир? Я тебя спрашиваю: куда мы пришли?! КУДА МЫ ПРИШЛИ???!!! Вот на хуй главный роман.